Стив Эриксон - Сады Луны

Крон громко крикнул. Магия была амброзией для Великих Воронов. Их привлекал в ней запах крови и силы, в ее ауре жизнь их продлевалась и длилась веками. Запах магии обладал, правда, и другим действием. Крон снова крикнул. Его взгляд выделил дом, вокруг которого собрался сгусток защитной магии. Его господин дал ему точное описание магической надписи, которую следовало найти. Он ее нашел. Сложив крылья, Крон начал грациозный спуск к дому.

От гавани района Гадроби по направлению к центру страны земля поднималась четырьмя ярусами на восток. Расходящиеся в стороны улицы, мощенные булыжником, вели к полированным мозаикам торговых улиц района Гадроби. Улиц было пять, они вели в район Марш и на следующий ярус, в Приозерный район. После кривых улочек Приозерного района двенадцать деревянных ворот выводили в район Дару, в Дару другие двенадцать ворот (эти уже были укомплектованы городской стражей и железными подъемными решетками) соединяли нижний город с верхним.

На четвертом, самом высоком, уровне размещались поместья знатных семейств Даруджистана, а также известных в городе магов. В районе Мили Старого Короля и улицы Видов возвышался холм с плоской вершиной, на котором был построен Зал Величия, где каждый день собирался Совет. Вокруг холма был разбит небольшой парк, его песчаные дорожки вились между столетними акациями. При входе в парк, у холма Высоких Виселиц, сохранились массивные ворота из грубого камня – все, что осталось от некогда возвышавшегося на холме Величия замка.

Дни королей давным-давно миновали в Даруджистане. Ворота, известные как Цитадель Деспота, стояли позаброшенные и позабытые, их потрескавшаяся решетка служила отдаленным напоминанием о тирании прежних времен.

В тени массивной каменной Цитадели стояли два человека. На одном из них, что стоял, привалившись плечом к скале, была кольчуга и шляпа из вываренной кожи, выдававшие в нем городского стражника. За его пояс был заткнут короткий меч в удобных кожаных ножнах. К плечу была прислонена пика. Его полуночная смена близилась к концу, и он с нетерпением ждал появления человека, который освободит его от бремени службы. Взгляд стражника постоянно возвращался на второго человека, с которым он в предыдущий год частенько делил это место. Поглядывал он на хорошо одетого джентльмена исподтишка, взглядом, лишенным выражения.

Член Совета Турбан Орр, как обычно, пришел к воротам в этот глухой час. Знатный господин, казалось, едва замечал стражника, он ничем не выдавал, что узнает его, несущего службу здесь каждую ночь.

Турбан Орр производил впечатление очень нетерпеливого человека, он без конца бродил туда-сюда, все время останавливаясь, чтобы поправить свой красный, отделанный драгоценностями плащ. Начищенные башмаки члена Совета поскрипывали при каждом его движении, скрип эхом отдавался под Цитаделью. Из своей тени стражник видел затянутую в перчатку руку Орра на эфесе дуэльного меча, указательный палец постукивал в такт скрипу башмаков.

В начале своего дежурства, задолго до появления члена Совета, стражник обычно неспешно прохаживался по Цитадели, изредка дотрагиваясь до древних шершавых камней. За шесть лет службы в воротах между стражником и грубым базальтом установилось что-то вроде человеческих отношений: стражник знал каждую складку, каждую царапину, он знал, где время и стихии разломали скрепляющий камни цемент и обратили его в пыль. Он также знал, что эта внешняя слабость постройки – обман. Цитадель и все, что ее окружало, терпеливо выжидали момента, когда они, наследие прошлых времен, смогут возродиться.

А этого, как давно уже понял страж, он не должен допускать, если, конечно, это будет в его силах. Цитадель Деспота помогла человеку стать тем, кем он стал: Рушащим Круги, агентом.

И он, и член Совета ждали появления еще одного человека, человека, который всегда приходил. Турбан Орр выскажет свои претензии, пожалуется на его медлительность, затем он возьмет пришедшего за руку, и они станут прогуливаться рука об руку. А стражник глазами, давно привыкшими к темноте, станет вглядываться в лицо пришедшего, чьи незабываемые черты разжигают воспоминания, погребенные под внешним безразличием.

Ко времени, когда двое из Совета завершат свою прогулку, стражник возьмет себя в руки и будет готов передать сообщение, согласно инструкциям своего господина. Если удача не отвернулась от Рушащего Круги, он сумеет задержать начало гражданской войны, в которую Даруджистан, как он чувствовал, был готов вступить. Которая вызвала бы непременно реакцию Малазанской империи. Ночной кошмар, который часто казался реальностью, особенно в такие ночи, как эта, когда Цитадель Деспота казалось шептала, издеваясь, обещания возродиться к жизни.

– «Это может оказаться в ваших интересах», – прочитал вслух верховный алхимик Барук на записке на листке пергамента, которую он держал в своих пухлых руках. Всегда одна и та же заглавная строка, намекающая на какие-то особые знания писавшего. Записку час назад принес его слуга Роулд; она, как и прочие записки, появлявшиеся в течение всего предыдущего года, была найдена воткнутой в один из завитков орнамента на задних воротах поместья.

Узнав стиль, Бару к тут же прочитал записку, а затем отправил в город своих курьеров. Подобное сообщение требовало немедленных действий, а он был одним из немногих в Даруджистане, обладавших особой властью, и мог что-то сделать.

Теперь он сидел в плюшевом кресле в своем кабинете и размышлял. Его обманчиво сонный и затуманенный взгляд вновь заблестел, когда он подумал о словах записки. «Член Совета Турбан Орр и член Совета Федер прогуливаются по саду. Я остаюсь известным под именем Рушащего Круги, слуги Угря, чьи интересы продолжают совпадать с вашими». В очередной раз закралось искушение. Барук с его талантами легко мог выяснить личность автора (хотя, конечно, его личность пытались установить многие и абсолютно безуспешно), но, как всегда, что-то удержало его.

Он поерзал на стуле и вздохнул: «Ладно, Рушащий Круги, я помогу сохранить твое инкогнито, хотя и очевидно, что ты знаешь обо мне больше, чем я о тебе, и это просто счастье, что интересы твоего господина совпадают с моими. Пока еще совпадают». Он нахмурил брови, размышляя об Угре и неведомых интересах этого мужчины, или женщины. Он знал достаточно много, чтобы понимать, как много сил вовлечено в игру: объединение сил Повелителей уже само по себе было убийственной вещью. Продолжать незаметно выступать в защиту города становилось все трудней и трудней. Так что вопрос возник снова: «Не использует ли меня Угорь?»

Довольно странно, но он не думал всерьез о такой возможности. Слишком много жизненно важной информации уже было передано в его руки.