Джоди Най - Прикладная мифология

Карл разинул рот, как рыба, выброшенная на берег. Наконец он промямлил:

– Ну, я думал, всем все равно... А это был мой шанс...

– Ты сумасшедший! – раздалось из другого угла. Там стоял Барри. Барри обнимал за плечи Марси – а не то бы она кинулась на Карла. Девушка готова была взорваться, и Барри не был уверен, что сумеет удержать ее, когда это произойдет.

– Мистер Сенсация! – с отвращением бросил Барри. – Как будто ты не обязан им, так же, как и все мы!

– Нам не все равно! – тряхнула головой Тери. – Более того, для нас это куда важнее, чем мы думали! Когда мы поняли, что можем лишиться своих друзей и наставников, у нас чуть сердце не разорвалось! И мы винили во всем другого человека, потому что ты свалил вину на него. И мы тебе поверили! Но больше тебе не удастся предать Малый народ, потому что ты не будешь знать, где они!

– Когда ты станешь рассказывать о них, никто тебе не поверит. И никто из нас не согласится подтвердить твои слова. – И Ли подкрепил свои слова, еще раз встряхнув Карла за шиворот.

– Отныне для тебя Малый народ будет и останется лишь легендой! – сказала Марси. Она сбросила с себя руку Барри и подступила вплотную к Карлу. Глаза ее сверкали огнем. Она размахнулась и влепила Карлу звонкую пощечину Карл был так изумлен, что даже отступил на шаг. – Это тебе за тот день в классе. Быть может, это тебя хоть чему-нибудь научит, здоровый дуб! Пошли, Кейт.

Кейт отлепился от стены и вышел за дверь следом за Марси. За ними потянулись другие студенты. Ошеломленный Карл остался стоять на площадке, потирая щеку.

– Эй, погодите! – воскликнул он. Но никто не отозвался.

Слабый скрип затворяющейся двери привлек внимание миссис Хансен, которая как раз обсуждала какие-то проблемы с дежурной библиотекаршей. Она обернулась и увидела, что за дверью запасного выхода явно кто-то есть.

– О нет! – воскликнула она. – Опять эти студенты!

Она молнией метнулась к двери, распахнула ее, ухватила Карла за плечо и повела его в сторону вестибюля.

– Раз вам говорила, два говорила, тысячу раз говорила – все без толку! Пользоваться этой лестницей ЗАПРЕЩЕНО! Идемте, идемте, молодой человек. Я хочу поговорить с вашим наставником.

Кейт недоверчиво оглядел свой ключ. Он по-прежнему светился.

– Не тревожься, – сказал Холл, сдирая с ушей резиновые накладки. – Твой ключ по-прежнему действует, и всегда будет действовать. Просто мы сделаем новую дверь. На, держи, – он протянул Кейту игрушечный фазер. – Он мне больше не понадобится.

Кейт удовлетворенно повел своими невидимыми усами.

– Кстати, у меня для тебя подарочек, – сказал он Холлу. Он порылся в кармане и достал бежевый листок бумаги. – Пришлось немного схитрить, чтобы обойти правила, но я сказал, что у тебя есть банковский счет и ты работаешь, хотя и под чутким руководством собственного дядюшки. Держи!

Это был полис социального страхования, выданный Холланду Дойлю.

– Спасибо, дядя Кейт! – сказал Холл, держа карточку так бережно, будто она хрустальная.

– Да не за что, племянничек! – ответил Кейт, зная, что отныне пропасти между ними больше нет.

Пять минут четвертого. Председатель профсоюзной организации ждал Кейта в магазине «Сирс», посреди отдела, где торговали телевизорами. Ждать было бы куда приятнее, если бы здесь было куда присесть, чтобы посмотреть один из тридцати или сорока телевизоров, выставленных на продажу. К тому же телевизоры были настроены на четыре разные местные программы, так что галдеж стоял, как в зоопарке. Менеджер отдела признал Левандовски и начал нервничать. Конечно, работники «Сирса» принадлежат к другому профсоюзу, но кто их знает – вдруг возьмут, да и переметнутся... Левандовски ожидание не раздражало, потому что он знал победа у него в кармане. «Дуплистое дерево» вступит в стройные ряды его профсоюза...

Десять минут четвертого. Телохранители Левандовски смотрели две разных мыльных оперы по самым дорогим телевизорам. Левандовски только успел небрежно облокотиться на большой стеллаж, как в зал вбежал запыхавшийся Кейт.

– Извините, пожалуйста! Я просто не мог найти парковку.

– Ничего, мальчик, ничего. Ну, итак? Можешь говорить, нас никто не подслушает. Что тут услышишь, в таком-то грохоте...

– Ну, я только хотел сказать, чтобы вы не обижались, и все такое, – начал Кейт, снимая с шеи свой игрушечный фотоаппаратик, – но только в профсоюз ваш я вступать не стану.

Левандовски чуть удар не хватил

– Ты что, спятил? Я тебя предупреждал, что я могу с тобой сделать!

– Предупреждали, конечно! – согласился Кейт. Он поставил игрушку на ближайший телевизор. И внезапно на всех сорока экранах появилась одна и та же картинка: человек, сидящий на скамейке в парке, под раскидистым кленом, окруженный белками и голубями. Левандовски с любопытством присмотрелся. Этот человек на экране был не кто иной, как он сам! И к тому же он говорил. Из всех сорока динамиков звучало одно и то же:

«...У меня и полиция, и суд, и городские чиновники – все в кармане. Я им неплохо плачу, и они позаботятся о том, чтобы ты до конца дней своих в этом штате в „Макдоналдс“ не смог устроиться, не то что какой-то там хренов диплом получить, понял? Тот же судья Арендсон каждый месяц получает от меня кругленькую сумму за то, что выписывает судебные уведомления. И в суде он делает так, чтобы дела решались в мою пользу! И, кстати, у меня есть свои люди в страховой компании, которые в случае чего докажут, что пожар произошел по вине застрахованного, так что он не получит ни гроша...»

Телохранители Левандовски вздрогнули и отшатнулись от экранов, удивленные тем, что мыльные оперы вдруг прерваны признаниями их босса. Тут они заметили Кейта и направились в его сторону.

Менеджер отдела заинтересовался внезапным переключением всех телевизоров и направился в сторону мистера Левандовски, чтобы выяснить, что происходит. Профсоюзный босс схватил Кейта за руку.

– Прекрати это! Заткни эту штуку!

– Пожалуйста, мистер Левандовски!

Мальчишка убрал с телевизора свой фотоаппарат, и на экранах немедленно появились мыльные оперы.

– Вот видите? Я помню каждое ваше слово!

Левандовски пристально воззрился на Кейта. Мальчишка выглядел таким же наивным и бестолковым, как и прежде. Телохранители уже собирались его ухватить, но босс сделал им знак отойти.

– Ну ладно. Так и быть. Ты выиграл. Хоть ты того и не стоишь. Я тоже бизнесмен, я умею признавать поражение. Отдай пленку.

– Не могу, – твердо сказал Кейт. – Наверно, я навсегда оставлю ее себе, чтобы не забывать вас. Но вы никогда больше о ней не услышите, при условии, что оставите моих клиентов в покое.

Профсоюзный босс нехотя кивнул. Кейт улыбнулся.