Педро Касальс - Посредник

— Я начну тебя сейчас расспрашивать самым подробным образом. Надеюсь, тебе это не будет слишком неприятно, — начал Салинас несколько резко, как часто разговаривают университетские преподаватели.

— Я тоже надеюсь.

— Итак, рискнем, — продолжил адвокат. — Если масло так и не обнаружится, что грозит твоему тестю?

— Должен предупредить, что я — всего-навсего врач-кардиолог и не посвящен досконально в дела, которые ведутся в семье моей жены, — пояснил Тена.

— Но ведь не далее как вчера Сала сказал мне, что ты поможешь мне и ответишь на все мои вопросы? — с напором сказал Салинас.

— Конечно... Конечно. Но не забывай, что я зарабатываю на жизнь частной практикой в Барселоне, а не в торговой фирме в Вике. Так что я не в курсе деталей,— стоял на своем Тена. — Правда, заботы по дому отнимают у меня много времени, потому я и врачебную практику свою в последнее время подзапустил — слава богу, в приемной меня часто подменяет мой коллега, но он еще очень молод.

— Ясно. И все же вернусь к своему вопросу: что может случиться с твоим тестем из-за того, что у него украли это масло? — не отступался Салинас.

— Он может разориться.

— Но разве он не вложил свои капиталы в какие-нибудь еще дела? — спросил адвокат.

— Да. У него есть еще дом... Впрочем, практически дом принадлежит не ему, а моей теще.

— Больше недвижимого имущества у него нет?

— Нет... Насколько мне известно, нет. По-настоящему богатой в этой семье является Монтсе Фликс. Но она столько дала поручительств, закладывая имущество под операции мужа, что и сама может разориться.

— Ну а Сала? Неужто он не подстраховался, не перевел, скажем, часть капиталов за границу, как сейчас многие делают?

— Не думаю. Тесть мой человек со странностями, — откровенно сказал Тена. — Он всегда старался вкладывать капиталы только в Вике и его окрестностях — лишь там, где ему приятно показать окружающим, какой он богач.

— Понятно, — пробормотал Салинас.

— Тесть мой живет только интересами своего дела, — пояснил Тена.

— А если он разорится? Что тогда будет?

— Что ж... тогда мне придется больше заниматься врачебной практикой, принимать больных каждый день... и вернуться к работе хирурга. Ведь семью жены придется как-то поддерживать, — не скрывая своей озабоченности, ответил Тена.

— Так! — воскликнул Салинас. — Теперь мне ясно, что и тебя этот вопрос каким-то образом задевает.

— Еще бы! — воскликнул Тена. — Я, честно признаться, женился по расчету, на богатой наследнице, а получается, что теперь в наследство получу одни долги.

По дороге к месту хранения масла Салинас тщательно все осматривал. Сторож, держа в руках винтовку БСА, показал посетителям цистерны.

Адвокат поднялся по лестнице на самый верх баков, взял ковш и убедился, что поверх воды плавает лишь тонкий слой масла. Больше ничего интересного ему не удалось обнаружить, — ясно было только, что дело скверное. Тена шел за ним по пятам, не говоря ни слова, лицо у него было озабоченное.

Сторож был неразговорчив, старался держаться в стороне от гостей. Салинас подозвал его:

— Каким же образом удалось выкачать такое огромное количество масла?

— Не знаю.

— Но может быть, у вас хоть какие-то мысли есть по этому поводу? Вы кого-нибудь подозреваете? — нажимая на него, спросил адвокат. — В какие часы вы охраняете эти баки?

— А я вообще нахожусь поблизости почти все время. Я тут пасу овец.

— Где вы живете? — адвокат все пытался заставить сторожа сказать еще что-нибудь.

— Да вот, по соседству. Пойдемте, покажу вам. — Сторож повел их к краю площадки, где возвышались сосны.

— Вон мой дом, там я и живу.

Он показал на стоявшее ниже на склоне большое полуразрушенное строение на мощном фундаменте. Примыкавший к нему загон для овец был больше самого дома. Заросшая травой площадка перед строением была усеяна овечьим навозом.

— Вы один живете? — продолжал расспрашивать Салинас.

— Ясное дело. Какая бы баба согласилась жить здесь со мной среди этого дерьма?

— Так вы хотите нам дать понять, что, хотя отсюда вывезли масла на миллиард песет, вы так даже ничего и не заметили? — воскликнул адвокат.

Тена, стараясь смягчить создавшуюся напряженность, вмешался в разговор:

— Послушайте, ну как вы все-таки можете объяснить случившееся?

— Ну... видите ли... — сторож покосился в его сторону. — Я же, в сущности, не служащий сеньора Салы. Зарабатываю я на жизнь главным образом на своем огороде да еще тем, что пасу овец. У Салы я не на постоянной зарплате. Мы договорились, что я просто буду заходить сюда, когда найдется время, да еще, если меня заранее предупредят, что кто-то должен приехать.

— Ладно... Ладно... Но к пропаже масла какое это имеет отношение? — резко спросил адвокат.

— Имеет. И немалое. Сеньор Сала платил мне всего пять тысяч песет в месяц — только за то, что я буду изредка заглядывать сюда. Он при этом еще сказал, что пяти тысяч более чем достаточно для такого безграмотного и темного типа, как я, — мрачно сказал сторож. — Так что у меня не было особой охоты часто сюда приходить. Дом, в котором я живу, принадлежит другому хозяину... и он меня гораздо больше устраивает, чем Сала, тот хоть дает мне бесплатно воду поливать огород.

— Но... Я думал, что вы работаете на моего тестя, числитесь в его фирме, — сказал Тена.

— Нет. Нет. Я же сказал: мое дело — время от времени появляться здесь, покрасоваться с винтовкой, чтобы гости, которых ваш тесть сюда привозил, полюбовались на это зрелище.

От Тены не ускользнуло то, что сторож испытывает не самые добрые чувства к Сале.

«Все его недолюбливают. Да и немудрено — индюк надутый, — подумал он, — и вот теперь попал в эту переделку».

Салинас с врачом провели около цистерн часа два, прежде чем надумали возвращаться. Тена предложил:

— Назад мы можем вернуться другой дорогой, через Сант-Кирзе-де-Безора. Там чудные сосновые леса... Может, пока лесом поедем, нам какая-нибудь дельная мысль в голову придет?

— Согласен, — не колеблясь ответил Салинас. — Но давайте еще раз пройдемся там, где мы подъезжали.

Они попытались еще что-нибудь узнать, но тщетно, хотя и беседовали с четырьмя мужчинами, одного встретили на дороге, других разыскали в ближних домах. Никто ничего путного нм не сказал, можно было подумать, что тут ничего и не случилось.

На письменном столе Салы, казалось, только что произошло настоящее побоище: скомканные бумаги, кусок перфоленты от компьютера, несколько консервных банок с помидорами и другие образцы, что оставили пришедшие на поклон к посреднику коммерсанты, — все это валялось на столе в полном беспорядке.