Виктория Угрюмова - Имя богини

Еще полчаса прошло, прежде чем они крепко привязали поклажу к седлам, выбросив абсолютно все лишнее.

Солнце стояло уже высоко в небе, когда две крохотные фигурки, ведя под уздцы игрушечных на фоне гор лошадок, двинулись вниз.

Спуск был страшен. Хотя и альв, и Каэтана уговаривали себя, что еще немного – и цель достигнута – глупо же разбиваться здесь, у самого входа в Запретные земли, – но руки и ноги у них тряслись. Ноги скользили на каменистой тропинке, кони фыркали и постоянно оступались. Срывались и текли вниз струйки мелких камешков.

Тропинка петляла между обломков скал, которые своими острыми краями так и норовили зацепить одежду путешественников. В одном месте Воршуд покачнулся, подвернув ногу, и вцепился обеими руками в уздечку. Лошадь, обычно и не замечавшая веса своего маленького всадника, теперь не устояла и медленно, упираясь всеми четырьмя ногами, заскользила вниз. Каэтана едва успела бросить Воршуду свой спасительный шнур, на котором предусмотрительно завязала скользящую петлю. Схватив шнур, альв успел обмотать его вокруг запястья, сунуть лапку в петлю и захлестнуть намертво.

– Еще, еще обмотай, – прохрипела Каэ, откидываясь назад всем телом, чтобы создать противовес.

Было мгновение, когда она похолодела, представляя себе, что еще через несколько секунд ухнет в простирающуюся у ног бездну, но отчаянная жажда жизни оказалась сильнее. Пыхтя и произнося некоторые слова, в целях экономии сил до конца не досказанные, Каэтана вытащила альва со страшного места. Губы ее дрожали, а спина взмокла от нечеловеческого напряжения.

– Нет, все-таки водная стихия – это совершенно другое дело.

– Даже когда в ней плавает левиафан? – задал Воршуд провокационный вопрос, едва успев отдышаться.

– Пусть хоть два левиафана и один Йа Тайбрайя, но только не головоломные крутые спуски. Воршуд! Не в нашем с тобой возрасте по скалам прыгать, аки горные козлы.

Альв рассмеялся:

– Еще не то будет. Впереди самый трудный участок. А потом как по лестнице у вас в замке – только под ноги гляди.

Каэтана обозрела предстоящий кусок пути и заявила:

– Нет. Хоть минуту нужно: передохнуть.

Воршуд воспротивился:

– У нас не так уж много времени. Да что это с вами сегодня? Мы словно местами поменялись.

Каэтана помрачнела. Ей показалось, что там, внизу, она увидела темный стройный силуэт, легко перепрыгивавший с камня на камень. Она потрясла головой, и капельки пота разлетелись в разные стороны. Да нет, померещилось, конечно. Это солнце – жаркое, изнуряющее.

Альв осторожно тронул ее за локоть:

– Пойдемте, ведь совсем немного осталось. Снова был спуск и унизительный дикий страх. Она умела не бояться обстоятельств, умела не бояться богов, демонов и людей, но эти горы – высокие и высокомерные, старые как мир и безразличные к добру и злу!.. Сколько людей лежало непогребенными на дне этих ущелий? Каэтану мутило от ужаса.

А стройная фигура в черном плаще то и дело попадалась на глаза – не впрямую, нет. Так, на периферии зрения. И от этого было еще хуже.

Трудный участок пути кони преодолели довольно легко, а вот Каэ проделала его ползком, цепляясь за малейшие выступы в скале, за крохотные кустики. И наконец с грехом пополам прошла эту тропинку. И даже без страха посмотрела вниз.

Альв стоял ниже на один поворот тропы, крепко держа под уздцы свою лошадь, и улыбался.

– Вот видите, а теперь почти никаких трудностей – еще полсотни шагов, и мы вступим на ровную землю.

В эту секунду лошадь Воршуда вдруг всхрапнула, дико и испуганно заржала, встала на дыбы на узкой дорожке, где справа высилась отвесная стена, а слева была пропасть, – и рванулась бежать. Глаза ее были завязаны, и несчастная лошадка сразу же оступилась. Она еще мгновение балансировала на краю, оглашая провал жалобным ржанием, и рухнула вниз. Каэ краем сознания отметила, что ее Ворон отчего-то почти спокоен. Он только повертел головой да слабо подал голос, но с места не двинулся, чем и спас ее жизнь.

Все происходило в считанные мгновения: проводив взглядом, полным ужаса, падающую в пропасть лошадь, Каэтана увидела, что и альв стоит на краю тропы, нелепо размахивая руками.

Забыв обо всем, она вскочила и побежала так, как никогда не бегала. Она неслась к альву, от которого ее отделял всего один поворот тропы, длинными прыжками. Некоторые валуны шатались у нее под ногами, вяло оползая, но она едва касалась этой зыбкой опоры и перепрыгивала дальше. Альв что-то предостерегающе крикнул.

Их разделяли всего несколько шагов, нет, только один шаг, и Каэ в последнем прыжке отчаянно вытянула руки вперед, чуть ли не выворачивая их из суставов. И пальцы их даже успели соприкоснуться. Как вдруг со скрежетом отломился огромный кусок породы, и альв с птичьим криком, простирая к Каэтане руки, свалился вниз. Это произошло настолько внезапно, что она не успела испугаться.

Птицей преодолела Каэтана остаток пути до дна провала. Как спустился за ней ее конь, она не знала.

Спотыкаясь на камнях, оскальзываясь в траве, она. подбежала к распростертому на земле Воршуду.

Маленький человечек осторожно открыл глаза и тихо прошептал:

– Очень больно, но не так страшно, как я всегда думал.

При этих словах кровавые пузыри выступили на его губах. Сморщенное от боли мохнатое личико казалось маленьким, но освещенным каким-то внутренним светом – тем, который создает богов и героев. Каэтана взяла слабую лапку альва между ладоней и присела рядом с ним, баюкая ее, как ребенка.

– Ты посидишь со мной? – разлепил немеющие губы Воршуд.

Каэтана кивнула. Она боялась отпускать его взгляд, чтобы он не подумал, что ей неприятно зрелище его смерти.

Жизнь альва утекала, как вода в песок. Кровавое месиво живота, сломанные ребра, порвавшие ткань рубахи, неестественно вывернутые ножки, сама поза сломанной куклы – все говорило о скором конце. Воршуд улыбнулся:

– Я обещал тебе сказать. Там, в Аккароне, когда у тебя случился приступ, ты говорила разными го... – Он захрипел, и Каэ торопливо закивала, показывая, что она поняла и не нужно лишних усилий. – Ты говорила – «дети», – добавил альв, – и только теперь я...

Но голова его безвольно откинулась, глаза широко раскрылись, а с губ с последним вздохом слетело одно странное слово, которого Каэтана уже не услышала. Воршуд смог произнести его полностью: «Кахатанна».

Сквозь пелену слез, застилающих глаза, Каэ не могла видеть, как черный силуэт с опущенными плечами и склоненной головой застыл невдалеке от нее, у выступа скалы.

Она не увидела его и потому не задала свой вопрос:

«Умеет ли печалиться Смерть?»

Мечи Гоффаннона тоскливо звенели, вонзаясь в землю. Она была мягкая и податливая, и Каэ заботливо готовила последнее уютное ложе для маленького мохнатого человечка. Когда оно было наконец устроено, она подняла на руки пушистое легкое тело и осторожно положила его в могилу. Глаза Воршуда все еще были широко открыты и смотрели на нее с какой-то невероятной нежностью и спокойствием. От этого она не чувствовала себя одинокой и все не решалась протянуть руку и погасить этот ровный теплый свет. Однако делать было нечего – ее ладонь легла на мохнатое личико и чуть задержалась на нем: лицо было еще совсем теплым. Затем Каэ решительно встала и начала закапывать могилу. Насыпав над Воршудом довольно большой холм, она завалила его камнями, которые притащила от подножия скалы, откуда упал альв. Камни были окрашены его кровью.