Александр Кулешов - Ночное солнце

Придирчиво вспоминая службу в армии, Чайковский с удовлетворением, не с самодовольством — нет-нет, только не с самодовольством, — может сказать, что ему, пожалуй, не в чем себя упрекнуть. Разумеется, даже среди десантников, привыкших парить в небесах, ангелов не бывает, но все же серьезных ошибок и просчетов он за собой не помнит.

Наверное, потому, что он рожден десантником. Не просто военным, не танкистом, летчиком или артиллеристом, а именно — десантником. И отец его был десантником, и сын будет, и жена была парашютисткой.

Генерал Чайковский снова прильнул к иллюминатору. Хотя где-то на самом краю горизонта вроде бы посветлело, а луна стала бледной и какой-то невзрачной, но землю по-прежнему окутывал плотный мрак, и даже огоньки совсем пропали. Мысли его приняли иное направление. Он прирожденный десантник. Ну, а мог бы он, например, быть инженером? И каким? Или, скажем, дипломатом? Директором завода, председателем колхоза? Секретарем райкома?

Если человек талантлив, он всюду проявит свой талант, на любом посту, в любом деле? Или талантливый в одном, добившийся в этом успехов, а быть может, и выдающихся результатов, в других областях окажется полной шляпой и неудачником? Как?

Речь не о музыкантах, артистах, писателях, художниках, ученых… Там другое дело.

А вот талант руководителя — производства ли, сельхозартели, научно-исследовательского института и так далее? Словом, руководителя?

Он всюду проявится, коль уж скоро человек обладает им, или только в определенной области?

Генерал Чайковский вспоминал партийных руководителей, ставших во время войны выдающимися партизанскими полководцами, героев боев гражданской войны, превратившихся в блестящих наркомов, партийных деятелей.

И разве мало демобилизовавшихся после войны комдивов, командиров полков и батальонов стали прекрасными директорами предприятий, председателями колхозов, руководителями районов?

Ну вот, расфилософствовался… Но сам прекрасно понимал, что просто старается снять внутреннее напряжение. Как боксер в перерыве между раундами расслабляет все мышцы, или как хоккеисты перед ответственным матчем смотрят какую-нибудь дурацкую комедию, чтобы отвлечься, не растрачивать силы и нервы.

На мгновение взгляд генерала туманится, резче обозначается горькая складка у рта, он вздыхает. Да, военная судьба у него счастливая, а вот личная… Можно ли считать личную судьбу счастливой, когда теряешь молодую, горячо любимую жену? Теряешь из-за нелепой, не укладывающейся в сознании случайности…

У него замечательный сын, чудесная дочь, он еще молод.

А вот Зои нет.

Некоторое время Чайковский сидит, бездумно глядя в пустоту. Эх, если б можно было остановить, вернуть время, вычеркнуть из него тот страшный день… Он встряхивается, обводит взглядом кабину. Тусклый свет синих ламп выхватывает из темноты лица десантников. Они словно высечены из твердого дерева. Одинаковые шлемы, комбинезоны, застывшие позы превращают их в близнецов.

Но он-то знает, какие все они разные!

Через час — генерал посмотрел на часы — вся гигантская армада окажется над целью и дивизия спустится с ночного неба на голову «противника».

И как бы тщательно он и его штаб ни изучали заранее предстоящую операцию, какими бы точными данными ни располагали о «противнике» и местности в районе десантирования, неожиданности не только возможны, но и неизбежны. А если бы их не было, то их создали бы посредники, потому что, черт возьми, что это за учения, если все будет катиться по ровной дорожке!

Вот тогда-то в сложнейшей обстановке и потребуется предельное напряжение всех сил, ясность ума, быстрота реакции, умение мгновенно принять единственно правильное решение и твердо провести его в жизнь… Потребуется многое, и все быстро, все сразу.

А рядом будет стоять посредник, внимательно следить, взвешивать и подкидывать все новые неожиданности. Неожиданности для тебя, потому что сам-то посредник давно все знает, так как получил эти неожиданности еще в Москве.

Чайковский вспоминает, как начались для него эти учения, большие учения, о которых сообщалось в газетах и на которые были приглашены военные наблюдатели из многих стран.

Вызов к командующему ВДВ застал его на занятиях, которые он проводил с офицерским составом одного из полков.

В большой светлой комнате вокруг огромного ящика с песком собрались офицеры. Генерал смотрел на сосредоточенные лица, нахмуренные брови, сжатые губы, на зеленую стружку лесов, крохотные поролоновые комочки домов, на шершавые опилочные поля, серебристые реки из фольги, на протянувшиеся над макетом нити с подвешенными к ним крохотными самолетиками. Хорошо, чтоб война всегда оставалась лишь игрой, а все эти самолеты, танки — лишь игрушками, чтоб не пришлось бы этим молодым ребятам по-настоящему стрелять, прыгать в тыл врага, ходить в атаку. Не пришлось по-настоящему умирать.

Странно! Так размышляет он, человек, всю жизнь посвятивший военному делу, войне, хотя и не наступившей, всю жизнь совершенствующий свое боевое мастерство, готовящийся к войне, всегда готовый к ней.

Такова диалектика жизни!

Чайковский прервал занятия и срочно вылетел в Москву. В самолете он недолго ломал голову над причиной вызова — по-видимому, речь пойдет об учениях. Когда предстоят учения, тем более очень крупные, военачальники ранга генерала Чайковского так или иначе чувствуют их приближение по многим неуловимым признакам.

Итак, учения. Ну а какова степень участия в них его дивизии? Вся? Один из полков? Батальонов?

Обстановка почти сразу же прояснилась, как только он вошел в кабинет командующего. Но Чайковский не знал о телефонном разговоре, который состоялся у командующего за несколько дней до этого.

— …Выбрал дивизию генерала Чайковского, товарищ маршал, — докладывал командующий. — Отличная дивизия, отличный командир. Умный, знающий, волевой. Очень решительный.

………………………………………………

— Да, с большим авторитетом. Любят его солдаты, не просто уважают. Вот-вот, как раз молодость командира им и импонирует.

………………………………………………

— Ясно, товарищ маршал! Так точно. Вызываю его. До свидания, товарищ маршал! — И командующий ВДВ положил трубку…

Разговор с Чайковским у него длился недолго.

— В марте, — сказал командующий, — проводятся большие учения. Твоя дивизия участвует в них. Поступишь в распоряжение «северных». Командует ими генерал-полковник Хабалов. Ты его знаешь — мужик железный. — Командующий улыбнулся и подмигнул: — Да я за тебя не боюсь. Выдержишь. Потому твою дивизию и отдаю.

Командующий уточнил район учений, пути движения, место сосредоточения, время прибытия в распоряжение командующего «северных».