Мэтью Стовер - Герои умирают

– Меня послал король. Вы нужны ему на Стадионе. Прямо сейчас.

Рыцари обменялись нерешительными взглядами.

– Ну, не знаю, – протянул один из них. – Нам сказано оставаться здесь до тех пор, пока король лично не отпустит нас,

– Он занят – может быть, вы это сами понимаете?

– Извините, барон, – произнес второй рыцарь. – У нас четкие указания.

Кейн вздохнул и разочарованно развел руками.

– Ладно. Дело вот в чем. Мне нужно поговорить с тем парнем, Ламораком. Вам эту беседу слышать ни к чему, понимаете? Идите на Стадион и скажите, что поверили мне на слово. Король поймет.

– Но… но, я думаю…

– Сказано тебе, король поймет. Ему бы не хотелось, чтоб вы умерли прямо тут.

Кейн пошевелил обнаженным клинком. Дав им время на размышление, он спросил:

– Все поняли?

Стражники снова переглянулись и, видимо, сочли за лучшее удалиться. Однако Коллберга это уже не интересовало.

«Ламорак, – подумал он со странным спокойствием, радуясь неожиданному открытию. – Значит, это то самое убежище в Рабочем парке».

Он неистово сжал кулак и поднял руку над переключателем аварийного переноса. На пухлых пальцах дрожал красный отсвет.

«Сделай хоть один неверный шаг, Кейн, – хоть один. И не важно, что его допустит кто-то другой. Крошечный намек Ламорака на признание – и мой кулак будет быстр, как молот божий».

Бледные мясистые губы администратора затрепетали от такого сравнения. Коллберг поерзал в кресле помрежа, устраиваясь поудобнее, однако у него ничего не вышло. Чесалось все тело, словно по нему бегали полчища муравьев; он не мог расслабить плечи, успокоить бешено бьющееся сердце.

«Еще чуть-чуть, – сказал он себе. – Ждать осталось совсем немного».

Я открываю дверь. Ламорак сидит у окна и смотрит наружу. Пожары на улицах Города Чужаков бросают на его избитое лицо красные отблески. Едва он начинает поворачиваться ко мне, я прыгаю и делаю почти фехтовальный выпад, останавливая кончик меча в миллиметре от его горла. Он замирает, не успев встать с кресла. Похоже, его раненая нога уже отчасти работает.

– Ни слова! – негромко приказываю я. – Я ничего тебе не сделаю.

Он медленно переносит свой вес на руки и опускается обратно в кресло. Кто-то из кантийцев поумнее подвязал его сломанную челюсть бинтом и стянул на макушке; теперь Ламорак похож на мультяшного героя, у которого болят зубы.

– Прывд?

Я делаю глубокий вдох, потом поворачиваю меч к нему рукоятью.

– Правда. Но если ты попробуешь сотворить заклинание Власти, я тебе еще чего-нибудь сломаю, усек?

Он нерешительно тянется к мечу – словно ребенок, который боится, что у него отберут конфетку. Рука смыкается на рукояти, плечи и шея напрягаются. На лице написано такое облегчение, что я сам чувствую его.

– Кейн… Кейн, я…

– Я все знаю. – Я отворачиваюсь, зажигаю лампу и ставлю ее так, чтобы свет был виден снаружи. – С тобой мы поговорим дома. Сейчас это не важно. Я знаю, что ты сделал, и знаю, почему ты это сделал.

Глаза у него становятся круглыми, он хватается за рукоять меча второй рукой, и острие направлено к моему лицу.

– Но… но я…

– Ничего не говори. Сказано тебе, я все знаю и понимаю тебя.

Его нижняя губа подрагивает.

– Я никому не хотел делать хуже…

– Я знаю. Поверь, Ламорак, я прекрасно понимаю, с какой силой на тебя могут надавить. Я ведь тоже из этой лавочки. Я делал все то же самое, и мне это нравилось ничуть не больше, чем тебе.

На его глаза наворачиваются слезы. Я едва могу сдержать закипающее в груди отвращение, не дать ему просочиться в мой голос или отразиться на лице.

– Ее карьера… – хнычет он. – Ее Приключение… Я обрываю его.

– Сейчас важно только одно – вырвать ее из рук Ма'элКота, так? Помоги мне. Помоги мне спасти ее, и все остальное не будет иметь значения. Я даже позабочусь о том, чтобы король Канта оставил тебя в живых, после того что ты с ним сделал.

– Кейн… Кейн, это было…

– Говорю тебе, я понимаю! – «Господи, какой нытик!» – Прошлой ночью я здорово напугал тебя в том заброшенном складе. Ты думал, я хочу убить тебя. – Я пожимаю плечами и глуповато улыбаюсь. – А я именно этого и хотел. Если б меня не отозвали, ты бы уже отошел в вечность. Но это было под влиянием настроения. Когда я успокоился и все обдумал, я все понял. Слушай, давай не будем терять времени. Мне нужна твоя помощь.

– Зачем? Я все, все сделаю, Кейн, я все исправлю! Я показываю ему сеть, и его глаза с откровенной жадностью останавливаются на грифоновых камнях.

– Я веду хитрую игру с Ма'элКотом и подозреваю, что Коты могут следить за мной с помощью магии. Мне нужно выяснить это. Если я прав, то хочу знать, что они отслеживают – меня, мою одежду, нож, сеть… В общем, ты понял. Мне совсем ни к чему их компания – это может испортить все дело.

– Они за тобой следят? – испуганно повторяет Ламорак, бросая взгляд на улицу.

– Успокойся. Они далеко. Им нет нужды приближаться, если я действительно помечен.

– Как они могли тебя пометить? Откуда у тебя эта сеть?

– От Ма'элКота, – сухо усмехаюсь я. – Смешно, правда? Этим утром ты попытался убить меня, заставив короля поверить, будто я работаю на Ма'элКота. Так вот, я действительно на него работаю. По крайней мере сам Ма'элКот в этом уверен.

– Черт, Кейн… – почти благоговейно говорит Ламорак. – Черт…

– Дело в том, что я убедил Ма'элКота, будто король и есть Саймон Клоунс. Теперь он намерен выманить короля и его подданных из Лабиринта, устроив публичный ритуал с Пэллес. Он намерен исторгнуть из нее настоящее имя Саймона Клоунса в присутствии двадцати тысяч человек на Стадионе Победы.

– Но зачем королю…

– Незачем. Но я заставил Ма'элКота поверить, что король с подданными будут там, дабы убить его. Ма'элКот и Берн наводнят толпу переодетыми Котами и Глазами, да еще солдатами в штатском, чтобы те были готовы схватить его. Но короля и его подданных рядом не будет.

– А смысл?

Я показываю зубы,

– Смысл в том, что Ма'элКота там тоже не будет. Он станет управлять происходящим издалека, используя в целях безопасности иллюзию самого себя. Так вот, все эти мятежи начались только потому, что мы с королем раззвонили по городу, будто Ма'элКот – актир. Пусть двадцать тысяч человек придут на Стадион и увидят, как я наброшу эту сеть на иллюзорного двойника императора.

Ламорак раздумывает секунду-другую, но затем его глаза едва не вылезают из орбит, а рот приоткрывается.

– Господи… – бормочет он. – Господи боже мой… Сеть отрежет изображение от Силы, тогда оно побледнеет и исчезнет, как, по слухам, исчезают актиры…

– Да, – негромко отвечаю я, – Изящно, а?

– И все Коты, армейские офицеры, тысячи горожан…

– И вся королевская конница, и вся королевская рать. Точно, Ма'элКот будет свергнут. Всего через несколько часов он окажется запертым во дворце,