Светлана Петрова - Беспамятство

Одежда валялась на полу вместе с подушками и одеялом. Задохнувшиеся, потные, бывшие супруги, нс отрываясь, смотрели друг на друга, ничего не говоря и, возможно, ничего не думая, а только переживая радость узнавания, приправленную горечью пережитой разлуки.

Максим поцеловал её, она нс ответила. Вздохнула глубоко, со всхлипом, может быть, с обидой.

Ты жалеешь? - спросил он с тревогой.

Только о том, что мужчина, закончив, нс может сразу начать всё сначала.

Они еще долго лежали на спине, не в силах добраться до ванной комнаты. Ольга никак не могла прийти в себя. Потолок над нею вращался так сильно, что казалось, был слышен звон хрустальных подвесок на люстре. Вспыхнули картинки счастливого начала совместной жизни и понеслись по кругу. Наконец верчение замедлилось.

Ты помнишь, как мы встретились впервые, на обочине Ярославского шоссе? — спросила она.

Я помню, как ты мне отдалась.

В грязном пенале общежития, откуда ты выставил двух студентов, купив им бутылку дешёвого портвейна?

Таких подробностей моя голова нс сохранила.

Прежде ты не страдал забывчивостью.

Память избирательна. Зато во мне навсегда отпечаталось ощущение улёта в твою раскалённую глубину. Я потерялся там надолго. Навсегда. Любимая...

Слова, которые должны были вызвать возмущение двуличьем, пробудили лишь нежность, так долго не имевшую выхода. Ольга гладила пальцами щёки мужчины, крутые дуги бровей, целовала знакомое до мельчайших подробностей тело - от тёмных сосков до огромных ступней, и особенно нежно - такую сексуальную женственную родинку над верхней губой. Он был нестерпимо хорош — смуглый, высокий, с широком грудью и узкими бёдрами. Теперь это все чужое, во всяком случае так определено официальной бумагой с гербовой печатью. Старая обида опять подступила к горлу.

Почему ты за иолгода ни разу мне нс позвонил?

Как только ты приняла решение развестись, твой отен услал меня подальше, где нет стационарной связи. А мобильник ты вырубила.

Я? Неправда, папа ежедневно вечером приходил ко мне в больницу, а утром звонил.

Кто ещё?

Больше никто. Я сама связывалась, с кем хотела.

Максим задумался.

Ну-ка дай трубку. - Он набрал код собственного номера и показал Ольге. - Смотри, отец заменил твою сим-карту на новую, чтобы я нс мог дозвониться.

Ляля растерянно смотрела на дисплей — подобное ей в голову не приходило.

Попахивает подлостью, да? — подсказал Максим.

Но она уже опомнилась.

Не смей так говорить. Он боялся за меня, хотел как лучше. Отчего ты всегда видишь подвох?

Интуиция, Виталий Сергеевич человек с двойным дном. Очень опасный. Для начала отобрал у меня жену, которая, по несчастью, его дочь.

Нс приписывай другим свои проступки. Я для него важнее всего на свете, а для тебя - нет. Нс он, а ты подтолкнул меня к разводу.

Оставим поиск виноватого хотя бы в постели. Правдоискательство - это какой-то вывих личности. Одной правды на всех всё равно нет. Есть правда каждого. И от нес порой больше вреда, чем пользы. Ты же любишь меня таким, как я есть. К чему теперь этот анализ?

К тому, что всё изменилось, рухнуло, и надо искать новую точку опоры.

Но я же люблю тебя по-прежнему!

Ей опять послышались слёзы.

Мне казалось, ты не глуп. Ошибалась?

Да нет же! Я действительно тебя люблю!

Ты хуже фашиста! Эту боль невозможно терпеть!

Он закрыл ей рот поцелуем. Протестуя, она уперлась ладонями в мускулистую, такую узнаваемую грудь, где к центру стягивались тёмные шёлковые колечки и извилистой дорожкой убегали вниз живота, под одеяло. Ляле вдруг почудилось, что волосы стали гуще, особенно вокруг сосков. За полгода? Вряд ли. И вообще, изменяется ли растительность на теле в таком возрасте? Она поймала себя на том, что всё время ищет в Максе какую-нибудь черту, просто деталь, ей ещё нс известную, словно это как-то могло его оправдать. И тут он сам пришёл ей па помощь.

Как многие физически сильные мужчины, Максим в минуты близости с женщиной страдал сентиментальностью. Он тихо произнёс:

Я помню вкус солёных губ - На них слеза твоя пролилась.

А счастье длилось, длилось, длилось...

И я был нежен, страстей, груб.

Ломая тайные печати,

Не мог желанья унять И эту судорогу объятий,

Которых силой не разъять.

Всё это было, было, было...

Как больно счастье вспоминать!

О, если б память изменила,

И повернула время вспять.

Что это? - после долгой паузы озадаченно спросила Ольга.

Он немного смутился и не сразу подобрал слова:

Крик души.

Определение явно было смешным, и Максим разозлился, растеряв романтическое настроение. Как нарочно, Ляля зацепилась за эту фразу и язвительно повторила:

Крик души? Твоей?! Не подозревала в тебе склонности к стихосложению.

Как видишь. Я не железный.

Да уж, любвеобильный, но не железный — это точно, - согласилась Ольга нехотя.

Она расстроилась - новое открытие не из приятных, Макс всегда представлялся ей воплощением силы. Всякой - душевной, физической. Нс мог же он так переродиться за время разлуки? И раньше были моменты, когда она смутно догадывалась, что муж слабый, но старалась не задерживать на этом внимание и тем более не думала, что до такой степени. Она боялась его слабости — слабые жестоки и способны предавать тайком. Стихи, слёзы... Чего еще она о нём не знает?

Осведомилась с возмущением, которое наконец прорвалось наружу:

Тебе что — не хватало меня? Допускаю. Надо было сказать открыто: пойду, трахну другую бабу - я бы поняла. Но лгать, и лгать продуманно? А та - смотрела на меня, разговаривала со мной и знала, что я обманута и ни о чём не догадываюсь... А ты спокойно сводил нас вместе, считая себя удачливым ловцом. Боже, как унизительно! Я тебя ненавижу.

Не говори так. Я попал в дурацкую ситуацию, а ты ничего нс хотела слушать, играла в свои игрушки!

Зато другая с восторгом внимала рассказам, какая дура у тебя жена. Ты ей тоже стишки посвящал?

Перестань! Мы опять поссоримся. Забудь обо всём, кроме нас. Мы вместе!

Я так устала сопротивляться, - простонала Ольга.

Глупая, я же люблю тебя! Одну тебя. Люблю смертельно! - воскликнул Максим и снова обнял жену.

Она приникла к нему и вдруг отчётливо осознала, что любила его вовсе не за силу или за что-то ещё, она просто любила, как дышала. Ревность, обиды, доводы в пользу возможности жить без этого человека рассеялись, точно мираж. Ум пытался строить убедительные силлогизмы, но чувства противились. Чувствам проще — им не нужны аргументы, только ощущения. Карета снова стала тыквой, всё вернулось на свои места, их с Максимом любовь никто не отменял.

Он позвонил своей секретарше, коротко с нею переговорил. Доложил Ляле:

Сутки я свободен.

Вес эго время они провели в постели, изредка делая вылазки на кухню, чтобы чем попало утолить зверский аппетит. К Ольге возвращались силы. Впервые за пол года она заснула без лекарств, на руке обожаемого мужчины, и во сне, в легком радостном сне, увидела себя маленькой, а свое прошлое таким упоительным, таким светлым, когда до слёз хочется жить и никогда нс умирать.