Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч (Том 2)

Фонтаны огня поднимались все выше и выше; в панике метались козлоногие; и Тави смежила глаза, зная, что умирает. Но все-таки не напрасной смертью. Она защитила Учителя.

Голова кружилась, наполняясь странной легкостью. Она положила голову на землю – откуда здесь взялась земля? Было мягко и удобно. Боль уплывала, тело становилась все легче, легче, легче…

– Затыкай дыру! – взревела Клара. – Поворачивай Силу твари!

Райна уже бежала к поверженным, и не было времени остановить дуру-валькирию. Горящее чудовище излучало такой свет, что Клара едва не ослепла. И далеко-далеко впереди стал виден тот Первичный Разрыв, откуда началось вторжение.

И сейчас поток огня плавил саму Реальность, наглухо перекрывая дорогу бестиям.

– Клара! Теряю поводья! Клара!.. Над нами.., все раскалывается! – Кажется, это был Эгмонт.

А Райна сумела-таки вскинуть на плечи окровавленное тело товарки-воительницы.

– Клара! Нужна Сила! Зачерпываю наверху! – крикнул Мелвилл. Грубые схемы стремительно несущихся магических потоков. Тяжелое шевеление абсолютно чуждого разума где-то там, в невообразимой дали, и жгучая боль рвущейся плоти Мира над головой. Клара слышала грохот рушащихся пластов земли, чувствовала прикосновение остатков чужой мощи, что так навеки и останутся здесь запечатанными и будут пытаться вырваться, а от соединения двух абсолютно чуждых начал родится… Кто знает, что может родиться от этого?..

Последний удар. Мироздание содрогнулось; лицо Клары опалил жуткий жар. И она уже знала, что запечатать совсем наглухо не удастся, что наверху возникает Разлом – место, где соприкоснутся два совершенно чуждых мира; и последнее, что она могла сделать, – это поставить предел распространению этого Разлома, пусть уродливый шрам рассечет лишь часть плоти Северного Мира…

Но что будет твориться здесь потом – страшно даже представить.

Однако и козлоногие оказались отрезаны от своей пуповины. Их тут мириады, они сильны – но сила их обратится в ничто по ту сторону Разлома. Извергающееся из Разлома способно менять природу вещей, но сами козлоногие дальше не пройдут. Понадобятся века, думала волшебница, прежде чем враги смогут обратить в подчинение те удивительные создания, что возникнут уже в самом Разломе… Это все, что Клара могла сделать. Они едва-едва успели взяться за руки и заклятьем-кольцом вырваться из страшного места, когда все внизу поглотила одна чудовищная пасть взрыва – из тех, что рождают звезды.

Их ждал долгий путь – назад, в Долину. Знать бы еще, где она…

Негромкий разговор – из тех, что ведутся глазами, не губами. Два тела рядом – в той истоме, что делает двоих Единым.

– Знаешь, все кончилось…

– Знаю…

– Я приказал отпустить твоих.

– А гномов?

– Пусть сперва помогут починить разрушенное и сожженное. Когда исчез их Драгнир, я думал, они покончат жизнь самоубийством. Рыдали как дети, кое-кто бросился на мечи…

– А Радуга?..

– Радуга? С ней еще будет много хлопот. Этот чудовищный Разлом… Надеюсь, у них хватит ума заняться им.

– А твоя перчатка?

– Я думал, она потеряет Силу.., но нет. Наверное, из-за того же Разлома. Те, кто дарил ее мне, просчитались. Эх, Фесса жалко…

– Жалко. Он был хорошим. Наверное, я бы даже могла в него влюбиться.

– Ты? В него? Ну тогда бы я немедля приказал его казнить!

– Я знаю, что ты шутишь… Я сама бы убила всякого, кто сказал бы мне, что я буду вот так.., с человеком…

– Жалеешь, что не осталась Видящей?

– Нет, нисколько. Я ведь тоже.., виновата. Но теперь… Дану будут жить сами по себе и люди тоже.

– Я сниму с гномов бремя, как только они исправят содеянное. А теперь иди сюда.

– Нет.., погоди.., ой.., я должна сказать.., ну погоди, погоди.., ой, я ведь еще не придумала тебе имени…

– Так поторопись…

– О-ох… Я не могу не признаться.., я.., ты принял меня не за ту, Император.

– Как? Чего?

– Ты думал, что это была я на арене – тогда, много лет назад… Но это не так. Просто шрам.., мне его поставил Онфим, когда полоснул шипастым браслетом.

– К-как?..

– Ты рассердился?.. Ну да, да, я использовала это.., когда просила отпустить моих, несмотря на все, что они наделали.., я воспользовалась твоей слабостью… Не смотри на меня так! Ну пожалуйста! Пожа-а-алуй-ста…

– Не плачь… я понял тебя. И.., и себя, кажется, тоже. Что ж, пусть все будет по данному слову. Но тебе придется понести наказание.

– Я готова. О-ох!.. Ох!

– Сладко?

– Сладко-о… Дану так не могу-ут.., только вы, люди..

– Не «вы». Мы. Люди. Запомнишь, Сеамни?

– Да.., да, мой.., моя жизнь…

Фесс неподвижно висел в пустоте, с трудом приходя в себя после так и не достигшего Долины заклятья, Междумирье. И никакие чары не способны отныне отправить его домой.

Воин тяжко вздохнул. Если бы не тот клоун с девочкой.., все бы рухнуло. Вот кто все сделал – не он. Проклятье. Он даже не знал, где они, в каком провале Межреальности, пробитые стрелами, пронзенные копьями… Наверное, даже самые искусные целители Долины ничего не смогли бы сделать. Как ничего не может сделать и он, Фесс. Ему предстоит долгая дорога домой, но сперва неплохо бы разузнать хотя приблизительно, где он, этот дом.

Однако дело сделано. То, ради чего шли на верную смерть старик и девочка, – свершилось.

На месте зловещего холма с дольменом теперь зиял лишь глубокий провал. Очистительное пламя выжгло, вылизало почерневшую, спекшуюся землю; за краем исполинской воронки, вытянувшейся в длину на добрую пару миль, вздымались призрачно-белесые языки пляшущего над Разломом колдовского пламени, Один из протуберанцев взлетел выше других; трепещущая пуповина оборвалась, лохмотья белого огня бессильно сорвало ветром, зашвырнув далеко от Разлома. Они опустились на уродливую глыбу спекшейся земли; глыба немедленно выпустила короткие кривые лапы и открыла пару мутных буркал. Трещина превратилась в разинутую пасть; переваливаясь, ожившая глыба тотчас же засеменила к неподвижно лежавшему на самом дне телу.

– Ну, это вряд ли, – мрачно произнес властный голос.

Он принадлежал сухощавому высокому мужчине лет сорока пяти, с резкими чертами липа, облаченному в простой черный плащ и легионерские сапоги грубой кожи. Поджарый, он даже на вид напоминал готового к броску волка. В правой руке он держал простой деревянный посох, по обычаю странников подбитый понизу железом. Мужчина одним прыжком оказался возле глыбы. Та зашипела, в пасти показался белый раздвоенный язык.

– Экая пакость! – Мужчина с омерзением взмахнул посохом. Треск, короткая вспышка – и короткая жизнь земляной глыбы оборвалась так же внезапно, как и началась.

Мужчина подошел к погибшему. Осторожно наклонился закрыть ему глаза.