Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч (Том 2)

Сейчас Тави внезапно почувствовала их слабое эхо. «Что случилось? Проклятье, наверху, похоже, творится нечто из ряда вон, а ты петляешь по этому бесконечному гномьему лабиринту, не в силах отыскать дороги. Сознайся, та короткая вспышка, когда ты и в самом деле видела во тьме без всяких заклятий и безошибочно находила дорогу, осталась позади. Теперь, используя обычный магический арсенал, ты только и можешь, что примерно узнать направление.

Если бы при этом ты еще смогла проходить сквозь камень, было б совсем хорошо», – угрюмо думала молодая волшебница.

Наконец она совсем обессилела. Уселась на ступеньку (лестница и не думала кончаться), достала из мешка скудный съестной припас.

Надо отдохнуть. Иначе она просто не сможет ничего сделать, даже воспользоваться магией.

Однако стоило ей сесть и забыть на время о необходимости переставлять ноги – зов древних святилищ, слабые отголоски природной волшбы, сделался, как никогда, чист и заметен. Магия оправлялась от вызванного Смертным Ливнем шока, и это значило, что в этом году он точно прекратился, и почти на три недели раньше обычного.

Тави даже рот разинула от удивления, едва только осознав случившееся. «Ливень прекратился! Вот это да! Скорее, скорее прочь отсюда! Выбраться наконец на поверхность! Сколько можно ползать словно червь по этим распроклятым тоннелям!»

На сей раз она решила, что нет больше смысла таиться, Пришло время пустить в ход настоящую магию – и пусть в погоню бросается хоть вся Радуга!

Открытый бой лучше муторного блуждания по каменным коридорам. А в том, что такой бой будет, Тави не сомневалась. Волшебство, которое она собиралась сплести, требовало больших сил. Для Семицветья это все равно что огонь в ночи. Конечно, маги ринутся на нее, как стая волков на добычу. Тем более что дозорный их пост совсем недалеко – у главного входа в гномьи подземелья.

Но и ждать – тоже выше ее сил! Учитель говорил – есть моменты, когда от драки бежать нельзя, сколь бы ни было велико преимущество врага.

Тави не сомневалась, что сейчас для нее настал как раз такой момент.

Магия рвалась на волю, внутри горело яростное пламя, еще больше раздуваемое ее гневом. Тонкие ноздри девушки трепетали, глаза блестели. Скорее, скорее, скорее!

…Чародейства ее было сложным. Она пустила в ход разом и древнюю, и новую магии. Тави знала, что волшебникам Радуги сейчас кажется – вся гора внезапно засветилась изнутри, став на мгновение прозрачной. Выпущенная на свободу Сила срывала с тьмы ее каменные одежды, яркий (особенно после подземного мрака) свет лился внутрь, озаряя весь запутанный лабиринт ходов и залов.

Дорога наружу лежала перед ней, видимая словно на ладони. Заклятье продержалось лишь несколько секунд, но и этого Тави было достаточно. Обессиленная, она почти рухнула на камни, не замечая их жесткости. Гранитные ступени показались ей в тот миг мягче самой пышной перины.

Немножко отдохнуть.., и наружу, наружу, наружу!

…Когда волна закованных в латы ЕГО, Императора, солдат ворвалась на подворье, он едва не заорал от восторга. Первый бой был выигран, сопротивление магов сломлено, и легионеры уже волокли пленников – основательно избитых, окровавленных, большей частью без сознания. С особенным усердием обдирались, само собой, женщины.

Старание воинов было понятно – волшебник, воющий от боли, не способен творить заклинания.

Дрожащих, перепуганных чародеев и чародеек согнали в кучу. Арбалетчики подняли оружие, беря их на прицел. Как ни быстра магия, короткий железный болт, что навылет пробивает конного воина в полном двойном доспехе, все равно оказывается расторопнее волшбы.

Недвусмысленный намек был вполне понятен.

И все-таки нашлись храбрецы даже среди адептов Радуги.

– Что мы тебе сделали, убийца?! – выкрикнул высокий молодой голос. Девушка лет двадцати с растрепанными русыми волосами шагнула вперед, придерживая на груди разорванное платье. – Мы верно служили тебе!.. А ты…

Император с каменным лицом слушал обрушившийся на него поток бессвязных проклятий. Черный камень перстня он держал на виду, так, чтобы каждому из пленных стало ясно – даже начни они колдовать, дать команду арбалетчикам он все равно успеет.

– Оскорбление особы императорской крови, – громко и невозмутимо проговорил он, когда русоволосая магичка выдохлась. – Карается смертной казнью по усмотрению особы императорской крови. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, приводится в исполнение немедленно.

Он позволил себе несколько мгновений острого наслаждения – наслаждения бессильным животным ужасом в глазах жертвы и всеобщим оцепенением среди остальных пленных магов.

А затем резко выдернул меч из ножен. Лезвие зашипело, рассекая воздух. Обезглавленное тело мгновение еще стояло, фонтанируя кровью из перебитых жил, а затем мешком рухнуло на аккуратно замощенный деревянными шестиугольниками двор.

Замерев от ужаса, забыв даже и думать о колдовстве, пленные маги смотрели на откатившуюся голову девушки; спутанные русые волосы перемазаны кровью, рот искривлен мукой.

«Кажется, урок неплох», – подумал Император, бросая на тело жертвы белый надушенный платок, которым он только что стер кровь с клинка.

В глазах магов и магичек он читал один только страх. Похоже, никто и не помышлял о борьбе. Кое-кто, опасливо перешептываясь, кивал на белую латную перчатку – Император носил ее, не снимая.

Впрочем, держать в плену чародеев еще опаснее, чем воевать с ними. Выход здесь только один.

– Стрелки, залп! – резко выкрикнул Император.

Арбалетчики выполнили приказ даже раньше, чем успели осознать его смысл.

Тела магов мешками повалились одно на другое и на землю.

– Проверить и живых добить, – распорядился Император, поворачиваясь спиной к убитым.

Он понимал, что с этого мига Радуга не будет знать ни сна, ни покоя, пока не рассчитается с ним за содеянное.

Однако странным образом он не боялся.

Белая латная перчатка из кости неведомого зверя как влитая сидела на его левой руке.

Понятно. Приятно провести время не удастся». Обычно Клара Хюммель, словно простая смертная, не упускала ни одной возможности походить по торговым радам, лавкам и рынкам Мельина, всюду торгуясь до изнеможения, до последнего гроша. «Похоже, будет не до развлечений», – думала Клара, сидя на гребне стены. Торопиться было незачем и некуда. Город горел, подожженный со всех четырех сторон, искать там Кэрли сейчас совершенно бессмысленно.

Однако в то же время Клара никак не могла решить, что же ей предпринять – раньше подобные колебания были ей совершенно несвойственны. Задание Архимага Игнациуса не отличалось четкостью. «Ищи!..» Вот и все. Конечно, сама Клара смертельно бы оскорбилась, начни Игнациус долго и нудно растолковывать, что и как ей предстоит исполнить.