Виктория Угрюмова - Имя богини

Поговаривали, что он успел убежать, когда понял, что учитель уже мертв. Но со временем людская молва исказила подлинные события, и теперь в Тевере были убеждены, что славного Амадонгху предательски зарезал его ученик – из зависти и из-за денег. Впрочем, чего еще можно ждать от коварных ингевонов, с которыми Тевер постоянно находился в состоянии необъявленной войны. Что же на самом деле произошло той страшной ночью в доме любимого учителя, Джангарай не рассказывал никому. Через год он вернулся в Аллаэллу.

Два меча крест-накрест висели у него за спиной в потертых кожаных ножнах. В правом ухе – по заморскому обычаю – болталась золотая серьга с крупным синим камнем, а через всю щеку шел тонкий, едва заметный шрам, начинавшийся у виска и доходивший до верхней губы. От этого усмешка ингевона всегда выходила кривоватой и саркастической. Первое время по этому доводу у него случилось несколько поединков, но после того, как он безжалостно убил двоих противников и изувечил третьего, все в Аккароне признали, что каждый имеет право носить серьги и улыбаться так, как захочет.

Джангарай наведался в родительский замок. К тому времени его отец – Сента Арматай, высокий лорд и властитель многих земель, – скончался в своем родовом поместье в возрасте семидесяти лет. Джангараю тогда исполнилось двадцать семь. Однако он не получил ни гроша из отцовского наследства. Какой разговор состоялся у него тогда со старшими братьями, покрыто мраком неизвестности, но уже на следующий день Джангарай ехал по дороге в Аккарон. Там он поселился в непритязательной дешевой гостинице с пышным названием «Золотой лев», где золото в карманах посетителей можно было встретить так же часто, как и живого льва.

Молодой ингевон пользовался бешеным успехом у дам. Все они – знатные и незнатные, старые и молодые, богатые и не очень – мечтали заиметь себе подобного любовника, и некоторые из них с радостью помогли бы ему сделать карьеру при дворе короля Аллаэллы. Но Джангараю претило подобное покровительство и успех, завоеванный в постели. Постепенно он и вовсе стал отшельником, съехал из гостиницы и скрылся от глаз знакомых и родственников.

Когда полгода спустя Аккарон потрясла первая волна ограблений и по ночному городу стало опасно ходить, первым пострадавшим не поверили. Они рассказывали, что их грабил одинокий красавец с двумя мечами, который представлялся Джангараем. Он был обходителен и любезен и охотно отпускал свою жертву, если та вела себя тихо и исправно отдавала все имеющиеся при себе деньги и драгоценности. Но если кто-нибудь решался протестовать или звать на помощь, если незадачливые телохранители хотели честно отработать свой хлеб, он устраивал кровавое побоище и вскоре стал держать в страхе весь город.

Преступный мир Аккарона с интересом наблюдал некоторое время за чудным одиночкой, а затем предложил дружбу и сотрудничество. Джангарай гордо отказался. Несколько попыток убить его не увенчались успехом – безумцев выходить против него с оружием в руках не находилось. Любовницы, во всяком случае явной, у него не было, а место, где он скрывался, не знал никто.

И хотя, с одной стороны, его усердно искала королевская стража, с другой – родственники убитых и искалеченных им дворян, а с третьей – преступники, Джангарай оставался неуловимым. Складывалось впечатление, что он наслаждается происходящим.

Желание отыскать ночного противника во что бы то ни стало оказалось сильнее голоса рассудка, призывавшего не выходить из дому днем. Ингевон колебался очень недолго. Он оделся как молодой вельможа при выходе в город, поглубже надвинул на лоб дорогую шляпу с пышными перьями, скрепленными драгоценной брошью, и прицепил к поясу обычный меч. Затем взял со стола тонкие кожаные перчатки и вышел.

Праздничное утро порадовало ярким солнцем и теплым легким ветерком. На улице было людно и шумно. Джангарай поморщился: ему больше нравились ночные переулки, длинные тени на стенах, силуэты в лунном свете, а толпу он давно недолюбливал.

Был первый день ежегодной Большой ярмарки, и весь Аккарон кишел приезжими купцами, воинами, странствующим людом и знатными дворянами из многих стран, специально съехавшимися посмотреть на это зрелище. И действительно было на что – Большая ярмарка в Ал-лаэлле славилась на весь Вард.

Хотя Джангарай вышел из дому с определенной целью, он не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать аукцион коней.

Толпа покупателей волновалась у громадного помоста, по которому выгуливали гривастых красавцев. Продавцы надрывались в крике, лошадники выли от восторга. Кони были безумно хороши. Тонкие, высокие, с мощной грудью и узким крупом, с маленькими головами на длинных и гибких шеях – кони из Урукура; их шелковые хвосты мели доски помоста. Огромные, могучие, с сильными ногами и горящими глазами, храпящие и раздувающие ноздри – непокорные скакуны из Мерроэ.

Их гривы и хвосты, по обычаю гемертов, были коротко подстрижены и торчали жесткой щеткой.

Сказочными птицами проплывали благородные кони Таора, где искусство разведения племенных лошадей считалось одним из самых почетных и главных на протяжении нескольких тысячелетий. Поговаривали, что кони Таора запряжены в колесницу самого Бога Смерти – Малаха га-Мавета. Они нетерпеливо перебирали копытами, словно танцуя. Их влажные лиловые глаза искали в толпе покупателей своего единственного хозяина. Эти скакуны были из самых дорогих, потому что привязывались к хозяину на всю жизнь, как собаки. Ими владели боги, короли и счастливцы.

Огненно-рыжие кони Сарагана, неистовые в скачке и грустные в покое, покорили сердце Джангарая своим независимым, как и у него, гордым нравом. Конюх на помосте пытался оседлать сараганца, но тот становился на дыбы, ржал дико и гневно и не давался. Полюбовавшись на эту картину, ингевон отошел от лошадиных рядов.

Он ходил по ярмарке с вполне определенной целью – ему необходимо было найти невысокого хрупкого юношу дет шестнадцати-семнадцати с двумя мечами за спиной, путешествующего в обществе маленького – человечка постарше. Даже если бы ночной противник не взял с собой мечи, в чем Джангарай сильно сомневался, то все равно его острый взгляд мастера нашел бы нужный силуэт, а затем пара слов решила дело, – ингевон был уверен, что никогда и ни при каких обстоятельствах не спутает голос этого молодого человека ни с чьим другим.

Что, собственно, было ему нужно? Конечно же, не месть. За ночь гнев Джангарая улегся, уступив место восхищению и уважению к столь высокому мастерству в таком юном возрасте. Он пока не мог объяснить себе оконечной цели своих поисков.

Бешеный лай собак привлек внимание Джангарая, и он заглянул туда, где на зеленом лугу псари выгуливали своих питомцев. Здесь тоже было незабываемое зрелище: охотничьи собаки всех мастей и размеров, домашние любимцы – представители самых экзотических пород, привезенные на Вард даже из-за океана, из самых отдаленных уголков Арнемвенда. Сторожевые псы исполинских размеров продавались здесь рядом с карликовыми карманными собачками, вошедшими в моду в прошлом сезоне, когда королева Мерроэ прислала такую же в подарок своей царственной сестре – королеве Алла-эллы. Собачка оказалась на редкость смышленой и вскоре прочно заняла свое место в сердце королевы и, как следствие, в супружеской спальне – к немалому неудовольствию его величества.