Робин Хобб - Странствия убийцы

К моему удивлению, он послушался и бесшумно скользнул в сторону. Я повернул голову. Я не видел его, но чувствовал, что он близко. Его сила оставила меня, как будто я снял теплый плащ. Часть меня пыталась уйти с ним, чтобы уцепиться за него и стать волком. Я жаждал покинуть это израненное тело.

Если необходимо, брат мой. Если это необходимо, я не прогоню тебя из себя.

Я хотел бы, чтобы он не говорил этого. Мне стало труднее противостоять искушению. Я обещал себе, что не сделаю этого с ним, что если я должен умереть, то умру и оставлю его свободным и очищенным от меня, чтобы он мог жить собственной жизнью. Но теперь, когда Смерть подошла так близко, нашлось столько важных причин, чтобы нарушить это обещание. Здоровое дикое тело и простая жизнь в настоящем звали меня.

Фигура медленно приблизилась. Меня сотрясала дрожь от холода и боли. Я могу уйти к волку. Я собрал остатки сил и бросил вызов самому себе.

– Сюда! – проскрипел я Смерти. – Я здесь. Приди и возьми меня, и покончим с этим наконец.

Она услышала. Я увидел, как она остановилась и замерла, словно испугавшись. Потом неожиданно быстро она подошла ко мне, ее белый плащ развевался на ветру. Она стояла надо мной, высокая, стройная и безмолвная.

– Я пришел к тебе, – прошептал я.

Внезапно Смерть склонилась надо мной, и я увидел ее точеное лицо цвета слоновой кости. Она обняла меня и подняла, чтобы унести. Давление ее руки на спину было невыносимым. Я потерял сознание.

Тепло возвращалось ко мне, и с ним возвращалась боль. Я распростерся на боку, видимо где-то в доме, поскольку ветер, словно океан, бушевал снаружи. Я ощутил запахи чая, каких-то благовоний, красок, древесной стружки и шерстяной подстилки, на которой лежал. Лицо мое горело. Я не мог остановить бившую меня дрожь, хотя каждая волна пробуждала режущую боль в спине. Руки и ноги пульсировали.

– Завязки твоего плаща смерзлись. Я хочу их разрезать. Теперь лежи спокойно. – Голос был чересчур мягок, как будто человек не привык разговаривать таким тоном.

Я попытался открыть глаза. Я лежал на полу. Лицо мое было повернуто к каменному очагу, в котором горел огонь. Кто-то склонился надо мной. Я видел блеск лезвия у моего горла, но не мог шевельнуться. Я чувствовал, как оно двигается, но совершенно искренне не мог бы сказать, касается оно кожи или нет.

– Он примерз к рубашке, – пробормотал кто-то. Мне показалось, что я знаю этот голос. Приглушенный вскрик: – Это кровь! Все это замерзшая кровь!

Раздался странный рвущийся звук, и мой превратившийся в лед плащ отвалился. Потом кто-то сел на пол рядом со мной.

Я медленно перевел на него взгляд, но не мог поднять голову, чтобы увидеть лицо. Вместо этого я смотрел на стройное тело в мягком одеянии из белой шерсти. Руки цвета старой слоновой кости засучили рукава. Пальцы были длинными и тонкими, запястья костлявыми. Потом человек неожиданно встал, чтобы что-то взять. Некоторое время я был один. Я закрыл глаза. Когда я открыл их, рядом с моей головой стоял широкий сосуд из голубой глины. Из него шел пар, и я узнал запах ивы и рябины.

– Держись, – сказал голос, и рука успокаивающе сжала мое плечо. Потом я почувствовал, как тепло разливается по моей спине.

– Снова идет кровь, – сказал я себе.

– Нет. Я пытаюсь отмочить рубашку. – И снова голос показался мне почти знакомым. Я закрыл глаза. Дверь распахнулась, впустив холодное дуновение ветра. Человек рядом со мной остановился. Я почувствовал, что он поднял глаза.

– Ты могла бы постучать, – сказал он с шутливой строгостью. Я снова ощутил, как теплые струйки воды щекочут мою спину. – Даже у такого, как я, иногда бывают гости.

Вошедший приблизился ко мне и легко опустился на пол. Я увидел складки юбок, когда человек садился. Рука откинула волосы с моего лица.

