Дарья Лев - Тень Страха (СИ)

Пролог

Грозовые тучи перед бурей.… Или мокрый камень на мостовой.… Но никак не тот черный жемчуг глаз, который я помнила. А впрочем, это был уже не тот человек, которого я любила…

Пока он зачитывал мой приговор (надо сказать, безумно длинный, будто это я была величайшей грешницей в истории человечества и собственноручно упокоила Иисуса), я внимательно всматривалась в такие знакомые, и в то же время такие чужие черты лица. Он изменился… Сильно. И дело было даже не в том, что в его волосах прибавилось седины, нет. Прислуживание инквизиции стерло с его лица все человеческое. Я смотрела и не находила тех бесовских искорок в его глазах, приподнятых в ироничной усмешке уголков губ, в которые была влюблена без оглядки. Сейчас вместо всего этого была бездушная непроницаемая маска. Что ж, наверное, оно и к лучшему, что при виде него мое сердце больше не замирает…

Моя судьба по большему счету была предопределена моим рождением. Иными словами, стоило мне только появиться на свет, и мою жизнь расписали буквально по минутам. По счастью, мне удалось разрушить эту идиллию и пойти своей дорогой, пусть она и привела к костру.

Я была расчетливой и несколько циничной, и потому всегда поступала по уму, а не по сердцу. Лишь однажды отступив от этого правила, я жестоко ошиблась…

Я знала о том, что красива, и беззастенчиво этим пользовалась. Попав в очередную переделку, я по возможности уходила от дискуссии игривым взглядом, соблазнительным декольте или «неожиданно» обнажившимся плечом, не подпуская, тем не менее, к себе. Но перед моим нынешним судьей это было бесполезно…

Я была чересчур уверенной в своих силах, поэтому даже не пыталась прятаться или скрывать свое настоящее имя, искренне веря, что смогу сбежать в последний момент. И моя самоуверенность преподнесла мне отличный урок…

Я всегда была гордой и научилась быть независимой, поэтому никогда в своей жизни не просила никого и ни о чем. Быть может, в этот раз стоило поступиться принципами, но я не смогла…

Я была умной и считала, что могу утереть нос кому угодно. Правда, сейчас мне это не помогало…

Но я никогда не была лживой, а потому мое вранье чувствовалось за версту. Возможно, это и стало моей главной ошибкой. Быть может, научись я за свою жизнь виртуозно лгать и изворачиваться, я бы сейчас не стояла посреди этого подземелья в шаге от своей смерти.

В целом же, все то, что я считала своими достоинствами, обернулось против меня, кроме, пожалуй, ума и самообладания. Этого мне вполне хватило, чтобы не лить слезы, умоляя о пощаде, на потеху инквизиции.

-… оставлена будет у позорного столба в назидание прочим ведьмам и порождениям бесовским на семь дней, после чего предана будет огню.

Говорят, когда смерть улыбается вам в лицо, нужно улыбнуться ей в ответ. Именно это я собиралась сделать – встретить свою гибель с усмешкой на губах и гордо поднятой головой. Но, услышав меру наказания, едва не отступилась от своего решения. Я бы предпочла сразу взойти на костер. Приятного мало, но это лучше, чем сидеть привязанной посреди площади, когда каждый, даже самый отъявленный мерзавец и безбожник, имеет право кинуть в тебя камень.

- Мне жаль тебя, Эвелинн. Ты не послушала моего совета и загубила свою душу, - он посмотрел мне в глаза, как ему казалось, с сочувствием и всепрощением, но на самом деле абсолютно равнодушно.

- О своей душе позаботься, - огрызнулась я в ответ.

Он понимающе улыбнулся и опустил глаза.

«Интересно, ему противно смотреть на меня или стыдно?» - хмыкнула я про себя.

- Что, не мог по старой дружбе придумать казнь попроще? – прошипела я вслух. – Или хочется, чтобы я подольше помучалась, да? Твоя душа просит зрелища?..

- Я даю тебе шанс выжить, - раздраженно бросил он. – Зная тебя, можно быть уверенным, что ты найдешь способ сбежать, милая. Хотя, сказать по правде, ты одна из тех, кто действительно является дьявольским отродьем.

Ох, больно.… Любить-то я его давно перестала, но слова все равно больно резанули по сердцу, пробуждая во мне злость.

- Значит, дьявольское отродье, да? – процедила я сквозь зубы. – Что ж тебя раньше это не смущало, а? По ночам-то по-другому звал… Может, напомнить тебе?

- Прекрати! – жестко велел мужчина, с бешенством заглянув мне в глаза. – Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал тебя!

- Думаешь, святые отцы не одобрят твоего романа с ведьмой? – наигранно удивилась я. – Так это все равно в прошлом… Ты наверняка уже сполна искупил этот грех.

- Замолчи! – рявкнул инквизитор. Я одарила его презрительной усмешкой, но говорить больше ничего не стала.

На лестнице, ведущей в подземелье, раздались шаги. По-видимому, это явились мои проводники к эшафоту. Он это тоже понял и решил воспользоваться последним шансом.

- Спасибо тебе за сына. Я никогда не забуду твоей помощи.

Тут я не могла, да и не хотела, сдерживать злорадный оскал, отразившийся на моем лице.

- Не сомневаюсь, что не забудешь, - загадочно кивнула я. – Ты смотри своему сынишке в глаза почаще…

Больше мы ничего не успели сказать друг другу. Меня увели прислужники инквизиции, а он в растерянности остался стоять посреди подземной камеры.

За палачами я шла так, как и собиралась: с надменной улыбкой и королевской осанкой. Мысль о том, что я уже сполна отомстила ему за себя, приятно грела душу.

ЧАСТЬ I

Глава 1

Открывать глаза было тяжело. Очень. Да, в общем-то, и не особо хотелось. Голова гудела так, будто по ней нещадно лупили битами, тело категорически отказывалось совершать какие-либо движения даже под угрозой расстрела. Однако любопытство пересилило, и он с неохотой открыл сначала один глаз, а затем другой. На мгновение молодой человек был ослеплен ярким светом электрической лампы, потом сумел разглядеть белоснежный потолок, светлые жалюзи, закрывающие окно, многочисленную медицинскую аппаратуру и осунувшуюся, усталую женщину, прикорнувшую на диванчике у окна. Память услужливо подсказала: это его мать.

- Мам? – попытался позвать ее парень, но вместо этого из пересохшего горла вырвался хриплый шепот. Он повторил попытку. – Мама?

Женщина на диванчике вздрогнула и проснулась. По ее лицу было видно, что она не спала пару суток, а может и больше, и много плакала: под глазами залегли темные круги, веки припухли и покраснели, на щеках были заметны следы растертых черных дорожек от туши. Выкрашенные в цвет пряного шоколада волосы едва напоминали собой аккуратную прическу. Увидев, что сын очнулся, женщина с невероятной скоростью подорвалась с места и подскочила к кровати.

- Господи, Ричард! – с облечением выдохнула она и вновь заплакала. – Как же ты нас напугал! Я здесь уже несколько дней, а ты все время был без сознания.