Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома

Однако в воздухе повисло новое напряжение.

«Эта история не может закончиться без финального жертвоприношения. Мы должны попытаться спасти людей, если на это не способны командующие нами трусы». Между собой скрестились интересы двух благородных миссий: одна из них заключалась в сохранении жизней вверенных под командование солдат, а другая – в дисциплине малазанских командных структур. В результате этого столкновения погибло десять тысяч первоклассных солдат, которые несколько минут назад жили, дышали, любили...»

Спустившись к площади, Антилопа бесцельно бродил в толпе. Перед ним периодически возникали незнакомые лица, бормотавшие бессмысленные слова, – все было как в тумане. Беженцы делились с ним своими собственными размышлениями, пытаясь хоть как-то ободрить историка. Виканские юноши забрали к себе Нила и Невеличку и начали столь яростно оберегать их покой, что ни один из смельчаков не мог отважиться его нарушить. Бесчисленное количество беженцев находилось на грани Ворот Худа, и чуть только они приходили в себя, как сразу начинали проявлять признаки дикого неповиновения. В их блестящих глазах и оскаленных клыках виднелось дикое удовольствие, а души продолжали борьбу с желанием изуродованной плоти поскорее перейти в мир иной. Худ не мог осмелиться наброситься силой на подобных людей, а городские лекари, прилагая все свои усилия, пытались поставить несчастных на ноги. Антилопа обнаружил, что на его мозг плотной пеленой опустилось забвение. Это ощущение оказалось таким комфортным, что историку совсем не хотелось возвращаться обратно в тот мир, который был наполнен насилием и злобой. Острая боль находилась где-то далеко, а разум прилагал все усилия, чтобы не допустить ее ближе.

Внезапно до его сознания донеслось несколько голосов – солдаты и несколько офицеров обсуждали сложившееся положение дел. Рассудив, что историку уже все равно известно об этих фактах, они не стеснялись в выражениях. Однако Антилопа до сих пор находился в прострации; именно это спасло его душу от полного морального разложения.

«Силанда», загруженная под завязку ранеными, так и не пришла в порт. Об этом сообщил молодой виканский солдат по имени Темул. Флот адъюнкта Тавори находился на расстоянии недели пути. Дон Корболо намеревался начинать осаду города, а Ша'ика вышла из Рараку в составе такого войска, которое по размерам вдвое превышало собственные силы изменника-кулака. Маллик Рел отвел верховного кулака Пормквала обратно во дворец. Наконец настало время пожинать плоды мести, и начало этого события было не за горами...

Сощурившись, Антилопа попытался сфокусировать лицо, которое с жаром пыталось донести до него какую-то важную информацию. Мгновенное прояснение рассудка вновь сменилось забвением, и историк отступил назад. За последнее время разум накопил столько боли и человеческих страданий, что историк был просто неспособен на обычное человеческое общение. Фигура протянула вперед сильную руку, схватила Антилопу за воротник, несколько раз хорошенько тряхнула, а затем вновь притянула к себе. Рот, окруженный густой бородой, громко кричал злые, наполненные яростью слова:

– ...к тебе, историк! Это же притворство, неужели ты не видишь? Единственный доклад пришел от представителей знати в лице Нетпары. Однако нам нужна поддержка солдат – неужели ты не понимаешь? Проклятый старик, ведь уже наступил закат!

– Что? О чем ты говоришь? Лицо Блистига переменилось.

– Маллику Релу удалось достучаться до сознания Пормквала. Только Худу известно, каким образом это произошло! Решено выходить с боем на армию Дона Корболо. Осталось менее часа времени – они до сих пор пьяны и находятся в дикой усталости. Мы выходим в атаку, Антилопа. Ты меня понимаешь?

«Жестокость... какая жестокость».

– Сколько людей сейчас находится за пределами города? Нам нужно точное число...

– Тысячи. Десятки тысяч, сотни...

– Да подумай же, черт бы тебя побрал! Мы смогли бы перебить этих ублюдков... до прихода Ша'ики.

– Я не знаю, Блистиг! Число этой проклятой армии растет с каждой лигой.

– Нетпара рассудил, что их около десяти тысяч...

– Этот человек – глупец.

– Он также сообщил о том, что под рукой Колтайна умерло около десяти тысяч невинных беженцев...

– Ч... что? – историк покачнулся, и если бы не помощь Блистига, он бы рухнул на землю.

– Неужели ты не понял, Антилопа? Без твоего слова история о событиях, произошедших за последнее время в армии Кол-тайна, приобрела совсем другое лицо. Эта весть уже успела распространиться по всем подразделениям. Солдаты ввергнуты в полное недоумение, а желание мести постепенно ослабевает...

Этих слов было достаточно. Историк почувствовал, будто его сотряс страшный удар. Мгновенно выйдя из оцепенения, он подпрыгнул на месте, расширил глаза и мертвенно-бледными губами с ужасающим спокойствием произнес:

– Где он? Где Нетпара? Где...

– В течение двух последних ударов колокола он находился вместе с Пормквалом и Малликом Релом.

– Отведи меня туда.

За спиной послышались звуки горна, оповещающие о команде «сбор». Взгляд Антилопы скользнул по солдатам, которые начали мгновенно строиться в строгие ряды. Подняв голову, историк увидел на небе первые звезды.

– Бивень Фенира, – проревел Блистиг. – Может оказаться слишком поздно...

– Отведи меня к Пормквалу, к Маллику Релу...

– Следуй за мной.

Как только солдаты гарнизона начали пробираться через беженцев, в толпе последних почувствовалось шевеление. Огромная масса людей, несмотря на усталость, бросилась в сторону, чтобы освободить площадь для прохода армии верховного кулака.

Блистиг изо всех сил работал локтями, и Антилопа старался от него не отставать.

– Пормквал приказал моему гарнизону выступить вместе с его армией, – бросил командир через плечо, – в качестве арьергарда. Это противоречит моим непосредственным обязанностям, которые заключаются в охране города... Я занимаюсь своим ремеслом долгое время; когда-то сам верховный кулак служил у меня солдатом. Сейчас численность гарнизона сократилась до трехсот человек, и этого едва хватает, чтобы удерживать стены. А если учесть, что Красные Мечи находятся под арестом...

– Под арестом?! Но почему?

– В них течет кровь Семи Городов; это и явилось той причиной, по которой Пормквал потерял к ним свое доверие.

– Глупец! Я не знал других солдат, более преданных империи, чем они...

– Согласен с тобой, историк, однако мое мнение здесь не ставится ни во грош...

– Судя по всему, то же самое можно сказать и о моей персоне, – ответил Антилопа.

Блистиг помедлил, затем обернулся и произнес:

– Ты поддерживаешь решение верховного кулака о начале атаки?