Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома

«А стулья-то удалены намеренно», – вновь подумал Антилопа, взглянув на следы от ножек, оставленные по белой пыли на полу. На лицах Маллик Рела и Кульпа была написана неловкость: они не знали, куда им примоститься и какую принять позу. Джистальский священник Маела переминался с ноги на ногу, на его потном лбу отражался яркий свет лампы, стоящей на крышке стола. Кульп смотрел по сторонам в поисках опоры, на которую можно было облокотиться, хотя он не был уверен, как к этому проявлению слабости отнесутся виканы.

Сняв свой плащ и повесив его у двери на ручку от старого факела, Антилопа, внутренне улыбаясь, повернулся крутом, чтобы представиться новому кулаку. Тот стоял около ближайшего края стола, а рядом неотступно следил за всеми происходящими событиями нахмуренный ветеран, чье широкое неподвижное лицо было отмечено уродливым шрамом, пересекающим его от правой челюсти до левой брови.

– Я – Антилопа, – представился священник. – Главный историк империи, – сделав небольшой поклон, он продолжил: – Добро пожаловать в Хиссар, кулак.

Приблизившись к нему, Антилопа заметил, что на лице предводителя клана Ворона отразились все сорок лет, проведенные на севере Виканских равнин в Квон Тали. Его тонкое, лишенное эмоций лицо было прорезано глубокими морщинами, сгущающимися вокруг широкого рта и по углам темных, глубоко посаженных глаз. Позади широких плеч Колтайна свешивались смазанные маслом длинные косы, скрепленные амулетом из вороньего пера. Его высокую фигуру облегала поношенная кольчуга, надетая поверх жилета, а длинная накидка из вороньего пера, накинутая на широкие плечи, достигала колен. На ногах у викана были надеты обтягивающие штаны, покрытые шнуровкой с наружной стороны бедер, а из-под левой руки торчал длинный нож с роговой рукояткой.

В ответ на приветственную речь Антилопы предводитель кивнул головой.

– Когда я видел тебя в последний раз, – промолвил он с грубым виканским акцентом, – ты лежал в лихорадке на личной койке императора, готовый пройти через Ворота Худа, – помедлив, Колтайн продолжил: – Булт был тогда молодым воином, чья пика распорола твое брюхо. За это солдат по имени Дуджек поцеловал его лицо своим мечом.

Предводитель виканов медленно повернулся к ветерану и улыбнулся, посмотрев на его изуродованное шрамом лицо.

Мрачный вид седого ветерана при взгляде на Антилопу не изменился. Тряхнув головой и расправив грудь, он сказал:

– Я помню этого безоружного человека. Отсутствие меча в его руках заставило меня воспользоваться пикой только в самый последний момент. Я помню, что меч Дуджека обезобразил меня как раз в тот момент, когда его рука была готова оказаться растерзанной в пасти моей лошади. Я помню, что впоследствии

Дуджек оставил свою руку у хирургов без особого сожаления – это никак не сказалось на его славной карьере. Честно говоря, шрам на лице доставил мне гораздо больше неприятностей: от меня ушла единственная жена.

– А не являлась ли она твоей сестрой, Булт?

– Была, Колтайн. А еще она была абсолютно слепой.

Оба викана погрузились в молчание, их лица стали хмурыми и суровыми. Внезапно со стороны Кульпа донеслось какое-то ворчанье. Антилопа медленно поднял бровь:

– К сожалению, Булт, несмотря на присутствие в той битве, я не видел там ни тебя, ни Колтайна. Поэтому в любом случае я не могу знать, каким ты был до своего ранения.

Ветеран кивнул головой:

– Там надо держать ухо востро, это правда.

– Возможно, – вступил внезапно в разговор Маллик Рел. – настало время окончить эти шутки и приступить, наконец, к совету – тому, ради чего сегодня все собрались.

– Я еще не готов, – небрежно ответил Колтайн, продолжая рассматривать Антилопу.

– Скажи мне, историк, – буркнул Булт, – а что заставило тебя вступить в битву, не имея в руках никакого оружия?

– Наверное, я просто потерял его в пылу сражения.

– Но ты же знаешь, что это неправда: у тебя не было ни ремня, ни ножен, ни даже щита.

Антилопа пожал плечами:

– Если мне поручено зафиксировать все события, происходящие в империи, я должен находиться в самой их гуще, не так ли, сэр?

– И ты собираешься проявить такое же безрассудное рвение при записи событий, которые произойдут с командой Кол-тайна?

– Рвение? О да, сэр! Но что касается безрассудства, – вздохнул он, – увы! Сегодня мое мужество не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Сейчас, собираясь наблюдать за сражением, я облачаюсь в доспехи, шлем, беру короткий меч и щит. Меня охраняют телохранители, а сам я теперь ни за что не подойду к центру битвы на расстояние ближе чем в лигу.

– Годы добавили тебе мудрости, – произнес Булт. Антилопа пожал плечами:

– Да, конечно, но, боюсь, все еще недостаточно, – обернувшись лицом к Колтайну, он продолжил: – Я буду довольно самоуверенным, кулак, но все же рискну воспользоваться случаем, чтобы дать тебе несколько советов.

В этот момент взгляд Колтайна скользнул по Маллику Релу.

– Ты, конечно, должен бояться своей самонадеянности, историк, поскольку только что позволил себе непозволительную вольность. Если бы я не догадывался о той ситуации, которая сложилась сейчас в Арене, и не считал тебя умным человеком. Антилопа, то, наверное, отдал бы приказ Булту закончить свое дело и прикончить тебя.

– У меня мало информации об Арене, – ответил Антилопа, почувствовав, как по спине крупные капли пота начали собираться в тонкие струйки. – Но еще меньше мне известно о тебе, кулак.

Выражение лица Колтайна не изменилось, и священнику внезапно показалось, что перед ним находится кобра, которая, не сводя своих немигающих глаз, медленно поднимается для удара.

– У меня есть предложение, – сказал Маллик Рел. – Может быть, мы начнем совет?

– Еще рано, – медленно ответил Колтайн. – Мы ожидаем моего колдуна.

В ответ на это священник Маела только фыркнул, а Кульп сделал небольшой шаг вперед.

Антилопа внезапно почувствовал, что у него пересохло в горле. Прочистив его, он сказал:

– А не издала ли императрица в первый год своего правления указ о том, что все виканские колдуны должны быть полностью истреблены? А не последовало ли за этим массовых репрессий? У меня в памяти до сих пор стоят наружные стены Унты...

– Да, они умирали медленно, – ответил Булт. – Их тела висели на железных пиках до тех пор, пока вороны не приняли их души. Мы приводили к городским стенам наших детей, чтобы те смотрели на своих мудрых соплеменников и знали, кто виновен в их смерти. Женщина с короткими волосами! В памяти наших детей остался рубец на всю жизнь, и мы уверены, что правда об этом событии теперь не умрет никогда.

– Но ведь это же та императрица, – возразил Антилопа, глядя Колтайну в лицо, – которой вы сейчас служите.