Элеонора Раткевич - Парадоксы Младшего Патриарха

Мы-то были чужаками.

Обладатель силы заклятиям знаком – и его нужно охранять. Вторгшиеся в подземелье чужаки его убили – и их нужно уничтожить. Останься я стоять, где стоял, и заклятия до нас бы не дотянулись. Но один только шаг, один-единственный, предал нас в их власть.

Быстрое и тяжкое колыхание застоявшегося воздуха… а еще мгновением позже вроде даже чуть посветлело. Ну еще бы. Остаткам факела недоставало силенок осветить длинный коридор – но их вполне хватит, чтобы теперь, когда по обе стороны коридора беззвучно опустились каменные стены, напрочь отрезав нам все выходы наружу, мы могли ожидать смерти… ну, скажем – не совсем впотьмах.

Лиах беззвучно выругался, рука его сомкнулась вокруг рукояти добытого с бою меча, уже было выхватила его из ножен почти наполовину – и вбросила обратно.

– Попались, – странным бесцветным голосом произнес Морской Король и плотно сомкнул губы, словно пытаясь удержать рвущийся с них вздох.

Попались, и еще как… я-то ничего поначалу не понял – до тех пор, пока не углядел наши тени. Тусклый свет факела отбрасывал наши тени – разумеется, а как же иначе? Отбрасывал на стены – разумеется, а куда же еще? Вот только вблизи от нас наши тени тянулись макушками к низкому нависающему потолку, как теням и полагается – а там, вдали, на этих новых стенах, отделивших нас от всего остального мира… на этих стенах они были перевернутыми.

Я охнул и невольно переступил с ноги на ногу – и моя перевернутая тень тоже сделала шаг.

– Лиах, что это? – не своим каким-то, совершенно чужим голосом произнес я.

Вместо ответа Лиах выхватил последний нож из своего припаса и метнул его прямо под стену. Острие тускло поблескивало у самого ее основания. А потом оно исчезло из виду, и я услышал, как хрустит на изломе сталь, мало-помалу скрываясь под краем стены.

Я снова охнул.

– Смерть это наша, что ж еще, – криво усмехнулся Лиах.

Иные молитвы бывают услышаны лучше, чем хотелось бы. Кажется, это я не далее как в полдень в исступленном отчаянии молил Богов о другой смерти – любой, какой угодно, только другой?

– И ведь вымолил, – вздохнул Лиах… а я и не заметил, что последние слова произнес вслух. – Придраться не к чему. Смерть, действительно, другая.

А, проваль – да за что? За что?! Я ведь для себя просил другой смерти… для себя и только для себя! Говорят, Боги пошутить любят… да за такие шутки даже на помойке, бывало, морду били так, что аж звенело! Разве Лиах тоже смерти искал? Так за что же? За то, что пощадил меня? За то, что живым с алтаря вытащил? За то, что бился рядом со мной, не жалея себя? За то, что остеречь меня хотел… за этот последний шаг следом за мной? Отвечайте же, не молчите! Скажите ничтожному смертному хоть что-нибудь. Скажите, не молчите… а, да где уж там! Хоть что-нибудь, хоть кто-нибудь… Лиах, ты хоть не молчи!

Но Лиах молчал. Лицо его было недвижно, как маска. Лишь капельки пота смывали грязь, исчерчивая закаменевшие скулы бледными полосками, и тусклый свет полуугасшего факела окрашивал их светлой бронзой… спокойное такое лицо, тихое… совсем как давеча возле костра… только тогда он говорил со мной, а теперь молчит… потому что моя теперь очередь говорить. А говорить трудно, трудно и стыдно… стыдно говорить о том, о чем решил молчать.

О смерти Кеану.

Я ведь накрепко решил там, у костра, что правды Лиах от меня не узнает – а больше и не от кого. Решил всего пару часов назад. Ну что, мастер Дайр Кинтар – надолго ли достало твоей решимости?

Надолго.

На всю оставшуюся жизнь.

