Александр Зорич - Боевая машина любви

«Причем привезти ее сюда надо как можно скорее», – решил Лараф, довольно крякнув.

Ему очень понравились его идея и его решимость. Сначала он совратит ее, а затем – сделает третьей женщиной Варана. Третьей после Сайлы и Овель. Или наоборот – сначала сделает, а затем совратит. «Порядок не имеет значения», – махнул рукой Лараф, весь в предвкушении встречи со сводной сестрой.

Через пять минут в его кабинете уже стояли четверо молодых офицеров с раболепным выражением на лицах. Они ожидали секретных указаний гнорра. И секретные указания последовали. Правда, касались они не предметов магической важности. А всего лишь молодой дворянки из всеми забытого уезда.

– Смотрите не перепугайте бедняжку. Знаю я вас, нагрянете ночью, закуете несчастную в колодки, взвалите на седло и – бывай не кашляй! Помните, Тенлиль – не пленница. Она почетная гостья гнорра. Хотя и тайная.

Чтобы не слоняться по дворцу и не искушать судьбу, Лараф решил посвятить себя работе.

«Посвятить работе» означало запереться в высотном кабинете и глазеть через дальноглядную трубу на город и на пристань.

Правда, это занимательное занятие часто прерывалось нудными и утомительными аудиенциями. Следуя совету Зверды, Лараф старался войти в курс всех дел и узнать в лицо, хотя бы самых важных людей из числа своих подопечных. На исходе дня в кабинет вошел человек, назвавшийся Тэном, рах-саванном Опоры Единства.

– Пост номер один. Парадный вход, – отчеканил офицер.

Лараф поощрительно кивнул. Он давно понял: в таких случаях лучше помалкивать, чтобы не сказать чего-то невпопад. Кроме того, молчание по мнению Ларафа было к лицу гнорру.

– За период дежурства вверенной мне плеяды имели место четыре попытки контакта через парадный вход. Молодая вдова из Кузнечного Околотка пришла с обвинением в продаже Измененной стали в адрес своего соседа, держателя мастерской близ Нового Моста. Вещественные доказательства отправлены на дальнейшее дознание…

Лараф кивнул и погрузился в мысли о Тенлиль.

– …Также обнаружено наблюдение за зданием Свода при помощи дальноглядной трубы из вороньего гнезда на мачте «Принцессы Магдорна». Предположительно, наблюдатель принадлежит к Шелковому Хвосту разведки южан…

Лараф отключился.

Тэн говорил так быстро, что Лараф просто физически не мог фиксировать свое внимание на отчете более двух минут! Какие-то «лазутчики», «ветви расследования», «обстоятельства из Нового Уложения, раздел двенадцать, параграф четыре»…

О Шилол! В какие сложные игры, оказывается, играет Варан. Вдруг одно знакомое и в то же время незнакомое сочетание звуков заставило Ларафа встрепенуться. Он услышал имя «Эгин». То самое, что он видел в книге!

– Что вы сказали? Повторите! – потребовал Лараф.

– Бывший аррум Опоры Вещей Эгин в порядке личной инициативы сообщает вам, что находится в столице, – повторил Тэн слово в слово.

– Где именно в столице?

– Этого гиазир Эгин не сообщил.

– А вы как думаете? – Лараф был заинтригован.

– Я не состою в близком знакомстве с гиазиром Эгином. У меня нет собственных предположений. По его поведению я понял, что он предполагает, что вы догадываетесь, где его следует искать.

– Тьфу ты Шилол! – досадливо сплюнул Лараф.

Замкнутый круг. Очередной замкнутый круг, с которым ему пришлось столкнуться в этом ужасном Своде.

– Подать это имя розыск? – предложил Тэн, который чувствовал, что сделал что-то неверно.

– Возможно, в этом был бы смысл, – меланхолически предположил Лараф.

Он упустил из виду, что все пожелания гнорра исполняются в Варане безоговорочно. И для этого вовсе не обязательно произносить их в тоне приказа.

К приезду Тенлиль Лараф решил подготовиться. Но как именно ему нужно готовиться – он все не мог решить.

Все это время ему казалось, что он хорошо знает свою сводную сестру. Но когда дошло дело до того, чем обрадовать тайную гостью, он понял, что не знает ее вовсе. Где-то в дальних чуланах его памяти хранилось воспоминание, из которого вроде бы явствовало, что Тенлиль любит полевые цветы. Кажется, ромашки.

Лараф потребовал четыре корзины полевых ромашек. «Четыре – твое счастливое число», – говорили ему «Семь Стоп Ледовоокого» когда-то очень, очень давно.

Оказалось, что в варанской столице, где вроде бы есть что угодно от птичьего молока до рыбьей шерсти, в конце зимы ромашек нет и в помине! Лилии, фрезии, розы и орхидеи – пожалуйста. А ромашки… За ними, как выяснилось, нужно посылать в Магдорн.

Лараф решил не поднимать шума и для начала ограничиться розовыми орхидеями и дорогими подарками. Он был уверен, что как только Тенлиль увидит ожерелье с голубыми топазами, она тут же забудет обо всем, кроме любви.

Лараф был уверен, что Тенлиль полюбит его в новом красивом теле гнорра сразу, со всей пылкостью девицы, не знавшей, что такое настоящий мужчина. Разумеется, он не расскажет ей ни о чем – ни о своем чудесном превращении, ни о Зверде, ни о книге. Он будет Лагхой. Черным кудесником, наводящим страх на столицу. Может быть, когда-нибудь, когда он узнает ее лучше, он откроет ей секрет…

Лараф так замечтался, что не услышал, как на двери его тайного пиннаринского дома зазвонил колокольчик.

Через минуту те же четверо офицеров уже стояли перед ним. Лица у них были усталыми и озабоченными.

А где же Тенлиль? В глазах гнорра блеснули искры отчаяния. Он заорал на офицеров так громко, что это испугало даже его самого.

– Не волнуйтесь, милостивый гиазир. Она здесь. Она просто спит, – тихо сказал эрм-саванн. Судя по бледности его лица, он уже был готов к Жерлу Серебряной Чистоты.

Офицеры расступились. И только тогда Лараф увидел, что за дверью стоят носилки, накрытые черным бархатом. Под покрывалом угадывались очертания человеческого тела.

Старший сдернул бархатную занавесь.

Это действительно была Тенлиль. И она действительно спала.

– Все свободны, – бросил Лараф.

От вида Тенлиль у него перехватило дыхание.

– Это нюхательный порошок, – старший офицер протянул Ларафу пузырек. – Она слишком сильно нервничала. Нам пришлось усыпить ее – крики привлекали к нам внимание.

Лараф кивнул. Он не мог дождаться, когда же уберутся назойливые офицеры! Не успела дверь за ними закрыться, а Лараф уже стоял на коленях перед спящей сестрой.

Тенлиль была одета в то самое платье с серым фартуком и белым накрахмаленным воротничком, в котором обычно расхаживала по дому. Насколько мог вспомнить Лараф, у нее-то и было этих платьев два. Или, может быть, три. «Ничего, теперь у бедняжки будет тысяча платьев. Шилол пожри эту провинциальную скромность!» – подумал Лараф.

Он не спешил открывать пузырек с нюхательным порошком.