Робин Хобб - Странствия убийцы

Я оказался в незнакомой комнате и быстро оглядел сводчатый потолок и закрытые панелями стены. На помосте у противоположной стены стояло огромное кресло. Значит, это что-то вроде комнаты для аудиенций. Я огляделся, чтобы сориентироваться, и застыл на месте. Резная дверь справа от меня внезапно распахнулась. Я услышал смех, приглушенный вопрос и хихикающий ответ. Не было времени спрятаться. Я прижался к гобелену и замер. С громким смехом вошла группа придворных. В этом смехе была нотка беспомощности, говорившая о том, что они либо пьяны, либо обкурены. Они прошли мимо меня: двое мужчин, соперничающих за внимание женщины, которая жеманно улыбалась и хихикала, прикрывшись ярким веером. Костюмы всех троих были выдержаны в разнообразных оттенках красного, и у одного из мужчин были звенящие серебряные безделушки не только на шнуровке, но и по всем широким рукавам до самого локтя. У второго мужчины была маленькая курильница на разукрашенном жезле, напоминающая скипетр. Он размахивал ею взад и вперед, так что они все время были окутаны сладковатым ароматом. Вряд ли они заметили бы меня, даже если бы я выпрыгнул прямо на них и прошелся колесом. Регал, по-видимому, унаследовал любовь своей матери к наркотикам и превратил это в придворную моду. Я стоял неподвижно, пока они не прошли. Они направлялись в комнату с птицами и рыбками. Я подумал, заметят ли они Верда в воде бассейна. Я сомневался в этом.

Я подкрался к двери, в которую вошли придворные, проскользнул в нее и оказался в большом вестибюле. Пол был выложен мрамором, и мысли мои остановились на стоимости доставки такого огромного количества камня в Тредфорд. Высокий белый потолок был расписан цветами и листьями. В комнате были арочные окна из цветного стекла, темные сейчас, но между ними висели гобелены, поражающие таким буйством красок, что они казались окнами в какой-то другой мир и время. Все было освещено расписанными канделябрами с блестящими хрустальными подвесками. Горели сотни свечей. На пьедесталах стояли статуи, и, судя по их виду, большинство из них изображали предков Регала с материнской стороны. Несмотря на опасное положение, в котором я находился, на мгновение убранство этой комнаты захватило меня. Потом я поднял глаза и увидел широкие ступени. Это была главная лестница, а не боковые проходы для слуг, которые я искал. Шеренга из десяти человек легко могла подняться по ней. Резьба балюстрады была темной и покрыта сучками, но блестела от долгой полировки. Толстый ковер синим каскадом струился по центру ступеней. Зал был пуст, так же как и лестница. Я не позволил себе медлить и прошмыгнул через комнату и вверх по ступеням. Я был уже на середине пути, когда услышал крик. По-видимому, они все-таки заметили Верда. На первой площадке я услышал голоса и топот с правой стороны. Я повернул налево и, добежав до двери, прижал к ней ухо, ничего не услышал и скользнул внутрь. Все это заняло меньше времени, чем мой рассказ об этом. Я стоял в темноте, задыхаясь, и благодарил Эду, Эля и всех существующих богов за то, что дверь не была заперта.

Я приник к двери, пытаясь расслышать что-нибудь, кроме стука моего собственного сердца. До меня донеслись крики и грохот тяжелых сапог стражников, бегущих вниз по лестнице. Прошло мгновение или около того, и прогремел начальственный голос, отдающий распоряжения. Я прижался к стене у дверного проема и стал ждать. Руки мои дрожали. Страх поднимался изнутри волнами, угрожая захлестнуть. Я почувствовал, что пол подо мной качнулся, и быстро сел на корточки, чтобы не упасть в обморок. Мир вокруг завертелся волчком. Я плотно обхватил себя руками и закрыл глаза, как будто это могло помочь. Новая волна страха нахлынула на меня. Я повалился на бок, едва не скуля от ужаса, и свернулся в клубок, ощущая ужасную боль в груди. Я умру. Я умру и никогда не увижу Молли, Баррича и моего короля. Мне следовало пойти к Верити, теперь я знал это. Надо было пойти к Верити. Внезапно захотелось кричать и рыдать. Я был уверен в том, что мне не спастись. Меня поймают и подвергнут пыткам. Найдут и будут убивать очень, очень медленно. Я испытывал почти неодолимое желание просто вскочить, выбежать из комнаты, поднять меч на стражников и вынудить их быстро прикончить меня.

Успокойся. Они пытаются заставить тебя выдать себя.

Скилл Верити был тоньше паутины. Я снова обрел дыхание, но у меня хватило разума оставаться неподвижным. Прошло долгое, как мне показалось, время, и слепой ужас отпустил меня. Я судорожно вздохнул и пришел в себя. За дверью послышались шаги и голоса. Страх снова поднялся во мне, но я заставил себя лежать неподвижно и слушать.

– Я в этом уверен, – сказал мужчина.

– Нет. Он ушел и давно уже где-нибудь в саду или в городе. Если бы он все еще был в доме, мы бы его спугнули. Никто не смог бы устоять перед нами обоими.

– Говорю тебе, там что-то было.

– Ничего, – несколько раздраженно настаивал другой голос. – Я ничего не чувствовал.

– Попробуй еще раз, – уговаривал первый.

– Нет. Это пустая трата времени. Я думаю, ты ошибся. – Ярость человека стала очевидной, несмотря даже на то, что он говорил приглушенным голосом.

– Надеюсь, что так, но боюсь, что нет. Если я прав, мы дали Уиллу предлог, который он искал. – В этом голосе кроме ярости была скулящая жалость к себе.

– Искал предлог? Только не он. Он злословит о нас королю при каждом удобном случае. Можно подумать, что он единственный, кто принес какие-то жертвы на службе у короля Регала. Вчера служанка сказала мне, что он потерял всякий стыд. Тебя называет толстым, а меня обвиняет во всех плотских слабостях, которые только могут быть у мужчины.

– Если я не худой, как солдат, это только потому, что я не солдат. Не тело мое, а разум служит королю. Пусть посмотрит на себя, прежде чем обвинять нас. Это он-то, со своим единственным глазом! – Теперь интонации были ясны. Барл, внезапно понял я. Барл разговаривает с Карродом.

– Что ж, сегодня, по крайней мере, Уиллу не в чем винить нас. Мы ничего не смогли обнаружить. Он уже заставляет тебя прыгать на тени и видеть опасность в каждом углу. Успокойся. Теперь это забота стражников. Скорее всего, они обнаружат, что это дело рук ревнивого мужа или другого такого же стражника. Я слышал, как говорили, что Верд слишком часто выигрывал в кости. Поэтому его и оставили в комнате для игр. Так что, если ты позволишь, я вернусь в более приятную компанию, из которой ты меня вытащил.

– Что ж, иди, если больше ничего не можешь придумать, – сердито сказал скулящий Барл, – но когда освободишься, нам лучше бы посоветоваться. – Через мгновение он добавил: – Я бы даже хотел пойти к нему прямо сейчас. Пусть у него об этом болит голова.