Мэтью Стовер - Герои умирают

– Кейн-убийца? – Тоа-Сителл от любопытства позабыл и свое благоговение, и свой страх. – Тот самый Кейн, который убил Тоа-Фелатона?

Он внимательно стал изучать облачный лик. Ему уже приходилось видеть грубые наброски портретов Кейна, однако это изображение было таким живым, что ему почудилось, будто он созерцает воочию этого человека. Пока он смотрел, лицо растаяло и исчезло, снова превратившись в приближающуюся грозовую тучу.

– М-м-да, – вздохнул Ма'элКот. – Это он оказал мне ту самую услугу, хоть я и не давал ему такого приказания. Теперь, Тоа-Сителл, твоя задача вместе с Королевскими Глазами будет заключаться в том, чтобы найти этого человека и доставить ко мне. Постарайтесь как нельзя лучше выполнить это задание. Помните, он может не захотеть быть обнаруженным. У него имеются здесь помощники и друзья. Возможно, кто-нибудь из них придет к вам, если будет знать (Кстати, какая сумма покажется им достаточно заманчивой, но в пределах разумного?) – если будет знать, что его ожидают, к примеру, двести ройялов золотом. Кроме того, я хочу, чтобы полицейские силы собрали горожан на Ритуал Перерождения – мы можем обнаружить Кейна чисто случайно, если не сработает приманка. Я хочу, чтобы завтра к заходу солнца он был во дворце.

– Двести ройялов золотом, – отрешенно повторил Тоа-Сителл. – Он уже в городе?

– Нет. Я не знаю, где он сейчас. Однако он прибудет в Анхану через два часа после восхода.

– Это предсказание?

– Магия, – улыбнулся Ма'элКот. – Я приманю его, как коза приманивает пантеру, и он придет.

– Но… – нахмурился Тоа-Сителл, – что, если сейчас он за тысячу лиг отсюда?..

– Будь он хоть за миллион лиг, это не имеет ни малейшего значения, – заверил его император. – Будь он хоть в стране мертвых, он придет сюда. Ты, Тоа-Сителл, – всего лишь слепой человек, тычешься в стены узкого коридора, именуемого Временем; я же – бог, который держит время в руке, как ребенок держит мячик. Реальность сама приспосабливается ко мне. Если бы Кейн находился за тысячу лиг отсюда, он еще несколько месяцев назад пустился бы в путь, чтобы ответить на мой зов. А реши я не призывать его сегодня ночью… он еще несколько месяцев назад остался бы там, где был. Понимаешь?

– Ну, не совсем, – признался Тоа-Сителл. – Если вы… м-м… притягиваете его с такой силой, зачем нам разыскивать его? Разве он не придет к вам по собственной воле?

Ма'элКот снисходительно усмехнулся.

– Он может прийти сам, а может статься – его предстоит тащить. Именно поэтому я и отдал вам приказ. Он придет тем или иным путем, отвечая на мой зов. Техника излишня.

Тоа-Сителл наморщил лоб.

– Если ваша магия так сильна, почему вы не можете притянуть Саймона Клоунса?

– Именно этим я и занимаюсь, – терпеливо объяснил Ма'элКот. – Чем меньше я знаю о человеке, чем хуже представляю его себе, тем длиннее и сложнее становится процесс притягивания. Кейн – всего лишь винтик в этом механизме, один из ингредиентов, как, например, кристалл или горсть серы. Как только я получу Кейна, Саймон Клоунс сам придет ко мне, как барашек на веревочке.

Пока они разговаривали, Берн стоял, сложив руки на груди, и глядел на город. Он крепко сжал губы, отчего стал похож на обиженного ребенка.

– А что мне делать? – наконец спросил он.

Ма'элКот повернулся к нему, и усмешка исчезла с его губ.

– Отдохни денек.

– Что? – На висках у Берна вздулись жилы, губы задрожали, словно перед ним встала дилемма: зарыдать или, вцепиться императору в горло.

– Берн, ты должен повиноваться, – произнес Ма'элКот спокойным, но не допускающим возражений тоном. – Я прекрасно знаю, что произошло у вас с Кейном. Кое в чем причиной был я сам. Понимаю, первая же ваша встреча станет последней для одного из вас. Поэтому отдохни денек, расслабься, погрейся на солнышке. Отправляйся в Город Чужаков, пей, играй, развлекайся с женщинами. Не подходи к Лабиринту; у Кейна есть друзья среди кантийцев, и он вполне может спрятаться там. Забудь о Саймоне Клоунсе, забудь о Серых Котах, забудь о государственных делах. Забудь о Кейне. Если кто-нибудь из вас встретит Кейна у меня на службе, отнеситесь к нему с почтением, словно к любимому ребенку Ма'элКота.

– А потом?

– Как только Саймон Клоунс окажется у меня в руках, судьба Кейна перестанет меня интересовать.

– Хорошо, – сказал Берн, прерывисто дыша. – Хорошо. Прошу прощения, Ма'элКот, но ты… ты знаешь, что он сделал со мной.

– Я знаю, что вы сделали друг с другом.

– Почему именно Кейн? Он что, какой-то особенный? Наконец Тоа-Сителл распознал нотку в голосе Берна, скрывавшуюся за обычной его раздражительностью. «Этот тип ревнует!» – озарило его. Сохраняя невозмутимое выражение лица, про себя герцог решил, что необходимо выяснить, каковы отношения между Ма'элКотом и его фаворитом – графом Берном.

– Я не уверен, – ответил Ма'элКот. – Хотя его карьера, конечно, впечатляет.

Император пожал массивными плечами и положил огромную руку на плечо Берна.

– Наверное, о его особенностях можно сказать так: он единственный человек, который сошелся с тобой один на один, Берн, и смог унести ноги.

На губах графа заиграла улыбка.

– Это только потому, что он умеет бегать быстрее зайца. Ма'элКот обнял Берна за плечи и вопросительно посмотрел в его лицо.

– Вот что я тебе скажу: ты уже не тот человек, что был. Теперь у тебя есть мой Дар, и Кейн не сможет больше убежать от тебя.

Берн положил ладонь на рукоять Косалла, и меч ответил на прикосновение легким жужжанием, приглушенным ножнами.

– Да. Да, я знаю.

Ма'элКот повернул голову ровно настолько, чтобы встретиться серо-стальными глазами со взглядом Тоа-Сителла.

– Тебя ждут труды, мой герцог. Прощай же!

Не успел Тоа-Сителл ответить, как его ноги погрузились в камень. Под Ма'элКотом и Берном поверхность башни оставалась твердой, и они невозмутимо наблюдали за тем, как герцог погружается все глубже и глубже. Тоа-Сителл вскрикнул от неожиданности. Последним, что он увидел, был Ма'элКот, прижимающий голову Берна к своей обнаженной груди.

Поддерживавшая герцога Сила мягко опустила его на каменную поверхность магического круга в Железной комнате. Тоа-Сителл отряхнулся и смахнул с одежды воображаемые песчинки; все это время он неотрывно смотрел в каменный круг над собой.

В конце концов он крякнул и помотал головой. Потом тихо подошел к алтарю и посмотрел на Джейби, того самого Джейби, которого он – фактически лично – отправил туда. Он долго стоял и смотрел, как вздымается его грудь, как сеть его внутренностей содрогается от сердцебиения, как оно все замедляется и, наконец, останавливается.

Джейби был его другом – хорошим, верным другом. Даже чересчур верным – ведь он же был другом Конноса. Он поставил дружбу превыше долга. Это был выбор хорошего человека.