Ник Перумов - Странствия мага (Том 2)

Он шатался, глаза ел едкий пот. Призраки наплывали неспешно, торжествующе. А Император – Император впервые не знал, что делать.

Но ведь эта перчатка выручала его всегда! Всегда! Она ни разу не подвела его, так неужели?.. Нет, этого не может быть!..

Надо отдать должное Императору. Он не дрогнул, не стал бессмысленно и бесполезно размахивать мечом, не стал искать спасения в бегстве. Он постарался заглянуть глубже. Туда, куда доселе его взор не дотягивался. Он привык к повиновению странного подарка и не задумывался, что же стоит за этой могущественной (в разных мирах) магией. Не задумывался до сего момента.

Наверное, облегчили это боль и текущая кровь помогли разорвать привычные связи, обычно застилающие взор. Императору открылась чудовищная глубина, словно он носил на руке замаскированный вход в бездонные провалы, где белая кость была всего лишь тонкой крышкой над ловчей ямой бесконечности.

Легионы маршировали и маршировали. Правильными квадратами, порадовавшими взор любого старого центуриона. Императору казалось, что он видит поднятые над шеренгами не то знамена, не то значки, наподобие тех, что имела его собственная армия. И ещё ему казалось, что армия эта, маршируя сквозь неведомые пропасти бытия, идёт на помощь именно ему и что стоит ему только пожелать, стоит ему только открыть дорогу этим легионам и децинам в этот мир, как с ним не сможет справиться тут уже никто.

Легионы маршируют… сквозь бездну, сквозь ничто, сквозь Разлом… чего же ты медлишь, Император людей Мельина?

Нет, подумал он. Слишком это просто и слишком похоже на приманку. Возможно, мы и заглотим её… если не останется никакого другого выхода. Но не сейчас. А вместо того мы…

Ему показалось, что вся левая половина тела взорвалась, боль была такая, что на миг он, наверное, потерял сознание. Не осталось почти ничего от прежнего Императора. Сознание погасло, ушли страх, любовь, желание жить. Распад пережила только боль. И она, эта боль, стала тем, что нанесло ответный удар, взламывая и сметая ряды врагов. Кровь хлестала из левой руки потоками, жилы лопались, извергая алые водопады, перевитые языками огня. Боль становилась силой. Пламя меняло цвет, делаясь таким же серым, как и сами призраки, плотно окружившие Императора, и бестии внезапно попятились.

Император уже не мог держаться на ногах. Магия подпитывала его плоть, но и она не была всесильной. Однако, прежде чем потерять сознание, Император вдруг очистившимся на миг взором увидел, как серое пламя, рвущееся с его левой руки, вбивает призраков в камень стен и пола, словно гигантский молот. Ломаются клыки, лапы обращаются в ничто, взрываются гротескные «головы», и вот дорога к взломанной ещё раньше решётке открыта, но…

Кажется, призраков оставалось всего два или три, из-за нечеловеческой боли Император не мог сказать точно. Они рванулись вверх, уходя от губительного серого пламени. Ринулись на Императора сверху. Он почувствовал их бросок, но сделать уже ничего не успел – левая рука ему не повиновалась. Ледяные когти мазанули по затылку, он почувствовал, что падает, попытался в последний миг не придавить Тайде тяжестью и своей и доспехов, однако это оказалось большой ошибкой. Призраки вцепились в бесчувственную Дану, поволокли её к выходу; одного смело струёй серого пламени, однако два других благополучно достигли арчатого проёма и исчезли в нём.

Император упал лицом вниз, и тьма поглотила его.

…Когда он пришёл в себя, вокруг царила мертвенная, давящая тишина.

Не потрескивал камень, не капала вода со сводов, не слышно было даже шебаршения крыс, непременных обитателей всех пыточных подвалов.

Боль ворвалась в сознание рокочущим водопадом. Кажется, на всём теле вообще не было ни одного живого места. От левого рукава куртки остались одни обуглившиеся ошмётки, кожу покрывали жуткого вида струпья, чередующиеся с ожогами. Жилы так и остались чудовищно вспухшими, и кровь проталкивалась по ним какими-то вздутиями, словно сгустками. При каждом движении струпья лопались, обильно истекая отвратительного вида желтоватым гноем. Императора чуть не вырвало от омерзения.

Опираясь, на здоровую руку, он медленно поднялся. Заковылял к выходу. