Мэтью Стовер - Герои умирают

«Встреча, – произнесла про себя Пэллес. – Встреча во время Ночи Чуда. Когда все подданные Канта находятся на Стадионе. Единственный час за всю неделю, когда можно идти по Лабиринту и не быть увиденным подданными».

Рокочущий звук, похожий на шум далекого прибоя, зашумел в ее ушах, кровь бросилась в лицо, и Пэллес прибавила ходу.

«Ну, твое величество… клянусь, если это ты, я вырву твое гнилое сердце».

Руки привычно зашарили по карманам куртки и плаща в поисках какого-нибудь предмета, который показал бы ей следы короля, не вынуждая прибегать к мысленному зрению, замедлявшему движение. У нее осталось еще немало заклинаний: даже если не учитывать потраченную на

Котов вертушку – четыре заряженных огненными шарами каштана, два куска янтаря с заклинанием Захвата, заклятие Тика, жезл Клинка да еще кристалл с мирной магией Очарования.

Пэллес почувствовала прилив бодрости, улыбнулась про себя и сдержала смешок: решение оказалось таким простым и элегантным! Из сумочки на поясе она достала маленький ограненный сиреневый кварц и настроила мозг на вырезанные на нем символы. Это было не сложнее, чем повернуть ключ в замке, – не пришлось даже задействовать мысленное зрение. Кварц потеплел, и Пэллес вытянула его перед собой на уровне плеча. Камень замигал и налился темно-красным цветом: таким же цветом окрасились едва заметные следы сапог на полу. Пока работало заклинание Плаща, сотворенное Паславой, Пэллес с помощью простенького заклинания Поиска могла видеть следы короля на полу и в тех местах, где он касался рукой стены, то есть могла идти по Лабиринту его же путем.

Кристалл заставлял магию светиться на расстоянии всего трех-четырех метров, и Пэллес не боялась выдать себя. К тому же цвет начинал меркнуть уже в тот момент, когда она делала шаг по направлению к светящемуся следу. При необходимости она могла двигаться быстро и плавно, как вода, а производимый ею шум был так невелик, что легко перекрывался посторонними звуками. Прибавив ходу, чародейка выскочила из Стадиона и пошла по улочкам Лабиринта.

К счастью, тучи над головой разошлись, и сквозь просветы выглядывала луна. Теперь Пэллес видела короля – он шел размашистым ровным шагом всего в сорока – пятидесяти метрах впереди нее. Где-то по дороге он подобрал плащ с капюшоном, но, должно быть, не солгал Паславе, что опаздывает, – он торопился, однако, похоже, не испытывал страха преследования. Да и с чего ему бояться – он услышал бы любого, кто осмелился бы последовать за ним.

Убирая кристалл, Пэллес мрачно улыбнулась. Она сняла сапожки и взяла по одному в каждую руку. После этого бросилась за королем, легко и тихо, на пальцах босых ног, прижимаясь к стенам домов. Утоптанная грязь Лабиринта по краям улиц была выше и суше, чем посередине; к тому же здесь обычно валялись всякие камни, обломки дерева и осколки горшков, так что можно было не опасаться за босые ноги.

Шедший впереди король шагнул в темную арку без дверей. Вместо того чтобы последовать за ним, Пэллес снова натянула сапоги и медленно прошла вокруг здания. Там, на углу третьего этажа, с противоположной от арки стороны, сквозь ставни пробивался лучик света – единственный на весь дом.

Контролируя свое дыхание, Пэллес призвала мысленное зрение и осмотрела переулки вокруг, фасады домов и – насколько возможно – крыши. Переплетающиеся нити Силы не были потревожены, а вокруг, если судить по Оболочкам, обретались только крысы, шнырявшие в тени.

Значит, за домом не следят и не охраняют его; значит, его величество готов пожертвовать собственной безопасностью, лишь бы скрыть происходящее даже от своих людей.

Яростный шум в ушах стал громче. Однако Пэллес удержалась в мысленном зрении, и ярость исчезла. Послушные пальцы сами отыскали в кармане плаща крошечную фигурку хамелеона. Изящная платиновая скульптурка засияла завитками Силы. Сила потянулась в мозг и тело. Сторонний наблюдатель заметил бы, что кожа и одежда Пэллес приняли черно-серый, в лунных пятнах цвет стены, у которой стояла чародейка. Помедлив еще секунду, чтобы прочнее запечатлеть образ в мозгу, она повернулась к стене и с легкостью ящерицы вскарабкалась наверх.

Без малейшего усилия Пэллес повисла на стене у освещенного окна и прислушалась.

– …прежде, чем Берн поймает его. Это жизненно важно для нас, – говорил незнакомый голос. – Берн имеет слишком большое влияние на Ма'элКота, но мне кажется, граф – больной человек с больным мозгом. Сейчас очень важно, чтобы Берн не преуспел, и я пытаюсь помешать ему, И не уверяйте меня, что вам нет до этого никакого дела, – трое из пяти погибших были опознаны как ваши подданные. А остальные двое наверняка тоже принадлежали к ним.

– Если б я мог отдать вам его, я сделал бы это, ваша милость. – Голос короля звучал слишком почтительно, а точнее, угодливо. – Я не требую от своих подданных полного отчета в их действиях, я знаю только об их доходах. Если же кто-то из них решил подзаработать за счет Саймона Клоунса, то сие не касается меня до тех пор, пока я получаю десятину. Однако это были мои люди, и я надеюсь получить компенсацию.

«Ваша милость? Так это, наверное, сам Тоа-Сителл! – подумала Пэллес, чувствуя, как заныло в животе. Внезапно ей стало ясно, почему для встречи был выбран именно этот час, когда вокруг не было ни души. – Так это он. Король Канта предал нас всех. Я должна была предвидеть это – он лучший друг Кейна. Но… о боги, я так надеялась, что он тут ни при чем!»

У нее перед глазами возникли окровавленные лица близнецов, Ламорака и Таланн.

«Я могла бы отомстить за обоих, Сейчас. Сию секунду. Активировать огненный шар и зашвырнуть каштан через щель в ставнях. Осталось бы только упасть на землю, чтобы оказаться вне радиуса действия заклинания. Я даже не услышала бы их криков, когда они начали бы гореть».

Она выбросила эту мысль из головы. «Я слишком долго прожила с Хэри». Она хорошо понимала, только ярость толкает ее на месть, а то, что ярость была праведной, лишь осложняло дело.

«Но я не совершу этого, – рассуждала Пэллес. – Я буду ждать и слушать. Если даже придется пойти на убийство, лучше сначала выяснить, что происходит».

– По-моему, ты не понимаешь серьезности сложившейся ситуации, – снова заговорил незнакомый голос. Он был абсолютно безмятежен, словно его хозяин заказывал себе завтрак. – Саймон Клоунс уже обратил на себя внимание императора. Он не только ухитряется действовать безнаказанно в самой столице Империи – его символ стал появляться на стенах внутри дворца!

«Ха, видно, народ на мне просто помешался».

– Я делаю все, что в моих силах, Тоа-Сителл. Похоже, никто не знает настоящего имени Саймона Клоунса и даже не подозревает, где тот появится в следующий раз.