Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч (Том 2)

Акциум театральным жестом воздел руки. Вокруг посоха зазмеились голубые светящиеся струи; их становилось вес больше и больше, пока наконец с посоха не сорвалось целое голубое копье, вонзившееся прямо в склон холма. Тави невольно попятилась, ожидая фонтанов брызжущей в разные стороны земли, – однако же нет, ничего подобного не случилось, просто на склоне появился сияющий ярким голубым светом овал.

– Скорее, Тави! Оно уже шевелится! – крикнул Акциум, первым бросаясь вперед. Голубое сияние на миг охватило его, и маг исчез бесследно.

Тави, не раздумывая, бросилась за ним. Ее меч был уже наготове.

Мгновение ослепительной, фантасмагорической пляски огней и красок, а затем Тави увидела, что стоит в самой середине округлой камеры, посреди сонма человеческих костей. Подземелье заливал неяркий голубой свет, маг Акциум стоял у дальней стены, все так же воздев руки, нараспев выкрикивая какие-то слова. Ни одно из них Тави, само собой, понять не могла – сами звуки языка казались до невозможного чужими, недоступными для человеческой гортани.

А в исполинском каменном саркофаге кто-то хрипел, взревывал и царапал когтями крышку, которая уже заметно вздрагивала, несмотря на охватывавшие саркофаг каменные же кольца. Кое-где они уже начинали покрываться сетью трещин.

«И как же я с этим справлюсь?» – отрешенно подумала Тави. В правой руке она держала меч, в левой – выхваченный из-за голенища короткий кинжал гномьей работы; доспехов на ней не было, да Вольные в них и не очень нуждались, их козырем всегда были быстрота и отточенность каждого движения боевых форм.

«Интересно, почему Акциуму можно пользоваться здесь Силой, а мне нет?»

Развить эту мысль Тави уже не успела. Одно из каменных колец в дальнем конце саркофага с треском лопнуло, осыпав все вокруг каменной крошкой. Крышка приподнялась.

Клара быстро шла по улице, не чуя под собой ног. Решение Совета утверждено. Квалифицированное большинство, и нет повода даже воззвать к Народному собранию. Да и что толку взывать? В Совет шли отнюдь не самые худшие представители Гильдий.

Теперь все пропало. Игнациус устранился. Он не станет вмешиваться, он как огня боится раскола, гражданской свары среди обитателей Долины – для старика она больше, чем Дом. Игнациус слукавил, он не стоял в стороне, когда Четверо Великих творили Долину. Здесь есть камни, помнящие прикосновения его рук. Земля здесь щедро полита его потом. Память деревьев, что куда крепче человеческой, еще хранит воспоминания о том, как здесь приживались первые саженцы. Горы помнят эхо его заклятий, ветер, вольно гуляющий над их вершинами, помнит дрожь пронзающих все Мироздание сил – когда юный в ту пору Игнациус поднимал свой первый посох и творил, творил наравне со своими великими Учителями.

Значит, ей, Кларе, остается только один путь, чтобы не потерять свою честь, честь боевого мага и представителя Гильдии в Совете. Надо торопиться, времени совсем мало. Целители и погодники уже собирают всех своих на громадный луг сразу за окРайной городка магов. А ведь если Долина будет передвинута, все старые тропы сразу же окажутся ведущими в никуда. И те, кто странствует сейчас за пределами ее, могут еще до-о-олго не найти дороги домой.

Хотя, конечно, о таких позаботятся. А вот Кэрли… Клара со всей силы хлопнула себя по лбу. Конечно. Ну конечно же! Кэрли не сможет вернуться совсем. Потому что все его заклятья жестко привязаны к Долине, к ее нынешнему местоположению – изменись оно, и ему придется до бесконечности скитаться по извилистым путям Междумирья с очень слабой надеждой отыскать когда-нибудь верную дорогу.

Преисподняя и дьявол!

Клара вихрем ворвалась в дом. Пронеслась по комнатам словно самум, опрокидывая мебель и оставляя незакрытыми самые тайные тайники. Пришло время использовать все, что удалось накопить за долгие походы.

При Кларе до сих пор оставалось магическое оружие Гильдии. Однако этого мало, очень мало. Надо больше. Нужно все, что есть в запасниках.

Оранжевый браслет из множества тончайших, хитроумно сплетенных металлических нитей – металл этот не был известен ни в одном из миров Упорядоченного, да и не мог существовать ни в одном из них, будучи овеществленной плотью Хаоса. Клара сняла его с трупа одного безумного чародея, наводившего ужас аж на три мира сразу. Пришлось тогда повозиться…

Пять тонких оперенных метательных стрелок. Острие каждой горит искоркой настоящего живого огня – это осколки одного из великих камней, в древности сотворенных еще одним самоуверенным безумцем. Безумца пришлось убить после того, как камушки вознамерились обратить в свою кристаллическую плоть все Упорядоченное. Та еще была заварушка… Красивое кольцо, составленное из одних только рубинов, не скрепленных никакой оправой. Правда, камни эти, конечно, лишь внешне походили на рубины. На самом деле это была застывшая кровь одного из Драконов Времени – заблудившегося в бесконечных заводях своей Великой Реки и нежданно-негаданно оказавшегося в людских пределах. Беднягу после долгих усилий удалось загнать обратно, а несколько капель его пролившейся крови стали одним из самых сильных Клариных оберегов.

И так далее, и тому подобное. Все, что хранилось на самый черный день. Потому дня чернее этого Клара представить не могла.

Маги Долины трусливо бегут, не дерзнув даже скрестить мечи с неведомым противником! Бегут, прикрывая трусость высокими словами о помощи нуждающимся смертным! Проклятые лицемеры!

…Ну вот, кажется, все. Тайники выметены подчистую. Клара стала напоминать самой себе рождественскую Елку или кого-то из чародеек-модниц: столько на ней понавешано было ожерелий, браслетов, подвесок и прочего. К шпаге и заплечному мечу она взяла и третий – очень редко достававшийся ею, если она отправлялась в обычный поход, – меч с волнистым лезвием ярко-красного цвета. Красным было само железо (вернее, тот металл, что очень на него походил), и этот меч в силах был справиться с целым полчищем самых свирепых демонов.

Правда, и цена этого успеха бывала совершенно чудовищна.

– Эвис! Эвис, ты готова?

– Да, Клара, – немедленно отозвалась молодая волшебница.

– Кто еще с нами? – Хюммель надеялась услышать: «вся Гильдия».

– Мелвилл и Эгмонт, кто же еще. Остальные струсили. – В голосе Эвис сквозило нескрываемое презрение.

Вот это да! Клара ощутила, что у нее подкашиваются ноги, словно у нервной барышни, впервые в жизни собирающейся на свидание.

Свои изменили. Свои решили, что защищать честь слишком хлопотно, куда лучше отсидеться за спинами других, театрально разводя руками и восклицая: «А что мы могли сделать? Решение Совета.., против него не попрешь…»