Александр Ройко - Всегда вместе Часть І Как молоды мы были

Касаясь в своей речи темы военных конфликтов, точнее их отсутствия, майор Данилюк ещё не знал, что в самое ближайшее время они–то как раз произойдут — события у острова Даманский и в Чехословакии, где тоже погибло немало наших военнослужащих.

Этот разговор с Данилюком запомнился многим ребятам, и позже он сыграл некую положительную роль в распределении выпускников на службу в армию. А из группы Самойлова это был, как и предполагал майор, один человек, которым оказался Николай Старосельцев. Нет, он сам не напрашивался на военную службу, на него было выписано распределение в воинские части без согласования с ним. Но и отказываться или уклоняться от такого распределения он не стал. Если некоторые выпускники из других групп всякими правдами и неправдами пытались уклониться от такого распределения, то Николай твёрдо решил отслужить эти три года. Не солдатом же, он будет нести воинскую повинность, а, всё–таки, офицером. Он был коренным киевлянином, но учился в институте, перебиваясь с «тройки» на «четвёрку», то получая стипендию, то она ему вообще не светила, потому что иногда приходилось сдавать после сессии «хвосты». Но парнем он был разбитным, смекалистым и хорошо физически развитым. И он решил, что авось ему в армии будет лучше, нежели на гражданской службе. Он надеялся за эти три года службы осмотреться там и всё для себя решить. А вдруг и в самом деле, как рассказывал майор, не так страшен чёрт, как его рисуют . Он, честно признаваясь сам себе, немного побаивался работы на производстве, где какие–нибудь вопросы придётся решать самостоятельно. После школьной парты и студенческой скамьи подобные опасения были у многих. Очень уж значительна разница в самостоятельной работе и учёбе. А в армии он будет просто выполнять приказы старших офицеров, а командовать солдатами, как ему сейчас казалось, особого труда не составит — они обязаны будут ему подчиняться. Да и жить он будет не в казарме. Поэтому он совершенно не унывал по поводу того, что ему как минимум три года придётся практически каждый день носить повседневную полевую (иногда парадную) форму, включая ремень и портупею, сапоги и фуражку (а зимой шапку и не такую уж лёгкую шинель).

В конце концов, все выпускники, кто ещё в начале августа, а кто и в средине сентября отметили первый день своей трудовой деятельности. Кто–то радовался своему трудоустройству, кто–то не очень, а были и такие, которые были совершенно не удовлетворены местом своей работы (скорее, городом, в котором оно находилось). Последние рассчитывали после первых трёх лет работы в корне изменить свою судьбу, как они полагали, в лучшую сторону. Кому–то это и в самом деле удастся, а вот кому–то не так повезёт в этом вопросе. Но сейчас все пока–что успокоились и направили свои силы на трудовую деятельность. Началась истинно взрослая жизнь бывших мальчишек и девчонок. Пока что мало кто из них задумывался как то она у них сложится — и в сфере производственной деятельности, да и в их личной жизни. « Вся жизнь впереди » — так они думали, не особо задумываясь о том, что в этой будущей их взрослой жизни, наряду со счастливыми, радостными днями, будут и такие, которые могут оставить зарубки на сердце.

Заканчивалось лето 1969‑го года. И вот в эти жаркие денёчки уже начались трудовые будни у выпускников высших учебных заведений. Рано или поздно (кто в начале месяца, кто позже, а некоторые вообще только в сентябре), но все они отметили свой первый трудовой день. Время на первых порах для бывших выпускников, а сейчас молодых специалистов текло довольно медленно. В первые дни рабочий день им казался вообще нескончаемым. У них была некая усидчивость, которую они приобрели, просиживая за школьными партами или на студенческих скамьях. Но это была вовсе не та усидчивость, которая требовалась для работы. Никто из них, конечно, не работал за станком, простаивая целый день на ногах. Хотя у некоторых, ноги к концу рабочего дня, всё же, «гудели» — не все работали за кульманом или просто за рабочим столом с ручкой, бумагой, ещё, может быть, с логарифмической линейкой. Ведь отдельным выпускникам довелось работать непосредственно на производстве, а 8 часов побегать по цеху, решая какие–то производственные вопросы — это не прогулки в парке. Правда, для таких выпускников рабочий день казался несколько короче, чем у тех, кто работал в каком–нибудь отделе. Но это было обманчивое впечатление, потому что, возвращаясь, кто домой, кто в рабочее общежитие, они мечтали только о том, чтобы поскорее свалится на койку и хоть часик передохнуть. В школе они мечтали о самостоятельности, в институте её частично получили, а вот после него, казалось, будучи уже полностью самостоятельными, не так уж были этой самостоятельности и рады. Нет, рады, конечно, были, но подобная независимость не казалась такой уж сладкой, она была отчасти утомительной.

