Робин Хобб - Странствия убийцы

– Я не могу. Это труднее всего. Я не могу. Они выжгли меня, чтобы наказать. Но этого было недостаточно. И никогда не будет достаточно. Я никогда не смогу простить себя.

Скилл начал сочиться из нее, когда она потянулась ко мне, пытаясь заставить ее понять. Она схватила мою ладонь обеими руками. Ее боль лилась ко мне сквозь это пожатие.

– Кто же тогда может тебя простить? – услышал я собственный вопрос.

– Галл. Моя сестра Галл! – Это имя было вырвано из нее, и я чувствовал, что многие годы она отказывалась думать о нем, не говоря уж о том, чтобы произносить его вслух. Ее сестра, не просто товарищ по группе, а ее сестра. Она убила ее в ярости, застав со Станчином, лидером группы?

– Да, – прошептала она, хотя этот вопрос не был высказан. Я был уже за пределами выжженных стен. Сильный, красивый Станчин. Любить его телом и Скиллом, ощущение единства, которому нет равных. Но потом она застала их вместе, и она…

– Он не должен был делать этого! – крикнул я в негодовании. – Вы были сестрами и членами его группы! Как он мог так поступить с тобой? Как он мог?

– Галл! – громко крикнула Кеттл, и на мгновение я увидел ее. Она была за второй стеной. Обе они были там, Кестрел и Галл. Две маленькие девочки, бегущие босиком по песчаному берегу, увертываясь от ледяных волн, лижущих песок. Две маленькие девочки, похожие, как яблочные зернышки, близнецы, радость своего отца, бегущие, чтобы встретить маленькую лодку и посмотреть, что попалось сегодня в папины сети. Я чувствовал запах соленого ветра, йодистый аромат перепутанных водорослей, через которые они с визгом бежали. Две маленькие девочки, Галл и Кестрел, запертые и спрятанные за стеной в ее сознании. Но я видел их обеих, даже если Кеттл не видела.

Я вижу ее, я знаю ее. И она знала тебя, всю, до самого конца. Гром и молния, так вас называла ваша мать, потому что ты была вспыльчива, но быстро отходила, а Галл могла таить в себе обиду много недель. Но она не обижалась на тебя, Кестрел, никогда не обижалась, и не могла бы сердиться много лет. Она любила тебя больше, чем обе вы любили Станчина. Как ты любила ее. И она бы простила тебя. Она никогда не пожелала бы тебе такой кары.

Я… не знаю.

Нет, знаешь. Посмотри на нее. Посмотри на себя. Прости себя. И позволь той ее части, что заперта внутри тебя, снова жить. И позволь себе снова жить.

Она внутри меня?

Совершенно верно. Я вижу ее, я чувствую ее.

И что ты чувствуешь?

Только любовь. Посмотри сама. Я повел ее глубоко внутрь ее сознания, к тем воспоминаниям, которые она давным-давно запретила себе. Это не были выжженные стены группы – не они причиняли ей самую страшную боль. Эти стены она воздвигла сама, поставив надежный заслон между собой и тем, что она потеряла в одно мгновение ярости. Две девочки, ставшие старше, входящие в воду, чтобы схватить брошенный отцом линь, и помогающие вытянуть на берег его нагруженную лодку. Две баккские девочки, все еще похожие, как яблочные зернышки, каждая из которых хочет первой рассказать папе о том, что их выбрали для обучения Скиллу.

Папа говорил, что мы – одна душа в двух телах.

Тогда раскройся и выпусти ее. Выпусти на волю вас обеих.

Я замолчал в ожидании. Кестрел была в той части своих воспоминаний, которые были для нее запретными дольше, чем длится целая жизнь обычных людей. Место свежего ветра и детского смеха, сестра, так похожая на тебя, что почти нет нужды в словах. Скилл возник между ними с того момента, как они родились.

Теперь я вижу, что должна сделать. Я чувствовал сокрушительную волну радости и целеустремленности. Я должна выпустить ее. Я должна вложить ее в дракона. Она будет вечно жить в драконе, как мы и хотели. Мы обе. Снова вместе.

Кеттл встала, так внезапно отпустив мои руки, что я потрясенно вскрикнул. Я снова оказался в своем теле. Мне казалось, что я свалился с огромной высоты. Шут и Ночной Волк все еще были рядом со мной, но уже не являлись частью круга. Я едва ощущал их из-за переполнявших меня чувств. Скилл. Несущийся сквозь меня, как приливная волна. Скилл. Исходящий от Кеттл, как жар от кузнечного горна. Она светилась им. Она ломала руки, улыбаясь выпрямившимся пальцам.

– Теперь тебе надо пойти и отдохнуть, Фитц, – тихо сказала она мне. – Иди. Иди спать.

Просто мягкое предложение. Она сама не знала силы своего Скилла. Я лег и больше ничего не помню…

Когда я проснулся, было уже совсем темно. Приятно было ощущать рядом тяжелое теплое тело волка. Шут укрыл меня одеялом и сидел рядом, сосредоточенно глядя в огонь. Когда я пошевелился, он резко вздохнул и вцепился в мое плечо.

– Что? – спросил я. Я не мог понять ничего из того, что слышал и видел. На каменном постаменте рядом с драконом горели огни. Я слышал звон металла, бьющегося о камень, и оживленные голоса. В палатке за моей спиной Старлинг пробовала струны своей арфы.

– Последний раз я видел тебя таким тогда, когда мы вытащили из твоей спины стрелу и я думал, что ты умираешь от заражения.

– Я очень устал, – улыбнулся я, надеясь, что он поймет. – А ты? Я ведь брал силу у тебя и Ночного Волка.

– Устал? Нет. Я выздоровел. – И, не помедлив, он добавил: – Думаю, дело в том, что предательская группа оставила меня, осознав, что в тебе нет ненависти ко мне. И Ночной Волк. Слушай, он великолепен. Я до сих пор почти чувствую его. – Очень странная улыбка показалась на его лице.

Я увидел, что он ищет Ночного Волка. У него не было сил, чтобы по-настоящему использовать Скилл или Уит, но было странно видеть его попытки. Ночной Волк поднял хвост и снова уронил его.

Я хочу спать.

Тогда отдыхай, брат мой. Я положил руку на густой мех его загривка. Он был жизнью, силой и дружбой, которым я мог доверять. Он еще раз медленно вильнул хвостом и снова опустил голову. Я взглянул на шута и кивнул в сторону дракона Верити:

– Что там происходит?

– Безумие. И веселье, я полагаю. Если не считать Кетриккен. Думаю, ее сердце истекает кровью от ревности, но она не уходит.

– Что там происходит? – спокойно повторил я.

– Ты знаешь об этом больше, чем я, – ответил он. – Ты сделал что-то с Кеттл. Часть этого я понял, но не все. Потом ты заснул. И Кеттл пошла туда и сделала что-то с Верити. Не знаю что, но Кетриккен сказала, что после этого оба они рыдали и тряслись. Потом Верити сделал что-то с Кеттл. И тогда они оба начали смеяться и кричать, что это получилось. Я пробыл там достаточно долго, чтобы увидеть, как они набросились на камень с резцами, мечами и всем, что попадалось им под руку. А Кетриккен сидит молча, как тень, и скорбно наблюдает за ними. Они не позволяют ей помогать. Потом я пришел сюда и обнаружил, что ты без сознания. Или спишь. Как тебе больше нравится. Я долго сидел и смотрел на тебя, заваривал чай и приносил мясо всем, кто кричал и просил меня об этом. А теперь ты проснулся.