Педро Касальс - Посредник

— Согласен. — На лице бельгийца было написано, что ему, конечно же, выкручивают руки, но, увы, сопротивляться бесполезно. — Надо признать, что работы у вас было много, и результаты вполне заслуживают такой оплаты.

— В какой форме вы собираетесь мне заплатить? — поинтересовался адвокат.

— Пока не знаю...

— А я вам скажу, — воскликнул Салинас, сделав вид, будто ему только что в голову пришла эта мысль, хотя на самом деле он давно все тщательно продумал. — Давайте вместе подъедем к филиалу вашего банка здесь, в Мадриде, и вы распорядитесь выдать мне чек.

— Чек?

— Конечно. Надеюсь, у вас есть на это полномочия?

— Безусловно.

— Так за чем же дело стало?

— Вы, Салинас, не даете мне возможности выбора.

— Пожалуй.

— Хорошо вы свои карты разыграли.

«Еще бы! — подумал адвокат. — Если потом окажется, что именно СОПИК, прячась в тени, запустила механизм этой аферы, кто мне выплатит гонорар? Ищи-свищи тогда ветра в поле!» Вслух он сказал совсем другое:

— Но и вы разыграли свои не хуже. Я делаю для вас большую работу. К качеству у вас не может быть претензий: я уже выяснил весьма существенные детали, огласка которых может нанести вам немалый ущерб, и не только моральный...

Два часа спустя, пройдя неизбежную бумажную волокиту, Салинас прощался с Лафонном, положив в карман выписанный на его имя чек. А в кармане бельгийца лежал билет на рейс Мадрид — Барселона.

Мариса приводила в порядок бумаги, когда ее шеф вернулся из банка.

— Привет, Мариса! — весело окликнул ее Салинас. — Не окажете ли мне честь распить бутылку «Дома Периньона»?

— Но это очень дорогой напиток.

— Если вы меня не поддержите, придется попробовать его в одиночку. Я давно уже припрятал эту бутылку для такого случая, как сегодня.

— Ну, раз уж вы так настаиваете!

— Давайте поднимем тост, как говорит Форхес [15] Популярный испанский юморист. , за Платини [16] Известный французский футболист. .

— Но при чем тут Платини?

— Ну, как вы не понимаете — за того, кто платит. А в данном случае Платини — это Лафонн!

Наконец-то Салинас добился, чтобы Сала назначил ему встречу. Посредник согласился, конечно же, под давлением Лафонна. Он не был расположен давать кому-либо отчет о своих делах, и тем более адвокату, который от него не зависел. Вообще Сала стремился не связываться с теми, кого он не мог бы держать на коротком поводке. Поэтому он изо всех сил старался, чтобы Салинас не оказался в курсе его темных делишек, ибо у Салы не было возможности заставить адвоката молчать, прибегнув в случае необходимости к шантажу. Посредник привык окружать себя людьми, которые по той или иной причине неспособны были на самостоятельные действия.

Салинасу пришлось подождать в очереди в приемной — там, как обычно, толпилось с десяток мелких дельцов, готовых ждать хоть весь день в расчете встретиться со своим могущественным покровителем, от которого надеялись получить очередную подачку.

Адвоката пригласили приехать к четырем часам. Но после четырех прошло уже тридцать пять минут... сорок... Наконец секретарша показала ему рукой, чтобы он проходил в кабинет Салы.

— Как дела, сеньор Салинас? — Посредник встретил его одной из тех улыбок, что показывают по телевидению, рекламируя зубную пасту.

— Меня буквально завалили работой! Ни секунды свободной нет! Знаю, что вам нелегко было поймать меня...

— Верно. А мне нужно с вами поговорить. Рад, что наконец мне удалось этого добиться, — ответил Салинас, усаживаясь в кресле.

— Извините, одну минуточку — Сала передал секретарше, чтобы она ни с кем его не соединяла. — Ни одного телефонного звонка. Наш разговор никто не должен прерывать. Меня ни для кого нет!

— И чем же я могу вам помочь? — Сала прибег к распространенному в англоязычных странах обороту, которое в буквальном переводе на испанский, да еще в его устах прозвучало нелепо. — Я полностью в вашем распоряжении.

— Мне хотелось бы выслушать ваше мнение по ряду вопросов, с которыми я столкнулся. — Адвокат говорил нарочито медленно, стараясь сбить собеседника с динамичного ритма, который тот взял с самого начала разговора. — Начнем с первого: что вы сейчас предпринимаете, чтобы вернуть масло, которое у вас украли?

— Ну, вы знаете... сейчас я вам скажу, что я делаю. — С посредника мгновенно спала маска, его и без того розовое лицо стало багровым, на смену искусственной благостной улыбке и мягкому доброжелательному голосу пришли злобная гримаса и пронзительный злобный тон — он заговорил, будто выплевывая, слова. — Вы хотите знать, так сказать, какими глупостями я занимаюсь? Так вот: следую советам этого... этого... бездарного неудачника Лафонна.

— Вовсе вы им не следуете, — ответил Салинас, как завороженный глядя на внезапную метаморфозу с Салой.

— А потому решил довериться попечениям адвокатишки, взятого напрокат, вроде вас... и вот сижу себе и поджидаю, когда вы мне принесете на подносе украденное масло... А кроме того, стараюсь сделать все возможное, чтобы при этом еще и не разориться! Вам это трудно понять, так как вы — жалкий крючкотвор, у которого и за душой-то ничего нет, и вам меня не понять, потому что вам самому терять нечего.

— Это уж точно! — согласился адвокат. Он старался говорить мягко, чтобы разрядить обстановку. Но в то же время его вполне устраивал именно такой Сала — то есть без прикрас, какой он есть на самом деле, а не копирующий добренького дельца, который радостно привечает всех окружающих.

— ...И вот что я вам скажу! Я все-таки выпутаюсь из всего этого! — Сала почти кричал, потеряв контроль над собой, он просто не мог остановиться. — Я решу сам эту проблему, и притом не потеряю ни одной песеты.

— Вы это серьезно говорите?

— Да. Даже если вам это и неприятно слышать. Я из этой ямы выберусь, как из других выбирался. Да, а как бы иначе я смог заработать свое состояние?

В этот момент загудел селектор.

Сала, казалось, испепелил его взглядом.

— Послушай, ты, — крикнул он в трубку секретарше, — я же ясно сказал, чтобы меня ни в коем случае не отрывали от разговора.

— Но... сеньор Сала, это сеньор Лафонн у телефона... Он настаивает на разговоре с вами, утверждает, что речь идет об исключительно важном, безотлагательном деле. Он очень настаивает, чтобы я соединила его с вами.

— Ну вот еще! Теперь и этот пижон ко мне прицепился. Все строит из себя важного господина. Ладно, соедини меня с ним... — Сала переложил телефонную трубку в правую руку. — Алло... Я вас слушаю, Лафонн.

— Приключилась беда!

— Приключилась беда! Я — в отчаянии. — Голос бельгийца был как бесцветный, казалось, вместо него говорит автомат. — Масло... то масло, что вы нам прислали на экспорт. Мы его выставили на продажу в супермаркетах, а оно везде стало окрашиваться в другой цвет — фиолетовый, и к тому же начало светиться. Мне сейчас звонят из самых разных городов Европы. Это катастрофа!