Генри Хаггард - Она и Аллан

Мы вытащили эти ценности, о существовании которых знала только она одна, а потом начали готовиться к отъезду. Наши приготовления были очень просты, все то, что мы могли нести, мы сложили в фургон и взяли с собой лучший скот. Магазин и оставшийся склад мы передали Томасо на условиях, что половину прибыли он будет отправлять Инес, на ее счет в банке на побережье дважды в год. Именно там ее отец имел счет. Я не могу сказать, делал он это или нет, но поскольку никто не хотел оставаться в Стратмуре, у меня не было другого выхода, потому что покупателей собственности в этом районе не существовало.

Когда однажды утром мы двинулись в путь, я спросил Инес, не жалеет ли она о том, что оставляет это место.

— Нет, — ответила она решительно, — моя жизнь здесь была адом, и я никогда не хотела бы увидеть его снова.

Именно после этого на северной границе страны зулусов Великий талисман, как называл его Ханс, сыграл свою главную роль, потому что без его помощи все мы были бы убиты. Я не буду рассказывать, как все было в деталях, это займет много времени. Могу сказать только, что это было связано с заговорами Умслопогааса против Кетчвайо, который был предан своей женой Монази и ее любовником Лоустой, обоих из них я упоминал ранее. В результате тот, кто наблюдал за ним, был отправлен далеко за пределы владений короля, потому что предположили, что рано или поздно он вернется в страну зулусов. Также было известно, что он путешествует в моей компании.

Случилось так, что, когда о моем прибытии было доложено шпионами, был собран отряд под командой человека, связанного с королевским домом. Однако перед нападением его командир отправил мне сообщение, что со мной король не ссорился, но я путешествую в сомнительной компании. Если я захочу бросить Умслопогааса, вождя племени Топора, и его приспешников, я могу свободно отправляться куда угодно, взяв с собой свои вещи. В противном случае мы будем немедленно атакованы и каждый из нас будет убит, поскольку не должно остаться свидетелей того, что случилось с Умслопогаасом. Доставив этот ультиматум и отклонив мои аргументы, посланцы ушли, сказав, что вернутся за ответом через полчаса.

Когда они отошли и не могли услышать то, что скажет Умслопогаас, который слушал их слова со зловещей гримасой, он повернулся и заговорил именно в той манере, которую от него ожидали.

— Макумазан, — сказал он, — сейчас я подошел к концу своего несчастливого путешествия, хотя, возможно, это не такое уж зло, как кажется, поскольку я отправился искать смерть, но был заколдован той белой ведьмой, ее злобными тенями, я уже нашел смерть на той единственной дороге, на которой можно их встретить, особенно в таком количестве.

— Мне кажется, что это касается всех нас, Умслопогаас.

— Не совсем так, Макумазан. Кетчвайо ищет меня, мою кровь, потому что он имеет право так делать, поскольку в действительности я поднял восстание против него и знал, что по крови это место мое. Тебе не нужно участвовать в этой ссоре, хотя ты, чье сердце такое же белое, как и твоя кожа, не обязан рисковать из-за меня. Кроме того, если ты хочешь сражаться, в том фургоне есть кое-кто, чью жизнь ты не можешь отдать, потому что она не твоя. Леди Печальные Глаза — как ребенок в твоих руках, и ее ты должен охранять.

Этот аргумент был настолько неоспоримым, что я не знал, что сказать. Я только спросил его, что он собирается делать, поскольку тайком исчезнуть не получится, видя, что мы окружены со всех сторон.

— Я встречу славный конец, Макумазан, — сказал он с улыбкой. — Я пойду с теми, кто верен мне, с теми, кто остался со мной, потому что моя судьба — это и их судьба, с теми, кто будет стоять спиной к спине на той скале и ждать, пока собаки короля не нападут на нас. Подожди немного, Макумазан, и ты увидишь, как Умслопогаас, Владеющий Топором, и воины Топора могу сражаться и умирать.

Я молчал, потому что не знал, что ответить. Мы стояли в молчании, пока я смотрел, как появляется тень копья, которое нес с собой главный посланник. Он сказал, что вернулся за ответом.

В этой ужасной темноте я услышал сухой кашель, который исторгала из себя глотка Ханса. Таким образом он давал понять, что хочет что-то сказать.

— Что такое? — спросил я сердито, поскольку Ханс раздражал меня, сидя на земле, нацепив рваную шляпу и глядя в небо.

— Ничего, господин, или только то, что эти зулусские гиены боятся Великого талисмана даже больше, чем каннибала с севера, поскольку тот, кто его носит, рядом с ими. Ты помнишь, господин, они упала перед ним на колени, когда мы вышли из страны зулусов?

— И что из этого, теперь-то мы идем в страну зулусов? — Я спросил быстро. — Ты хочешь, чтобы я показал его им?

— Нет, господин. Что в нем толку, если они готовы дать нам уйти, тебе, Леди Печальные Глаза, мне, даже погонщику быков и воорлуперу. Это гораздо лучше. Что мы выиграем, если покажем им талисман? Но если мы повесим его на шею Умслопогааса и он покажет, что тот, кто носит талисман, находится под защитой Великого талисмана Зикали, а кто будет против него, тот умрет в течение трех лун... Кто знает, господин?

И он снова сухо кашлянул и уставился в небо.

Я перевел Умслопогаасу то, что сказал на голландском Ханс. Он отреагировал равнодушно:

— Этого маленького желтого человечка не зря называют Светом Во Тьме, его план можно осуществить, если он провалится, всегда можно с честью умереть.

Я подумал о том, что это именно тот случай, когда я могу так поступить, поскольку я никогда не снимал Великого талисмана. Я снял его, и Умслопогаас надел его на себя и спрятал под накидкой.

Немного позднее вернулись посланники, и их вождь пришел вместе с ними, как он сказал, чтобы поприветствовать меня, поскольку я плохо помнил его и лишь однажды мы общались с ним. После дружеской беседы он повернул разговор на Умслопогааса, объясняя эту проблему. Я сказал, что отлично понимаю его позицию, но очень страшно общаться с человеком, который является носителем Великого талисмана самого Зикали. Когда вождь услышал это, его глаза вылезли на лоб.

— Великий талисман Открывателя Дорог! — воскликнул он. — О, теперь я понимаю, почему этот вождь племени Топора непобедим, — этот мудрец никому не даст убить его.

— Да, — ответил я, — и я не знаю, помнишь ты или нет, — тот, кто обидит Великий талисман или причинит зло тому, кто его носит, умирает страшной смертью в течение трех лун, он и его домочадцы, и все те, кто с ним.

— Я слышал об этом, — сказал он, выдавив из себя улыбку.

— И теперь ты собираешься узнать, правда это или нет? — спросил я с наигранным смирением.

Тот не ответил и попросил меня оставить его с Умслопогаасом наедине.

Я не подслушивал их разговора, но конец был таков: Умслопогаас вышел и сказал громким голосом, так что никто не мог пропустить ни слова, что, поскольку сопротивление бесполезно и он не хочет, чтобы я, его друг, имел какие-нибудь неприятности, поэтому вместе со своими друзьями он согласен пойти вместе с вождем в королевский крааль, где ему гарантировали честный суд взамен лживых обвинений, которые были выдвинуты против него. Он добавил, что вождь поклялся перед Великим талисманом, что он получит безопасный проход и не будет предпринято никаких попыток причинить ему вред. А по всей земле зулусов было известно, что такая клятва не может быть нарушена никем, если только кто-то не хочет продолжать видеть солнце.