Светлана Петрова - Беспамятство

Между тем пережитое в детстве и юности совсем уж бесследно пройти не могло. У Нади рука не поднималась выбросить щербатую чашку или тарелку с трещиной. Из обихода они изымались, ио продолжали храниться в кухонном буфете. На случай. На какой? На всякий.

Бывали и конфузы. Нижнюю рубашку мужа, спустившую петли по вороту, она аккуратно зашила, а Виталий Сергеевич обнаружил и швырнул жене под ноги.

Это что за новости? Может, ты еще носки мие штопать станешь?

С тех пор Надя ношенное мужское белье чинила и складывала в отдельный пакет, а когда набиралось прилично, зашивала в наволочку и отправляла по почте в Филькино, отцу. Знала, что он никогда шелковых трикотажных кальсон и рубах не видел, носил бязевые, заплатка на заплатке. А тут - почти новое. Вот уж рад будет! Плохой отец, но другого у неё нет. А вдруг и пожалеет, что бил?

Как-то, зайдя на кухню, Виталий Сергеевич обнаружил, что жена с остервенением хлопает крышкой закипающего чайника. Вода из носика выплескивалась на плиту, но, оказывается, это и было целью странной операции. Старая актриса, у которой Надя прежде жила в работницах, утверждала, что в носике вода нс кипит, остаётся сырой, и мы льём опасный для желудка чай.

Получив такое экзотическое объяснение, обескураженный Большаков сказал:

Вряд ли твоя бабка соображала в физике. Просто выжила из ума. Впредь так не делай.

Надя пожала плечами. Она считала, что московская старуха наверняка понимает больше нес, деревенской женщины, и накрепко усвоила глупую привычку. Откуда ей знать, кто прав? К тому времени оиа уже успела понять, что важнее не тот, кто прав, а у кого власть.

В другой раз Большаков заметил, как после банкета в ресторане жена украдкой собирает с тарелок в фольгу куски мяса и рыбы. Он опешил:

Это кому?!

Надежда, пойманная на месте преступления, недовольно буркнула:

Не бойся, нс нам. Собачкам и кошечкам.

К счастью, Виталий Сергеевич нс имел привычки заглядывать в домашний холодильник, где хранились обкусанные кружки колбасы, недоеденные куски курицы, уголки пирожных. И совсем нс для уличных животных - после мужа Надежда доедала сама. Она крепко помнила голод, испытывала слабость к брошенным тварям, к убогим и нищим. Милостыню подавала немалую, от души, надеясь искупить грех. В чем он заключается, представляла смутно, хотя десять заповедей слыхала от деревенских старух, оставшихся верными православию даже в отсутствие действующих храмов. В журнале «Огонёк» Надя видела репродукцию полотна «Кто без греха?». Вот и они с матерью молоко на ферме воровали, комбикорм курям тоже брали помаленьку. В Москве Надя беззаконно под мужчину легла и ребёночка вытравила. Можно и ещё чего вспомнить. Только зачем бередить себя памятью о дурных поступках? Ну, случилось, с кем нс бывает, обратно всё равно не вернёшь. Может, и чище бы жила, если б не безденежье да отец с матерью не пьянствовали. Хорошо тем, кто родился в большом городе, с газом, с водопроводом, в справной семье - им какая причина воровать или прелюбодействовать?

Но как ни удачно притулилась Надежда к сладкой жизни, сё нс покидало ощущение временности счастливого бытия, которое с годами только усиливалось. Уже сколько раз муж спрашивал, ис беременна ли? Хотел ребёнка. Значит, ей тоже надо хотеть, однако следствием раннего криминального аборта явились несколько выкидышей подряд, и Большаков выглядел недовольным. К тому времени он еще выше поднялся по служебной лестнице. Хотя жена не разбиралась в табели о рангах, но по возросшей зарплате и льготам почувствовала, что невольно связала жизнь с важным для государства лицом. Это увеличивало ответственность. Желания такого человека были священны.

Надя запаниковала, почуяв шаткость семейного благополучия, готового рассыпаться в любую минуту. Усердно лечилась у знаменитых гинекологов, даже ездила в Чехословакию. Без толку

выкидыши продолжались, тяжелые, с большой потерей крови. В конце концов, врачи категорически запретили пациентке беременеть, видя в этом угрозу жизни. Откуда же наивным эскулапам знать, что поставлено на карту? Лучше рискнуть, чем вернуться к прежнему существованию. Хоть и не в деревню, но просто на низший уровень, от которого Надежда успела отвыкнуть и даже вспоминать себе запретила, словно ничего такого в её жизни не было. Чтобы иметь право на забвение, пришлось поступиться здоровьем: полгода пролежала на сохранении, почти нс вставая и подписав согласие на кесарево сечение. Терпела болезненные уколы, пила гормоны, сильно растолстела и, наконец, - родила. Причём сама. Врачи её мужеству дивились,

И вот долгожданная дочь лежала рядом, спелёнатая, и спала, причмокивая слюнявым ртом. Надежда смотрела на крошечное красновато-оранжевое создание скорее с гордостью, чем с любовью,

как на мандат в удобный и светлый мир, прочно огороженный от безрадостного мира низменных забот и борьбы за выживание. Она сделала всё, чего хотел муж, и нутром ощутила свой новый статус внутри очерченного круга, отделяющего счастливых от несчастливых. Вместо качающейся палубы, ноги наконец обрели земную твердь. В сознании что-то сдвинулось: теперь она с кем угодно может разговаривать на равных — не хватит знаний, хватит наглости, завоёванной в опасной борьбе, где цена выигрыша - сладкая жизнь, а проигрыш означал смерть. И даже мужа с нынешнего дня начнет называть по имени, без отчества, на что до сих пор не решалась. Надя заснула с ощущением нс только выполненного долга перед супругом, но и себя, как женщины, достойной занимаемого места.

Проснувшись, роженица несколько раз настойчиво надавила на кнопку вызова. Сестра прибежала с некоторым опозданием, виновато улыбаясь. Эта виноватость напомнила Наде, как ещё совсем недавно, попав в Москву, она испытывала беспричинное чувство вины перед всеми, кто стоял выше неё на общественной лестнице, как заискивающе улыбалась людям, которые ждали от неё смирения, подчинения, готовности унизиться. Большаков тоже был из тех, кто мог делать с нею всё что угодно. Смириться с этим возможно, только требуя того же от других. Теперь она такое право заслужила, она мать его ребёнка.

Принесите жареную куриную ножку с картофельным пюре и свежий огурец, - произнесла она строго,

С тех пор как она сделалась безобразно толстой, её постоянно мучил голод.

У нас обед через час. Будет на выбор: мясная запеканка или...

Надежда не стала слушать дальше.

У вас может быть что угодно. А мой организм хочет курицу, и побыстрее.

Сестра опустила голову и вышла. Примчалась врач.

Если вы пришли оспаривать меню, то напрасно, — сказала Надежда с таким выражением на лице, что акушерка замахала руками:

Я пришла помочь вам приложить малышку к груди - наступило время кормления. Позвольте ощупать вашу молочную железу. Видите, молозиво уже выделяется. Оно очень полезно для новорожденного.