Робин Хобб - Миссия Шута

Его мысли окутывал алый страх. Я попытался обхватить его рукой, чтобы успокоить, но он шарахнулся от меня в сторону. Потом начал отчаянно трясти головой, но то, что застряло у него в глотке, не желало выходить. Я бросился к нему и прижал к земле, навалившись всем телом, – и спас ему жизнь. Мое тело сдавило ему грудь, и кусок рыбы выскочил из глотки в пасть. Не обращая внимания на зубы, я засунул руку и, вытащив его, отбросил подальше от нас. Волк сделал глубокий вдох, и я встал, а за мной и он с трудом поднялся с земли. Я вдруг понял, что едва держусь на ногах.

– Рыбой подавился! – возмущенно вскричал я. – Мне следовало догадаться! В следующий раз не будешь заглатывать большие куски.

Я глубоко вздохнул, чувствуя, как меня охватывает облегчение. Однако моя радость оказалась преждевременной. Волк сделал два неуверенных шага и повалился на землю. Он больше не задыхался, но я чувствовал, что ему очень больно.

– Что? Что с ним случилось? – спросил стоявший у меня за спиной Шут.

Я даже не знал, что он последовал за мной. Впрочем, сейчас у меня не было на него времени. Я подошел к Ночному Волку и положил ему на голову руку, чувствуя, как прикосновение сделало нашу связь еще теснее. Его терзала такая страшная боль, засевшая где-то в груди, что он даже не мог дышать. Сердце неровно, мучительно билось в груди. Я видел, что у него закатились глаза, язык вывалился из пасти.

– Ночной Волк! Брат мой! – выкрикнул я, хотя и знал, что он почти наверняка не слышит. Я потянулся к нему, пытаясь отдать ему свою силу, и почувствовал невероятную вещь. Он пытался от меня уйти, из последних сил стараясь разорвать нашу связь. Он скрывал от меня свои мысли, а я ощущал, как он проваливается в серый сумрак, в который я не мог проникнуть.

Это было невыносимо.

– Нет! – взревел я и попытался прорваться к нему.

Я понял, что барьер не поддается моему Уиту, и тогда набросился на него Скиллом, ни о чем не думая и прибегнув к помощи магии, которой обладал, – всей, какую только мог призвать на помощь. И я добрался до волка. Неожиданно я почувствовал, что снова стал с ним единым целым, а мое сознание соединилось с его, как никогда раньше. Тело волка стало принадлежать мне.

Давным-давно, когда Регал убил меня, я бежал из собственного избитого тела и спрятался внутри Ночного Волка. Я поселился в нем, слышал его мысли, видел мир его глазами, стал чем-то вроде пассажира в его жизни. Потом Баррич и Чейд вызвали нас обоих к моей могиле и вернули меня в мое собственное тело.

Сейчас все было иначе. Сейчас я подчинил себе его тело, и мои человеческие чувства и ощущения взяли над ним верх. Я заставил его успокоиться, не обращая внимания на возмущение, которое он испытал. Так нужно, сказал я ему. Если я этого не сделаю, он умрет. Он перестал сопротивляться, но не сдался, как будто отказался от того, что я у него забрал. Ладно, беспокоиться о его обидах будем потом, решил я. Сейчас меня меньше всего волновали его чувства.

Оказавшись в его теле, я испытал очень необычные ощущения, словно надел чужую одежду. Я чувствовал каждую клеточку его существа, от когтей до кончика хвоста, мой высунутый язык улавливал самые разные ароматы дня, запах пота Фитца, моего собственного, а еще я смутно видел, что Шут опустился на колени рядом с телом и трясет его, но мне было не до этого. Я обнаружил источник боли. Она сосредоточилась в моем дрожащем сердце. Я заставил волка успокоиться, и это ему немного помогло, но неровный, словно хромающий, ритм биений его сердца говорил о том, что с ним произошло что-то страшное.

Заглядывать в подпол совсем не то же самое, что спуститься вниз и посмотреть по сторонам. Не слишком удачное сравнение, но лучшего мне не придумать. Сначала я просто чувствовал сердце волка, а потом вдруг стал им. Я и сам не знаю, как мне это удалось. Мне казалось, будто я в отчаянии бьюсь в закрытую дверь, понимая, что мое спасение лежит по другую сторону, – и неожиданно она поддалась. Я превратился в сердце Ночного Волка, которому известно, какую работу оно выполняет, а также что ему мешает ее выполнять. Мышца истончилась и износилась с возрастом. В роли сердца я постарался успокоиться и осторожно попытался биться ровнее. Когда мне это удалось, боль немного отступила, и я принялся за дело.

Ночной Волк спрятался в самом дальнем углу нашего общего сознания. Ну и пусть злится, подумал я и сосредоточился на том, что собирался сделать. С чем можно сравнить мои дальнейшие действия? Плетение? Строительство кирпичной стены? Скорее, что-то вроде штопки рваного носка. Я почувствовал, что построил, точнее, восстановил разрушенное. Но это сделал не я, Фитц, просто получилось так, словно я, став частью тела моего волка, помог ему вспомнить забытые движения старого танца. С моей помощью оно справилось со своей задачей быстрее. Вот и все, сказал я себе с некоторой тревогой, поскольку знал, что кто-то должен будет заплатить за вмешательство в работу тела.

Сообразив, что дело сделано, я отступил. Я перестал быть «сердцем», но с гордостью чувствовал, что оно снова бьется ровно и уверенно. И вдруг мне стало страшно. Я находился в чужом теле и не знал, что происходило с моим собственным, пока я занимался Ночным Волком. Я не имел ни малейшего представления о том, сколько прошло времени. Не в силах скрыть свои сомнения, я потянулся к Ночному Волку, но он отказался идти на контакт.

Я сделал это, чтобы помочь, – запротестовал я.

Он продолжал хранить молчание, и я не слишком ясно читал его мысли, но свои чувства он от меня не скрывал. Волк был возмущен и оскорблен моими действиями, как никогда прежде.

Ну и отлично, – ледяным тоном заявил я. – Делай что хочешь.

И я ушел.

Точнее, я попытался уйти. Неожиданно у меня возникло ощущение, будто я заблудился в лабиринте. Я знал, что должен куда-то идти, но понятия «идти» и «куда-то» вдруг показались мне чужими и бессмысленными. Отдаленно это напоминало ощущение, которое я испытал, когда на меня без предупреждения нахлынул поток Скилла. Могущественная, полноводная река магии может разорвать неподготовленного человека на части или утопить его в водах сознания и лишить собственного «я». Сейчас меня никто не рвал на части и не пытался утопить, я стал похож на спутанный клубок из самого себя и, точно воздушный пузырь, болтался на поверхности, не зная, где бросить якорь, если не считать тела волка. Я слышал, как Шут зовет меня, но это мне нисколько не помогло, потому что я его слышал ушами Ночного Волка.

Видишь, – мрачно заметил волк. – Теперь ты видишь, что ты с нами сотворил? Я пытался тебя предупредить, я тебя не пускал.

Я все исправлю, – заявил я.

Мы оба знали, что я отчаянно пытаюсь сделать все, чтобы мои слова оказались правдой.