София Кульбицкая - ПОРОЧЕСТЕР или Контрвиртуал

- Вы что делаете, дружище?.. - крикнул я. - Ошизели, что ли?.. Но Порочестер вырывался, как взбесившийся зверь - откуда только силы взялись! - и хрипел: - Не мешай мне, гад, не мешай! Не твоё дело!.. - Взмах! - я не смог удержать его, - и лезвие снова просвистело в миллиметре от холста, а это было лучшее, написанное Аллой, лучшее из всего, что я видел!… Мной начинало овладевать отчаяние. Ярость придавала Порочестеру силы, и я понял, что ещё немного - и он меня одолеет. Оставался единственный выход, чтобы спасти картину. Хорошо, что у меня-то, в отличие от Порочестера, ноги длинные! Изогнувшись всем телом, я зацепил носком сандалии тонкую ножку этюдника… - и тот с грохотом рухнул вместе с картиной, которую Порочестеру теперь было не достать, если, конечно, я и на сей раз не дам маху. Тюбики, кисточки рассыпались по всей комнате, но мне на это сейчас было наплевать. Зато на адский грохот сбежались все обитатели дома: Алла, Елена и даже её клиент, здоровущий быковатого вида мужичара, который, конечно, не мог знать, в чём дело - но быстро понял, что без него тут не обойтись, и, споро подскочив к нам, в один миг так скрутил разбушевавшегося Порочестера, как это никогда не удалось бы мне с моим треклятым польским изяществом. Бедного карлика уложили на диван; Лена побежала за водой. Поняв, что игра проиграна, Порочестер как-то внезапно размяк - и уже безо всякого стыда расплакался. Мы с Аллой и Сергеем - отличнейший, кстати, оказался парень! - сидели кто в изголовье, кто в ногах, кто посерёдке и, как могли, утешали несчастного.

- Я… я думал, ты меня любишь… - всхлипывал он, нервно стуча зубами, - я тебе верил… Верил, как самому себе…

- Слава, но в чём же я провинилась?!.. - сдали нервы у Аллы, которая и так слишком долго держала марку при постороннем человеке. Было видно, что она и сама вот-вот расплачется. Но Порочестера такие мелочи, как нежелательный вынос сора из избы, уже не занимали:

- Любимый человек всегда кажется любящему красавцем, - настаивал он. - Докажи, Серёга?.. Даже если он на самом деле урод. Когда любишь - не замечаешь изъянов. А она, оказывается, всё замечает… Она меня видит даже хуже, чем я есть! Тоже мне, любовь… Нет, ты сам взгляни, взгляни, Серёга… Я бы на её месте скорее умер, чем с таким уродом целоваться стал. А она меня ТАКИМ вот видит и ничего, терпит… Ну и что - не суки бабы после этого, скажи?.. Не шлюхи?..

- Я художник! - оправдывалась Алла, апеллируя уже к Сергею, который знай себе слушал и молча кивал с хмурым, но всепонимающим видом. - Поймите, я профессионал. Когда я работаю - для меня всё постороннее исчезает! Я только о том думаю, как написать сносную картину, а вовсе не о всяком там… Об отношениях… - да не об этих, а о цветовых!.. Как фигуру посадить, как свет на неё падает - вот о чём думаю… Столько дурацких мифов о художниках создано, столько лживых стереотипов - а нам потом мучайся, перед каждым оправдывайся, каждому всё объясняй… Тут она обернулась ко мне и резко заметила:

- Это, между прочим, и ваших, искусствоведы, рук дело!..

