Стив Эриксон - Сады Луны

Чародейка-убийца открыла глаза, когда солнце уже проделало изрядный путь по небосводу. Ее кинжалы, которые она сжимала в руках, скорчившись на краю крыши, теперь аккуратно лежали прямо перед ней бок о бок. По затылку разливалась тупая, но сильная боль. Она дотронулась до раны, поморщившись, потом села.

Мир вокруг завертелся, потом успокоился. Серрат была в недоумении и гневе. Она ничего не видела на периферии зрения. Кто бы ни сделал это, сделано было прекрасно, настолько прекрасно, что могло конкурировать с магами-убийцами Тисте Анди. Беспокоило только то, что в Даруджистане до сих пор таких не было, за исключением тех двух Когтей в засаде. Но если бы сейчас работал Коготь, она была бы уже мертва.

Больше всего озадачивали аккуратно сложенные кинжалы. Оставить ее здесь среди бела дня, уложив рядом оружие, тут необходимо тонкое чувство юмора. Опонны? Возможно, хотя боги редко действовали так вот прямо, они предпочитали выбирать агентов среди смертных.

Правда, хоть какое-то объяснение загадке. Но она упустила свой шанс покончить с Несущим Монету, по крайней мере, сегодня. В следующий раз, пообещала она, поднимаясь на ноги и открывая Путь Куралд Галейн, ее таинственные враги увидят, что она готова ко встрече с ними.

Воздух вокруг нес засветился от присутствия в нем магии. Когда сияние прошло, Серрат уже не было.

Хлопья пыли летали в мертвом, жарком воздухе чердака корчмы Феникса. Потолок поднимался над восточной стеной на пять футов, над западной – на семь. Солнце било в окна, расположенные по обоим торцам длинной и узкой комнаты.

И Крокус, и Апсала спали в противоположных сторонах комнаты. Сидя напротив люка, ведущего вниз, Миссе чистила ногти деревянной палочкой. Выйти из дома Маммота и добраться в это укрытие по крышам оказалось совсем просто. Слишком даже просто. Ирилта сказала, что за ними никто не следил. На крышах тоже не было ни души. Как будто кто-то специально очистил для них путь.

Еще одна блестящая работа Угря? Миссе зевнула. Может быть, Миссе всю дорогу казалось, что она ощущает у себя на затылке чей-то взгляд. И теперь ей казалось, что за ними наблюдают чьи-то глаза, хотя это, сказала она себе, оглядывая пыльный чердак, было уж точно невозможно.

В крышку люка тихо постучали. Появилась Ирилта.

– Миссе? – позвала она громким шепотом.

– Пригнись, – проворчала Миссс, бросая палочку на замасленный пол. – Передай Скурву, что эта дыра ждет не дождется хорошего пожара.

Ирилта со вздохом протиснулась в комнату. Она закрыла крышку люка и отряхнула пыль с рук.

– Там внизу что-то странное делается, – сказала она. – Приехала телега с городской стражей, вылез охранник и еще один парень, они вынесли Колла. Старый дурень едва жив, он ранен мечом в бедро. Они положили его в комнате Круппа внизу. Салти бросилась искать лекаря, но дела его плохи. Совсем плохи.

Миссе оглядела летающую по воздуху пыль, потом посмотрела на спящего Крокуса.

– А как же выглядит тот, другой? – поинтересовалась она.

Ирилта фыркнула.

– Достаточно хорош, чтобы с ним позабавиться, я бы согласилась. Сказал, что нашел Колла на Трясучке, истекающего кровью. Колл очнулся на время и сказал, чтоб он вез его сюда. Этот парень сейчас там, внизу, и ест за троих.

– Иностранец? – спросила Миссе.

Ирилта подошла к окну, выходящему на улицу.

– На Дару он говорит так, словно здесь родился. Но он сказал, что с севера, из Засеки, и из Генабариса. Он похож на солдата, я бы сказала.