Потому что мы оба сейчас умрем. Я не хотел, не мог сказать всей правды и убить Кеану снова… но теперь мы скоро с ним свидимся… и мы не должны уходить к нему так . Ни я, его невольный убийца, спасенный безжалостным мстителем. Ни Лиах, пощадивший меня в память о младшем брате. Мы оба связаны с Кеану кровными узами, иначе и не скажешь – вот только я связан с Кеану совсем не так, как мнится Лиаху… иначе, иначе… я связан с ним нашей совместной тайной, тайной его гибели – и теперь, когда мы вот-вот вступим в самую последнюю, общую для всех ясность, вступим в нее вместе, рука об руку… теперь эта тайна не должна, не может, не смеет пролегать между нами.

– Лиах, – сипло произнес я. Шенно обернулся ко мне, и я не посмел откашляться. Слова застряли в глотке – а Лиах ждал. Молча.

Мне и самому хотелось смолчать – это было бы куда как легче, нежели заговорить. И все же я пересилил себя и заговорил вновь – неожиданно громко, как бывает, когда стесняешься сипоты, да и слов надлежащих подобрать не можешь… а есть ли на свете надлежащие слова для того, что мне предстоит вымолвить?

– Лиах, – повторил я, – я должен тебе сказать… понимаешь… я не убивал Кеану…

Лиах даже остолбенеть не успел. Даже задохнуться от гнева и изумления. Ничего он не успел.

Я тоже.

– Он правду говорит, Лиах, – негромко молвил чей-то голос. – Он меня и правда не убивал.

И там, где нам в тусклом свете факела виделась стена, показалось бледным пятном лицо, перечеркнутое решеткой.

– Кеану! – вскрикнул Лиах.

– Дверь! – взвыл я.

Дверь, ну точно дверь, самая настоящая! Да будь за ней хоть сотня привидений – какая разница? Там мы и пересидим, покуда стены будут сдвигаться… ну-ка, где мой талисман?

Талисман был при мне – и я мигом пожалел, что с такой бездумной щедростью использовал его силу. Как обычно, он потеплел у меня в руке… а потом задрожал мелкой дрожью, сверкнул, обдал мои пальцы ослепительной радугой – и рассыпался в мелкое крошево.

Дверь была видна теперь вполне отчетливо. И лицо Кеану по ту сторону дверной решетки – живое, живое лицо, ничуть не призрачное! – тоже. Вот только дверь как была запертой, так и осталась.

Силы талисмана едва хватило, чтобы снять с двери охранные чары – но не открыть замок.

А, проваль – умереть здесь, сейчас… ну уж нет. Потому что если сейчас Лиаха на глазах у мальчишки раздавят смертоносные стены… лучше бы я его и вправду зарезал в притоне.

Чем, ну чем поддеть этот проклятый замок? Он ведь простенький совсем. Хозяин, видать, больше на чары понадеялся, чем на замок… оно и правильно – только открыть мне его нечем. Талисман мертв. Меч? Не годится… Нож? Последний нож Лиах швырнул под стену… да и не годятся метательные ножи, широкие они слишком… вот узенький стилет бы подошел, или там шпилька… никогда я шпилек не любил, волосы шнурком перевязывал, повязку наголовную надевал… и Лиах, как нарочно, тоже при повязке…

– Шпильку бы! – простонал я в бессильном гневе отчаяния.

Рука Лиаха взметнулась в воздух – и в свете факела весело сверкнули Иглы Вызова. Все три. Смертный бой без права на пощаду.

– Это подойдет? – выдохнул он.

Я не ответил, не кивнул даже – просто схватил Иглы и принялся за дело. Это хорошо, что их три, это правильно… это очень даже правильно, что никакой пощады… никакой пощады и не будет, не собираюсь я тут никаких замков щадить… насмерть, и только так… это я умею… издавна умею, с помоечных еще времен – а иначе просто не выживешь… вот ведь замки мастера Дайра сумел как-то взломать… значит, и эту ерундовину сумею… а что руки у меня тогда не тряслись – так и теперь не будут… не будут… и не трясутся… потому что замок поддается… поддается… ну, вот и все.