Стив Эриксон - Врата Мёртвого Дома

– А вот этого, – пробормотал потрясенный человек с татуировками, – мы вовсе и не просили.

Прошел еще час, шок и ужас событий продолжали терзать Фелисин, став очередным испытанием этого нескончаемого кошмара. Прислужник Худа ... которого там не оказалось. Жужжанье крыльев, превращающееся в слова. «Кто же сам этот Худ? – мучилась она вопросами, – и мог ли Король Смерти оказаться среди обычных людей? Почему он обратился к бывшему священнику Фенира и что это был за секрет?»

Но вскоре все эти тревожные сомнения померкли в ее сознании, вновь вернулось знакомое онемение и ощущение холодной безысходности.

Императрица лишила Дома и семьи их богатства, благородства, затем обвинила их в измене и заковала в цепи. Бывший священник Фенира справа от нее, отвратительный человек со всеми признаками обычного бандита, стоявший слева, а также все остальные, кого она видела, не могли похвастаться благородным происхождением.

Она тихо засмеялась, вызвав огромное удивление обоих мужчин.

– Неужели тебе открылся секрет Худа, девушка? – спросил ее бывший священник.

– Нет.

– Тогда что же тебе кажется таким смешным?

Она тряхнула головой и стала размышлять: «Что за глупость, неужели я ожидала оказаться в хорошей компании? Все вы – доведенные до края голодные крестьяне; по этой причине и императрица достигла огня...»

– Ребенок!

Этот величественный голос, в котором ощущалось сочувствие, принадлежал пожилой женщине. Фелисин на секунду закрыла глаза, затем выпрямилась и посмотрела на изможденную женщину, прикованную слева от бандита. Она была одета в грязную, рваную ночную пижаму. Тем не менее, в ней чувствовалась благородная кровь.

– Леди Гаезин!

Старая женщина протянула трясущуюся руку.

– Да, жена лорда Хильрака! Я и есть леди Гаезин... – она проговорила это так, будто судорожно вспоминала, кем является, и теперь одобрительно смотрела на Фелисин покрасневшими глазами с остатками макияжа на веках. – Я знаю тебя, – прошипела она. – Дом Паранов. Младшая дочь, Фелисин!

Девушку зазнобило. Она повернулась и пристально посмотрела вперед на охранников, опиравшихся на свои пики и не обращавших никакого внимания на бочки с элем, стоящие между ними. Некоторые из них разгоняли оставшихся мух. Для мула прибыла телега, с нее спрыгнули четыре перемазанных золой человека с канатами и баграми. За стенами, окружавшими Крут, вновь стали видны крашеные шпили и купола Унты. Она затосковала по тенистым улочкам своего родного города, по той беззаботной жизни, которая была у нее всего неделю назад. Грубая толпа Себри напала на нее, когда она гуляла со своей любимой кобылой, разглядывая зеленые ряды свинцовых деревьев, растущих по обочине дороги и отделяющих ее от семейных виноградников.

Сзади заворчал головорез:

– А у этой суки есть чувство юмора.

«Какой суки?» – удивилась про себя Фелисин, решив, однако, не показывать окружающим своего смятения.

– Что, сестры, поссорились? – донеслось с того места, где зашевелился бывший священник. Помедлив, он сухо добавил: – Все это выглядит немного странно, не находите?

Головорез склонился вперед, и тень его фигуры накрыла Фелисин. Он вновь заворчал:

– Ты же лишенный сана священник, не так ли? Ты не похож на императрицу, которая строит храмы, какие пожелает.

– Это неправда. Я потерял веру много лет назад и уверен, что ее желанием было оставить меня в монастыре.

– Можно подумать, это ее заботит, – иронично произнес головорез, усаживаясь на свое место.

Вдруг заскрипел голос леди Гаезин:

– Ты должна с ней поговорить, Фелисин, обратиться с просьбой. У меня есть богатые друзья...

Ворчанье бандита превратилось в рев:

– Посмотри вперед, на нашу цепь, старая карга, – вот где находятся все твои богатые друзья!

Фелисин только покачала головой. «Даже при жизни отца, – думала она, – на это ушли бы месяцы ожиданий».

Вновь воцарилось молчание, такое же томительное, как и до перепалки. Затем бывший священник прочистил горло, сплюнул и пробормотал:

– Это не самая плохая идея – искать спасенья у женщины, которая просто выполняет приказы, леди. Какая разница, что она приходится сестрой этой девушки.

Фелисин вздрогнула, пристально посмотрев на мужчину:

– Вы предполагаете...

– Да ничего он не предполагает, – зарычал головорез. – Забудь о своем происхождении, в нынешней ситуации оно тебе не на пользу. Это работа императрицы. Может быть, ты полагаешь, что это касается только тебя, а может быть, ты вынуждена так думать из-за своего происхождения...

– Какого происхождения? – резко засмеялась Фелисин. – К какому Дому принадлежишь ты?

Головорез оскалился:

– К Дому Позора. Ну и что с того? От этого сейчас он не имеет никаких преимуществ.

– Так я и думала, – сказала Фелисин, с трудом проигнорировав последнее высказывание, которое было по сути правдой. Она сердито посмотрела на охранников:

– Что происходит? Почему мы здесь до сих пор сидим? Бывший священник сплюнул вновь.

– Час Жажды прошел. Всю толпу, находящуюся сейчас вне Круга, нужно привести в порядок, – ответил он, глядя из-под густых бровей. – Крестьян необходимо настроить на боевой лад. Мы будем только первым примером, девушка, о котором должны узнать все. Скоро все жители империи, имеющие благородную кровь, будут осведомлены о событиях, произошедших в Унте.

И – Нонсенс! – затрещала леди Гаезин. – С нами должны обращаться согласно сану. Императрица обязана нас уважать!

Головорез хмыкнул в третий раз и, вероятно, для смеха сказал:

– Если бы глупость считалась преступлением, тебя бы арестовали, леди, много лет назад. Страшный человек прав: немногие из нас собираются сесть на рабовладельческий корабль.

Этот парад вдоль аллеи Колоннады через несколько часов превратится в кровавую бойню. Вы тоже в ней поучаствуете, – пригрозил он, сузив зрачки при взгляде на охранников. – Старый Баудин не собирается быть разорванным толпой крестьян...

Фелисин почувствовала страх, который сжал все ее внутренности. Борясь с дрожью, она спросила:

– Ты не возражаешь, если я останусь рядом, Баудин? Он высокомерно взглянул на нее.

– Ты для меня немного полновата, – ответил он, а затем отвернулся и добавил: – Но действовать вольна по своему усмотрению.

Бывший священник склонился к ней.

– Подумай об этом, девушка, ведь ваше соперничество теперь не похоже на пустую перепалку и дерганье за косички, как это было в детстве. Вероятно, твоя сестра хочет быть уверена, что ты...

– Она – адъюнкт Тавори, – отрезала Фелисин, – и она мне больше не сестра. Это женщина отреклась от нашего Дома по приказу императрицы.

– Если так, то я подозреваю, что здесь замешаны личные чувства.