– Кто это, святой человек?

– Святой человек? – В голосе отвечавшего была горькая ирония. – Если хочешь говорить о святых, говори о нем, не обо мне. Вот, посмотри на его спину. – Он понизил голос. – У меня нет ни малейшего представления о том, кто это может быть.

Я слышал, как она ахнула.

– Все это кровь? Как же он жив до сих пор? Что ж, нам надо согреть его и смыть всю эту кровь. – Она стянула с меня рукавицы. – О, его бедные руки! Пальцы на концах совсем почернели! – воскликнула она в ужасе.

Я не хотел ни видеть, ни знать этого. Я ушел…

Некоторое время казалось, что я снова стал волком. Я обследовал незнакомый город, остерегаясь собак и всех, кто мог бы обратить на меня внимание, но все вокруг было поглощено белым безмолвием и снегом, падавшим в ночи. Я нашел хижину, которую искал, и крадучись обошел ее, но не осмелился войти. Потом я решил, что сделал все, что мог. И я отправился на охоту. Я убивал, ел и спал.

Когда я снова открыл глаза, комната была умыта тусклым дневным светом. Стены изгибались. Сначала я подумал, что просто не могу сфокусировать взгляд, а потом вспомнил форму горных построек. Я медленно начал различать детали. Толстый шерстяной ковер на полу, простая деревянная мебель, окно, затянутое промасленной кожей. На полке рядом с деревянной лошадкой и крошечной повозкой две куклы склонили друг к другу головы. В углу покачивался охотник-марионетка. На столе лежали ярко раскрашенные куски дерева. Пахло опилками и свежей краской. Куклы, подумал я. Кто-то делает кукол. Я лежал в кровати на животе, укрытый одеялом. Мне было тепло. Кожа моего лица, рук и ног неприятно горела, но на это можно было не обращать внимания, поскольку отчаянная боль в спине не давала отвлекаться на такие мелочи. Во рту у меня было не так уж сухо. Разве я что-то пил? Мне казалось, что я помню вкус чая на губах, но это воспоминание не было ясным. Кто-то наклонился и поднял одеяло. Холодный воздух коснулся моей кожи. Сноровистые руки двигались по моей спине, обследуя место вокруг раны.

– Такой тощий! Если бы он был потолще, у него было бы больше шансов, – сказал грустный голос пожилой женщины.

– Он потеряет пальцы на руках и ногах? – Женский голос. Совсем близко. Молодая женщина. Я не видел ее, но она была рядом. Другая женщина наклонилась ко мне. Она взяла мою руку, ощупала пальцы и нажала на кончики. Я вздрогнул и слабо попытался отнять руку.

– Если он выживет, то сохранит пальцы, – сказала она, не грубо, а просто констатируя факт. – Они будут нежными, потому что отмороженная часть отвалится. Во всяком случае, они не очень плохи. Инфекция в спине, вот что может убить его. В ране что-то есть. Похоже на наконечник стрелы и обломок древка.

– Вы можете его вытащить? – спросил Костяные Руки из дальней части комнаты.

– Легко, – ответила женщина. Я понял, что она говорит на языке Бакка с горским акцентом. – Но рана, конечно же, будет кровоточить, а у него и без того осталось не много крови. Кроме того, свежая кровь может разнести инфекцию по всему телу. – Она вздохнула. – Если бы Джонки была жива! Она очень хорошо разбиралась в таких вещах. Это она вытаскивала стрелу, застрявшую в груди принца Руриска. Рана пузырилась при каждом вздохе, но Джонки все равно не дала ему умереть. Я не такая умелая целительница, как она, но сделаю что смогу. Я пришлю ученика с мазью для его рук, ступней и лица. Хорошенько втирайте ее в обмороженные места каждый день и не бойтесь повредить кожу. А на спину будем ставить припарки, чтобы вытянуть из раны как можно больше дряни. Давайте ему есть и пить, сколько он захочет. Пусть отдохнет. А через неделю мы вытащим стрелу и будем надеяться, что он к тому времени наберется достаточно сил, чтобы пережить это. Джофрон, ты знаешь какую-нибудь хорошую оттягивающую припарку?