Педро Касальс - Посредник

Адвокат приветствовал его:

— Привет, Алекс!

— Ну так и есть, промазал! И все по твоей вине. Нет для тебя на свете ничего святого! Хоть бы тебя научили промолчать, когда кто-то собирается забить шар в лузу! Сразу видно, ты не учился на факультете журналистики.

— Извини, пожалуйста! — пытался оправдаться Салинас.

— Ну, как твоя загадка? — переменил журналист тему. — Услышав от тебя по телефону про это дело, я тут же придумал для редакции предлог, будто хочу сделать репортаж о выставке Пикассо в Барселоне. И вот я здесь, видишь, как ты заинтересовал меня этим случаем с пропажей масла.

— Все очень запутано, ничего пока я в этой истории не пойму. А главное, не могу представить, кто же заинтересован в этой краже.

— Может, это и к лучшему, Салинас. Те дела, в которых с самого начала все ясно, как правило, заводят в тупик или же не представляют особого интереса. А раз уж кто-то решился на операцию таких масштабов, то можно предположить: придуман такой вариант, по ходу которого затыкают немало ртов и сбивают с толку самых искушенных сыщиков — ты уж мне поверь!

— Да, но пока я не вижу, с чего начать, мне тут все неясно, — процедил Салинас сквозь зубы, словно разговаривая про себя.

Опершись на бильярдный кий и глядя в какую-то невидимую точку, Алекс помолчал. Был он смуглый, очень высокий, худой. Кожа у него была вяло-оливкового цвета, движения легкие, словно и веса своего он не ощущал. Его действительно очень заинтересовал случай с маслом, про который Салинас кратко поведал ему в разговоре по телефону из Барселоны. Алекса как журналиста в последнее время очень занимали аферы, при которых осуществляли махинации с пищевыми продуктами: число их нарастало, и он уже опубликовал две серии репортажей о жульничестве фабрикантов колбас. Журналиста привлекала мысль вернуться к этой теме, которая была очень популярной, так как касалась всех. Правда, Алекс не очень пока еще разбирался в делах, связанных с оливковым маслом. А потому, как только Алекс узнал, что его друг Салинас занят расследованием махинации в этой области, он попросил его разрешить участвовать в его поисках. И адвокат охотно пошел ему навстречу, согласившись работать со своим приятелем в паре, но предупредив, что об этом никому не должно стать известно. Алекс обычно тщательнейшим образом соблюдал условия их договоренности. И на этот раз журналист обещал не печатать ни одного слова без согласия своего друга. И все же, хотя Салинас утверждал, что ему ничего еще не известно, Алекс был уверен, что в конце концов получит сенсационный материал для репортажа, и это вполне оправдает его совместную работу со старым другом — он познакомился с ним еще лет десять назад, когда писал заметку об открытии нового коммерческого центра, в котором адвокат выполнял роль эксперта нескольких зарубежных фирм.

Нарушив тишину, Алекс крикнул официанту:

— Две тортильи, хлеб с помидорами... и пару пива! Так мы хоть поедим, прежде чем двинуть в Ператальяду.

— Ты, я гляжу, уже вошел во вкус хлеба с помидором.

Глядя на них, когда они выходили из «Эль Велодромо», можно было бы подумать, что это — два друга-студента, попавшие сюда с какой-нибудь из улиц университетского городка в Оксфорде. Салинас в своих роговых очках смахивал на какого-нибудь преподавателя средневековой истории, Алекс же, одетый в темно-коричневую вельветовую куртку, походил па физика-теоретика. Впрочем, они были чем-то схожи, только журналист выделялся своим высоким ростом и худобой.

Они сели в «Рено-5» Алекса и за каких-нибудь полтора часа доехали до Ла-Бисбаль, не останавливаясь промчались по старым улицам городка с домами, увенчанными колоннадами-портиками, и вскоре ехали по грунтовой дороге, обсаженной платанами. Вскоре фары автомобиля высветили в сумраке арку в каменной ограде метра четыре в высоту. Салинас, достав огромный ключ, чем-то напоминавший древнее метательное оружие, открыл железную калитку. Въехав во двор, они укрыли машину в гараже, оборудованном в бывшем зернохранилище.

Уже выходя из машины, оба почувствовали, как расслабляются их мышцы, успокаиваются нервы! Ночь была тихая, никаких признаков пронизывающего северного ветра, который в этих краях называют «Трамонтаной».

— Ну и везунчик ты! — воскликнул Алекс.

— Это — единственное мое богатство, — ответил адвокат, — хотя впрочем, я этим домом не владею, только нанимаю его.

— Но живешь-то в нем ты! — заключил журналист.

— Да. И получаю от этого огромное удовольствие. Тут я провожу каждый конец недели — с пятницы по воскресенье, по понедельникам приезжаю в Барселону, улаживаю там дела с клиентами, а вечером улетаю в Мадрид... — объяснил Салинас.

— Неплохо ты, однако, устроился, совсем недурно.

— В Мадриде я работаю в своем офисе вторник, среду и четверг. В пятницу снова возвращаюсь сюда, в эту масию, — окончил свой отчет адвокат.

— И как тебе удается так жить?

— Ну, видишь ли, если бы я не вылезал из кабинета и приковал бы себя намертво к телефону, то зарабатывал бы намного больше песет... или, если хочешь, долларов, но так бы и протекла бездарно моя жизнь. Имел бы я кучу денег, мог бы позволить себе самые изысканные удовольствия... но только потом выяснилось бы, что времени на них не остается.

— Согласен с тобой, — сказал Алекс уже серьезно.

Они вошли в просторную гостиную. В глубине горел камин. Как обычно, Салинас предварительно позвонил по телефону Долорс, предупредив, что приедет сегодня. Долорс и ее муж по прозвищу Реном жили всего в полусотне метров отсюда, были арендаторами на соседнем участке. Они согласились следить за ма-сией, которую нанял адвокат, убираться в ней. К Салинасу привыкли и относились как к своему.

— Слушай, а как же это камин полыхает прямо к твоему приходу? Ты что, волшебник? — пошутил журналист.

— Нет. Все очень просто. Это все Долорс — она следит за домом.

Перед камином стояла деревянная скамья с высокой спинкой. Салинас усадил на нее своего гостя и принялся разливать в бокалы виски лучшего качества — из чистого ячменя. Глядя на огонь и отхлебывая виски маленькими глотками, адвокат сказал:

— Знаешь, что со мной сегодня случилось. Познакомился с интересной женщиной: она необычайно женственна, а ум — чисто мужской. Зовут ее Кармина.

Алекс с интересом посмотрел на друга. Он ожидал, что Салинас примется подробно рассказывать о краже оливкового масла, а тот вдруг неожиданно стал исповедоваться ему, рассказывая о женщине, которая произвела на него впечатление.

— Да, очень она на меня подействовала — словно чем-то притягивает к себе, а чем, объяснить не могу...

Прибыв в аэропорт Прат, Сала взял такси и направился на Пасео-де-ла-Бонанова. Там у него была небольшая квартирка, которой он иногда пользовался, когда оставался переночевать в Барселоне. Квартира была обставлена мебелью того сомнительного вкуса, что свойственен стандартным дорогим домам, построенным в этом районе за последние годы.