Но это только первоначально. Шло время, и все они постепенно привыкли к такому распорядку дня. Да, они по–прежнему никак не могли дождаться конца рабочей недели, но научились нормально отдыхать не только в выходные, но и в будние дни после работы. Вот только было немного скучновато. Учась в институте, они привыкли отдыхать больше компаниями, пусть и небольшими, но, всё же, не в одиночку. На своей работе по её окончанию каждый моментально убегал домой. Дружеские отношения с коллегами по работе, в плане отдыха, не так уж быстро наладишь, да и интересы, у разных по возрасту коллег, часто бывали различными. Немного было выпускников, которые подобно чете Борисовых, работали вместе на одном производстве. Молодилин говорил Великановой, что у них 10 человек должны были работать по направлению вместе. Но как они там отдыхали, в совершенно незнакомом для себя городе, неизвестно. А в Киеве, в хорошо известном бывшим студентам городе, возможностей для отдыха была масса, но досуга, подобному студенческому, почему–то не находилось. О том, что большинство её одноклассников, окончившие институты в столице, в ней же и остались — правдами и неправдами, Великанова знала и раньше, нашла она подтверждение тому и сейчас.

Удалось остаться в Киеве и самой Любе. Это получилось случайно, она даже не очень надеялась на это, хотя и очень стремилась. А случай был в том, что, разговаривая в отделе кадров одного из столичных предприятий с его начальником, Великанова упомянула, что она родом из Таращи. Пётр Емельянович, так звали начальника, несказанно этому обстоятельству обрадовался. Оказывается, он тоже был родом из её родного города, правда уехал из него ещё в молодости и наведывался туда всего несколько лет — и то давно это было. Он начал интересоваться новостями городка, вспоминать знакомых ему горожан. А далее оказалось, что он знает и маму Любы, точнее, знал в молодости. Они даже учились вместе в школе, только он был на год старше. Когда начальник ОК говорил о её маме, то Люба даже интуитивно почувствовала, что та ему, наверное, в своё время нравилась, хотя её земляк прямо и не намекал на это. В общем, слово за слово, и они договорились о том, что Пётр Емельянович постарается помочь землячке. Он обязался поговорить на эту тему с директором, хотя скорого решения и не обещал. А, если будет необходимо, то подключить к этому своего знакомого из министерства. Но в итоге всё устроилось нормально. Каким образом это удалось, Люба не выясняла, да это было и неудобно, и не суть важно. Да, времени это заняла немало, и вышла Великанова на работу не 1‑го августа (как предписывалось), но в средине месяца уже работала на желаемом предприятии. Но работа работой, а ей тоже вначале было скучновато в свободное от работы время. И она начала почаще бывать у своих старых друзей. Но не у студенческих, в Киеве, кроме неё самой, из её подруг по комнате остались в Киеве только Валя и Надежда. Где они устроились, она пока–что не знала. Правда, с Надеждой немногим позже у Любы наладятся прекрасные отношения (всё–таки, лучшие подруги по институту), и они даже как бы породнятся. Но это будет спустя некоторое время. А сейчас она располагала сведениями не только о том, где устроились её землячки Настя Одарченко и Лариса Шемилова, но даже, где они проживают. На первом году работы встречались они втроём чаще всего, помимо совместного досуга в городе, в общежитии у Ларисы.