Глен Кук - Огонь в его ладонях

– Нашел что-нибудь? – спросил Браги.

– Нет.

– И что же собираешься делать?

– Попробовать ещё раз. Оставайтесь на месте.

– А как же Нассеф?

– Я быстро.

Он снова отправился вокруг башни. На сей раз на стороне, обращенной к югу, он увидел какое-то углубление. Гарун был поражен. Когда он проходил здесь в первый раз, никакого входа здесь не было. Присутствия магии он по-прежнему не ощущал. Неужели он настолько устал, что полностью лишился шестого чувства шагана?

Стенания возобновились. Перед мысленным взором Гаруна возникли образы множества оплакивающих что-то людей. Это видение пробудило в нем массу эмоций, и в первую очередь сочувствие.

От неожиданности Гарун открыл рот.

В проеме стены стоял ребенок. А может быть, бесенок или херувим. Он стоял обнаженным, упершись кулачками в бедра и с наглой улыбкой на физиономии.

– Эй, Претендент, и чего же ты больше всего боишься?

Исходя из сложившийся ситуации, ответ напрашивался сам собой. Но Гарун, подозревая, что бесенок имеет в виду нечто более глубинное, воззвал к жизни самые мрачные образы, из тех, что таились в глубинах его души. Со змеями, пауками, Эль Мюридом и Бичом Божьим можно было совладать при помощи сапог или клинков. Демоны души несли в себе гораздо большую опасность.

В итоге он так и не смог найти достойного ответа.

Он оглянулся на своих спутников. Те погрузились в сон, в том месте, где остановились. Даже животные от изнеможения легли на землю. Гарун прислушался. Преследователи, как ему показалось, не приблизились.

Бесенок пожал плечами, ухмыльнулся и, отступив назад, исчез в черноте проема. Гарун ничего не мог понять. Здесь, вне сомнения, присутствовала магия, но чувства шагана не могли её обнаружить. Он отправился вслед за бесенком…

Темнота взорвалась событиями сразу за порогом. Вначале перед ним предстал помаргивающий от удивления и не знающий как поступить лев. Зверь, так и не успев оценить ситуацию, погиб от клинка Гаруна. За львом последовали летучие мыши-вампиры. Они порвали его плоть в дюжине мест, прежде чем он покончил с последней. Затем пришел черед змей, скорпионов и пауков.

О бегстве он не помышлял. Он поражал очередную волну нападавших, обратившись к запасам энергии, гнева и отваги, о существовании которых в себе он и не подозревал.

Лишь после этого перед ним возникло призрачное нечто, подлинный враг, постоянно меняющий форму. Именно этот ужас он узрел в глубине души, ища ответ на вопрос дитя-дьяволенка. Это нечто постоянно выбрасывало из себя части своей сущности, которые пытались напасть на него сзади. Нападения призрака сопровождались злобным шепотом и горькими стенаниями, бившими по его и без того напряженным нервам.

Он отступил на шаг и поднял израненную левую руку, чтобы защититься. С громовым зловещим кудахтаньем чудище вдруг удвоилось в размере. Гарун, не глядя, взмахнул мечом. Хотя клинок встретил лишь пустоту, раздался вопль, в котором слышалась боль.

От усталости он едва не падал. Боль в ране стала невыносимой. Гарун знал, что обречен. Однако вопль показал ему, что его единственный шанс уцелеть – нападать и нападать без остановки. Он, спотыкаясь, двинулся вперед, рассекая мечом темноту ночи.

И здесь Тьма приняла его в свои нежные объятия. На мгновение ему почудилось, что к нему приближается незнакомая рыдающая красавица. Гарун понял, что он заглянул в лицо самой Смерти. Затем наступил момент неуверенности и колебания – он вдруг вспомнил, что Бич Божий мчится по его следу. После этого наступило Ничто.

Гарун пробудился в теплом свете дня с ощущением, что все прекрасно. Над ним, внимательно изучая его рану, склонился горбатый старец. Дитя-дьяволенок наблюдал из дверного проема.

Юноша находился внутри башни, интерьер которой оказался вовсе не развалинами. Он попытался подняться, но старик его остановил.

– Позволь мне закончить, – сказал старец.

Гарун с трудом понимал его произношение. Печальный тон его слов вступал в противоречие с ободряющей улыбкой.

– Который час? Сколько времени я здесь нахожусь?

– Три дня. Ты нуждался в отдыхе.

Гарун рванулся, чтобы вскочить, но старец надавил на его грудь рукой, в которой, казалось, сосредоточилась тяжесть всего мира.

– Мои люди…

– Они, так же как и ты, в полной безопасности. Отдыхают и исцеляют раны у подножия башни. Твои враги не узрят их. Дитя!

Дитя-дьяволенок притащил медное зеркало, поверхность которого затуманилась от времени.

– Взгляни прямо себе в глаза, – сказал старик, производя пальцами какие-то странные действия.

В первое мгновение Гарун был потрясен тем, что увидел. От его юности ничего не осталось. Смуглая кожа ещё более потемнела. Его удлиненное сухое лицо стало похоже на маску смерти. Ястребиный нос вырос, и горбинка стала более заметной. Глаза, казалось, стали глазами загнанного зверя. На лбу залегли глубокие складки, порожденные яростью и болью.

Затем в омутах своих глаз он увидел тех, кто охотился за ним. Бич Божий и примерно сорок Непобедимых неумолимо шли по следу.

Но с ними явно что-то происходило. Взоры их были полны безумием. Преследователи находились не более чем в миле от башни, но ни разу не взглянули в её сторону.

– Они кружат по собственному следу вокруг Твердыни, – сказал старик, сопровождая свои слова хихиканьем.

Гарун поднял на него взгляд и увидел на лице старца злобное выражение, которое тут же сменилось сочувствием.

– Четыре сотни зим, наполненных отчаянием, – произнес его спаситель голосом, неожиданно ставшим каким-то замогильным. – И вот наконец ты явился. Надеюсь, что это ты. Возношу молитвы, чтобы ты оказался единственным. Возложенная на меня задача утомила меня, и я давно уже стремлюсь в объятия Черной Дамы.

Гарун ощущал себя аудиторией, состоящей из одного человека. В речи старика он улавливал какую-то фальшь.

– Где я? – спросил он.

– Место это имени не имеет. Просто сторожевая башня. Когда-то у нее, видимо, был номер, но я его запамятовал.

– Кто вы?

Старик, казалось, не услышал вопроса.

– Почему вы мне помогаете? Если помогаете, конечно.

– Потому, что ты принадлежишь к Крови. Потому, что ты – Претендент.

– Претендент? Претендент на что?

– На обладание Невидимой Короной.

С каждым ответом старца недоумение Гаруна только возрастало.

– Почему вы здесь прячетесь? Ведь это наименее исследованная часть Хаммад-аль-Накира. – Любознательность и скептицизм, унаследованные им от Радетика, не позволяли Гаруну принимать ответы старца за чистую монету.

– Почему бы вам не рассказать мне все связно и с самого начала? Пока, старик, я услышал лишь бессмысленный вздор. Я не имею права терять время, мне надо торопиться к границе.