Фёкла Навозова - Над Кубанью зори полыхают

Нюра заглянула на кухню. Хотела спросить, где он был прошедший вечер. Но, увидев синяк на лице Архипа, смекнула, в чём дело. Нюра засмеялась и убежала. Хозяевам Архип пожаловался на то, что ночью поскользнулся в конюшне и упал на ларь с овсом.

— Чую я, хлопец, что ларь тот был о двух ногах! — усмехнулся дед Лексаха. — А коль подрался, то в том ничего худого нет. Драться не станешь — другие забьют До смерти. Такова жизня, парень!

Прежде чем засылать сватов, Тарас Заводное поехал к архиерею ставропольскому. Отец Агафадор интересовался племенными овцами рамбулье из отары Заводновых. Разрешение на венчание несовершеннолетнего Митьки было получено во вторую поездку, когда Заводнов отвёз в отару преосвященного двух производителей и трёх маток на окоте.

Тарас с гордостью рассказывал дома, как сам архиерей вышел на задний двор полюбоваться овцами.

— Слюнки текли у преосвященного. Ей–бо, не вру! Ну, говорит, раб божий Тарас, и уважил ты меня. Люблю, говорит, божью тварь в образе кротких овечек. А отара у отца Агафадора огромаднейшая — тысчонок этак на пять, а может, и более, и все, говорят, дары во славу божию от верующих. Но овечки те так себе… Помесь! Хочет, слышь, преосвященный теперь завести чистокровную отару.

Через несколько дней, в зимний мясоед, Заводновы заслали сватов. Уже дважды они заезжали к Ковалевым на сговор. Да не одни Заводновы обивали пороги деда Лексахи, по воле которого всё вершилось в доме Ковалевых.

Мать Нюры, Поля, со страхом встречала сватов, моля бога вразумить деда, чтоб выбрал он жениха по сердцу её дочери. Дед не говорил ни да ни нет. А Нюра по–прежнему украдкой встречалась с Архипом. Встревоженного парня горячо уверяла, что дед так любит её, что без согласия с её стороны ни за что не отдаст замуж.

Но получилось не так. Дед был стар и дряхл, собирался умирать. А перед смертью хотел отгулять свадьбу внучки, устроить её замуж в добрую казацкую семью. К тому же деда беспокоили отношения Нюры с батраком. Мало ли что может случиться, сраму не оберёшься!

На святках третий и последний раз заслали Заводновы сватов. Выехали почти в полночь, чтобы никто не переехал дорогу на перекрёстке или не встретилась баба с пустыми вёдрами. Кони шли не спеша.

Сватом ехал крестный Митьки, Василий Иванович Кобелев, а свахой — дальняя родственница, специально вызванная на сей раз с хутора, опытная в этих делах, говорливая баба.

Как только тачанка стала у ворот Ковалевых, дружно забрехали собаки. Постучали в калитку. Первой всполошилась Нюра.

— Маманя, проснись! Кажись, опять тачанка Заводновых...

В доме засветили лампу. Костюшка открыл ворота, впуская тройку вороных.

— Здорово ночевали! — послышался приторно–ласковый голоС свашки. — Гостей принимайте, родименькие! С далёких краёв приехали купцы.

В ответ заспанным голосом отозвался Костюшка:

— Слава богу! Милости просим!

— И что‑то будет… — размышляла Пюра, прильнув, носом к стеклу и стараясь рассмотреть жениха, согнувшегося на облучке.

Кряхтя и откашливаясь, торопился одеться дед Лексаха. Старуха, подавая ему валенки, шёпотом подсказывала, что Заводновых нельзя водить больше за нос.

— А поклажи побольше запроси. Да поторгуйся. Нехай не думают, что девку задарма спихиваем с рук. Сын-то один у родителей, может, и на службу не возьмут, да и люди, слышь, неплохие, доброго казацкого рода. Нюрка у Заводновых будет жить, как у бога за пазухой.

Дед молчал. В душе он не совсем был согласен со своей старухой. Если б не это женихание Нюрки с Архипом, так можно было бы не спешить со свадьбой, поискать жениха под стать ей.

После долгих переговоров деда со сватами в светлицу позвали отца и мать Нюры. Потом послали тачанку за родителями Митьки. Нюра, бледная и дрожащая, прижалась в соседней комнате к трубе и с тревогой прислушивалась к сговору. А там хлопали по рукам, звенели рюмками. Нюра все поняла. В глазах потемнело, и она без чувств свалилась на пол.

Вбежала взволнованная мать. Кое‑как привела дочь п чувство. Больше она не имела права ничем ей помочь.

— Ладно, доченька, не горюй! — утешала мать, прижимая голову Нюры к своей груди. — Не ты первая, не ты последняя. Такая уж наша бабья судьба. Да и Митрий — парень вроде хороший, не буян, не охальник. Стерпится, слюбится!

Своды — знакомство жениха с невестой и родни с обеих сторон — были назначены на ближайшие дни. Со всех окрестных хуторов и станиц была приглашена близкая и дальняя родня.

В доме Ковалевых праздничного угощения к этому дню готовить не полагалось. На сводах женихова родня должна выставлять угощение. Но дед Лексаха, чтобы подчеркнуть богатство Ковалевых, велел выставить в горнице столы, застлать их новыми настольниками и уставить мисками с едой и бутылками с вином.

Вечером невестина родня заполнила горницу. Невеста пряталась в углу за тесной стайкой подруг. Разговоры вели степенные, неторопливые. Прислушивались, не едут ли жених и его сваты. В окна заглядывали любопытные соседи. На дворе скулили собаки, с утра посаженные на цепь. Но вот собаки залаяли. Ворота отворились. С шумом, с выстрелом ворвались сваты с женихом во двор.

Открылись двери дома, и в светлицу вступили сват-боярин со свашкой. Они остановились у порога, перекрестились на божницу и отдали низкие поклоны.

Потом неторопливо, но споро принялись уносить с накрытых столов закуски и вина, стаскивать хозяйские скатерти и расстилать свои. Из сенцев им передавали привезённые роднёй жениха водку, вино, пироги, калачи, жареную птицу, большие блюда холодца.

Сват–боярин с поклоном усадил в «святой угол», под самую божницу, родителей невесты, деда и бабку, а потом уже «по рангам и достоинству» другую родню. Не торопясь разлил водку по гранёным рюмкам и, кланяясь, стал подносить всем сидящим.

Костюшка важно спросил у свата:

— Скажи причину, дорогой гость, о чём заботишься? По какой надобности потчуешь вином, водкой и всякими яствами?

Сват упёрся кулаками в бока, приосанился и медленно пояснил:

— Приехал богатый купец на корабле из‑за моря. Слыхал он, что у вас есть дорогой товар для продажи.

Чувствовалось, что он был мастером в сватовском деле. Не спешил, держался с достоинством. Но свашка, торопясь показать и свои способности, выскочила вперёд и пропела с поклоном:

— У купца‑то у нашего казна не считана. Золота, серебра сундуки полны! За товар–девицу в долгу не останется.

Лексаха крякнул: вступительная речь сватов ему понравилась. Делалось все по добрым стародавним обычаям.

— Очень рады! Просим милости пожаловать! — прогудел за Костюшку дед Лексаха. — Приглашай, боярин, своего купца со всеми поезжанами в наши хоромы. Только опасаюсь, что хоромы наши будут низки для высоких гостей…