- и, снова отвернувшись, принялась тонким бумажным платочком промокать Порочестеру мокрые подглазья. Я смиренно вздохнул. Серёга, под которым неуёмно кряхтели диванные пружины, сочувственно покосился на меня - и вздохнул тоже. Импровизированное ток-шоу было прервано Еленой, которая принесла больному чаю и валерьянки - и увела Сергея, который, как мне показалось, не так-то уж и спешил уходить и всё оглядывался на нашу облепившую диван группу. Позже Елена рассказала мне, что внизу она принялась, умирая от неловкости, извиняться перед клиентом - мол, извините, что мы Вас невольно втянули в такой неприятный скандал. Но Сергей энергично замотал головой и ещё минут пять с жаром уверял, что был страшно рад познакомиться с её замечательными друзьями:

- У Вас такая интересная семья!.. Это вот и есть "коммуна", да?.. Потрясающе. Можно я к вам как-нибудь в гости ещё приеду? Просто так? Можно?..

- Ну конечно, можно, - милостиво разрешила Елена, принимая из рук Серёги честно заработанный ею (и всеми нами) гонорар. Худо-бедно, общими усилиями мы привели Порочестера в чувство - к концу часа он немного оттаял, начал слабо улыбаться и даже дал нам клятвенное обещание не трогать злополучную картину. Но на меня всё ещё продолжал коситься, - и даже на следующий день, когда, казалось, неприятный инцидент был полностью забыт, разговаривал со мной только при сильной надобности, короткими, отрывистыми фразами. О нашем проекте, естественно, речь и вовсе не заходила. Я понял, что так это оставлять нельзя. Конечно, думал я, мы с Леной не умрём без его сомнительной дружбы. Раз уж он такой нервный - то и пусть катится ко всем чертям. Но, если так, то и нам, собственно, не сдалось киснуть в этих собачьих условиях без водопровода, супермаркета и Большого театра, в который я не хожу, но знаю, что могу пойти в любую минуту. Жилплощадь какая-никакая есть - застеклю дома лоджию и, считай, уже двухкомнатная квартира. А из ясеневской, где прописана мама, придётся выселить старого приятеля Лёху - он, конечно, войдёт в положение, не каждый же день я женюсь! - и оборудуем там Лене массажный кабинет. Денежки потекут рекой, ведь клиентам гораздо приятнее расслабляться не чёрт-те где, за тридевять земель, а в черте города. Да и сам я, раз такое дело, найду себе какой-нибудь побочный приработок. Устроюсь куда-нибудь водилой, например. За эти полгода, проведённые в пробках, я уже так настропалился, что мог считать себя почти асом. Идиллические мечты… Вот только я хорошо понимал: как ни дорога мне Лена, как ни дорог я ей, не пройдёт и года, как всё благополучно вернётся на круги своя. Я привыкну к супружеской жизни, заскучаю, махну на всё рукой - и снова из Андрея Границкого, Андрюхи, Дроныча стану Герцогом. А, Елена, вероятно, снова станет аcidophileen. Снова нырнём в Интернет, где, по крайней мере, чаще, чем в реальной жизни, сменяется картинка. То же самое, был уверен я, ждёт и Порочестера, когда он, наконец-то заполучив Аллу в законное пользование, придёт в себя. Итак, да здравствуют новые знакомства, новые войны, новые виртуальные романы! До встречи на любимом сайте, дружище!.. Но я не хотел с этим мириться. После некоторых раздумий у меня родилась оригинальная идея, которой я не преминул поделиться с Аллой, как с товарищем по несчастью. Та очень внимательно меня выслушала и план мой горячо одобрила: "а то я чувствую, - призналась она, - что он только вид делает, что простил, а сам всё равно как-то от меня… закрылся." "Дурак ты, дурак, - думал я с тоской, - что б ты понимал. Да мне было бы достаточно один раз увидеть, ЧТО при твоём участии сотворила Алла, чтобы оценить, как она к тебе относится." Но сказать этого своему другу напрямую я не мог. Он всё равно бы не поверил. Оставалось надеяться, что небольшой психодраматический сюжет, который мы с девчатами потрудились разработать и подготовить как можно тщательнее - и в который Порочестеру предстояло окунуться в скором времени, - станет для него горьким, но действенным лекарством.