Зденек Плугарж - В шесть вечера в Астории

Все столики заняты; Ивонна подсела к одинокой девице с челкой, которой, видимо, предназначалось закрывать ее прыщавый лоб — но во время танцев волосы наверняка растреплются… Ивонна по-немецки спросила разрешения присесть, девица с досадой ответила на плохом немецком языке с явным пражским акцентом. Тогда Ивонна не удержалась:

— Вы — чешка, правда?

— Ага, — лаконично буркнула та и еще пуще нахмурилась.

Будь это в Нюрнберге — там наших пруд пруди, но встретить чешку во Франкфурте — редкость!

— Если вы ждете кавалера, я освобожу место, как только он придет.

Девица окинула ее внимательным взглядом.

— Ты здесь новенькая, что ли? — спросила она, к недоумению Ивонны.

— Если имеешь в виду именно этот ресторан, можно сказать и так.

Девица красноречивым жестом коснулась ладонью своего прыщавого лба.

— Не стала бы я садиться на место, не запланированное для женщин!

— Уж извини, не собираюсь портить тебе удачу.

— Скажи лучше, лезть на мой участок, говоря напрямик. Подошла официантка, на плохом английском языке осведомилась, чего желает Ивонна.

— Я бы выпила кофе, но лучше где-нибудь в другом месте… — Ивонна окинула взглядом соседние столики.

— Ладно, выпей уж свой кофе здесь, — более примирительным тоном сказала девица и, достав помаду, подкрасила свои вульгарного рисунка губы, начесала волосы ниже на лоб. — Сигаретки не найдется?

Ивонна предложила ей пачку «честерфилда», девица с извиняющимся видом взяла две сигареты, одну вложила в пустую коробочку из-под более дешевых.

— Ты одна приехала? Я имею в виду — в Германию? Зажигалка девицы никак не срабатывала, Ивонна протянула ей свою.

— Кабы я одна тащилась через лес на границе, как раз угодила бы обратно в свои Домажлице, — с видом превосходства ответила девица. — Ясно дело, сбежал, подлец, как нюхнул дерьма в тутошном лагере. Здесь все навыворот, тут больше шансов имеют мужчины.

— Ну, не отчаивайся, глянь, сколько кругом амиков [46] От букв «AM» — American Military (англ.) — американская армия. , — Ивонна показала глазами на площадку для танцев; правда, танцевали и девушки с девушками, однако и от зеленых мундиров на площадке было тесновато. — Говорят, польки да чешки тут нынче в моде.

— Такие, как ты, — может быть, — девица без всякого восторга окинула взглядом пышные золотые волосы Ивонны, спускающиеся до плеч.

Пепел с сигареты она сбрасывала в пустую чашку.

— А пускай посуду лучше моют, немецкие стервы, — объяснила свою привычку девица — она, казалось, решила мстить всему миру за свои неудачи. — И мужики — сволочи!

— Ну, не все же!

— Все. Коли встретится чудом порядочный, значит, трус и хочет, чтоб дома у него было все гладко.

— Разве все женаты?

— Порядочные — все… А ты ведь тоже не одна приехала, — после довольно-таки длительного молчания заговорила девица; и все, что она говорила, звучало как самооборона путем наступления.

— Не одна. — Ивонна не видела причин делиться с ней своей историей.

— Подружка моя должна была двинуть сюда через два дня после меня, мы с Ферри уже не могли ее дожидаться, но твердо условились встретиться в Нюрнберге. Только она туда так и не добралась. Нет, переходить границу одной — не женское дело, а может, ее понесло прямиком в лесную гостиницу.

— В какую гостиницу? — не поняла Ивонна.

— Я об этом только тут узнала. Наши — ну то есть чешские — фараоны заняли какую-то лесную дачку еще на нашей… то есть на чешской стороне. А среди тех, которые людей за деньги через границу переводят, у них свои агенты. Ведет тебя такой тип в гражданской одежде бог весть как долго, потом оглядится, рот до ушей — мол, слава богу, граница позади. А на полянке роскошная дачка, надпись готическими буквами «Waldstille» [47] «Лесная тишина» (нем.). , а внутри парни, опять же в гражданском, объятия раскрывают: «Schori willkommen [48] Добро пожаловать (нем.). , вы в свободной стране!» Ну, там, настоящий кофе на радостях, вино, и разговаривают на чистом немецком. А потом приходит еще один и тот уже по-чешски: «Привет, стало быть, к нацистам желаете?» И — рраз по морде, на запястья наручники… Сунут тебя потом в чулан, в бутылку вина дольют и ждут следующих клиентов — чтоб «Зеленому Антону» не ехать обратно полупустым…

Ивонна допила свой кофе. God bless [49] Слава богу (англ.). , что Никушка вывез меня еще до Февраля, а то ведь и я могла попасть в переделку…

К их столику приближался какой-то солдат — он уже издалека устремился к золотой гриве волос, как моряк к маяку; двурогую пилотку он засунул под погон.

— Я не танцую, — с невинным видом произнесла по-английски Ивонна, а в глазах ее играла провокативная смешинка.

Солдат пожал плечами — ему и в голову не пришло пригласить другую девушку. Он отошел, и в наступившем неловком молчании Ивонна рассчиталась с официанткой, на прощанье вынула из сумочки целую картонку с кремешками для зажигалок.

— Твой, видно, стерся… Good chance! [50] Желаю удачи (англ.). — И, коснувшись двумя пальцами плеча девицы, ушла.

Швейцар в Парк-отеле поклонился ей, не осмелясь спросить пропуск: внешность Ивонны как бы автоматически зачисляла ее в число «allied» [51] Союзники (англ.). . Ее встретил знакомый запах, пропитавший просторный холл в стиле модерн. Запах этот был скорее неприятным: смесь сладковатого сигаретного дыма и навощенного паркета. За входящими, как и прежде, увязывался старый знакомый, пожилой человек в поношенной зеленой ливрее с ящичком в руках, в самые неподходящие моменты надоедая гостям, он канючил на своеобразном англо-туземном языке:

— Schuh polish, pleas… [52] Ботинки почистить изволите… (англо-нем.)

Но в такую ясную солнечную погоду не было желающих почистить обувь.

Портье сказал Ивонне, что пока никто о ней не справлялся. Она попросила, когда придет мистер Ник Марло, направить его в кафе. Из какой-то сентиментальности Ивонна села за тот самый столик, за которым они обычно завтракали с Ником, когда еще занимали в этом отеле большой номер с ванной. И опять, в кои-то веки, заказала виски с содовой — это пойдет уже на счет Ника, слава богу, конец унизительной необходимости экономить.

И вот она увидела его. Ник шел к ней знакомой, быстрой, несколько рассеянной походкой людей, вынужденных часто менять место своих действий, людей, чьим уделом стала постоянная спешка. Он и писем-то ей, в сущности, не писал, только слал телеграммы с ласковыми словами — даже из Парижа одну отстукал.

— Айв, дарлинг!

Как хотелось ей вскочить, броситься ему на шею — преодолела себя, осталась сидеть: это ему за то, что долго отсутствовал! Ник взял ее за обе руки, перецеловал кончики пальцев, потом наклонился, чмокнул в губы.