– От Угря что-нибудь есть?

– Пока парня ведено держать здесь.

– А девчонку?

– Тоже.

Миссе громко вздохнула.

– Похоже, что Крокус от этого не в восторге. Ирилта посмотрела в сторону спящего Крокуса. «Действительно ли он спит?»

– Выбора нет. Сейчас у дома Маммота уже стоит засада из стражников. Конечно, они опоздали, но мы едва разошлись с ними, – Ирилта смахнула пыль с подоконника и облокотилась на него.

– Я клянусь, что иногда я вижу кого-то или что-то, но стоит моргнуть, и его уже нет.

– Я понимаю, о чем ты, – хрустя суставами, Миссе встала.

– Думаю, что и Угорь уже вспотел, – хихикнула она. Жизнь пошла веселая, подруга. И время не ждет.

Ирилта угрюмо кивнула.

– Не ждет, не ждет.

Капитан Паран в третий раз наполнил кружку. Не это ли имел в виду Тисте Анди, говоря о том, что удача отвернется от него? У него в жизни было всего три друга, что-то неожиданное для него, новое и, без сомнения, чрезвычайно ценное. Но Порванный Парус погибла... ее заменила девочка. Тук мертв. А теперь, похоже, и Колл собирается пополнить список потерь.

Он провел пальцем по лужице пива на столе, превратив его в реку и озеро, довел до щели в досках стола и смотрел, как пиво стекает туда. Он чувствовал, как его правая нога под столом намокает, но не двигался, уставившись в щель. Стол был сделан из прочных досок и поставлен на прочные грубые ножки.

«Как там сказал Рейк?» Паран встал и снял ножны с ремня. Потом положил их на стол и вынул Удачу.

Несколько завсегдатаев в баре умолкли и уставились на него. Скурв под стойкой нащупал свою палку.

Капитан ничего не замечал. Держа меч в правой руке, он воткнул его в щель стола и поставил вертикально. Раскачивая клинок, он вогнал его до середины толщины доски. Потом он опять сел и принялся за пиво.

Все расслабились и смущенно заговорили.

Паран глотнул пива, не сводя глаз с Удачи. «Как там сказал Рейк? Когда удача отвернется от тебя, сломай меч. Или отдай злейшему врагу». Он сомневался, что Опоннам это понравится. Значит, сломать. Меч долго пробыл у него. Он только раз использовал его в бою, когда ранил Гончую.

Он вспомнил слова одного из учителей его детства. Вместе с голосом на память пришло и тощее лицо. «Те, что избраны богом, – сказал учитель, – они отличаются от остальных смертных, их отделяют от них предательством или убийством. У тех, кого боги любят, они забирают друзей, одного за другим. И умерщвляют. И если ты тверд, если ты понимаешь, чего они хотят, боги улыбаются и кивают. Любое окружение тогда приближает тебя к ним. Так затачивается клинок, дитя, и в конце концов боги помогают тебе в твоем одиночестве, в вакууме, который сами создали вокруг тебя. Никогда не подавай виду, мальчик».

Неужели заточка клинка началась? Паран помрачнел еще больше. Неужели он виноват в том, что произошло с Коллом? Намек на возможную дружбу промелькнул, неужели этого достаточно, чтобы обречь человека на смерть?

– Опонн, – прошептал он, – тебе за многое придется ответить, и ты ответишь!

Он поставил кружку и поднялся. Потом он взялся за меч.

Взбираясь по ступеням корчмы Феникса, Калам замер. Вот опять ощущение, что на тебя смотрят чьи-то глаза. Это чувство, которое выработалось за время службы Когтем, четыре раза посетило его с того момента, когда в поле его зрения показалась корчма. Подобные чувства и помогали ему выжить, ничего дурного он в них не видел. Наоборот, ему даже казалось забавным, что кто-то может видеть, кто он и что он такое, а сам оставаться вне поле его зрения.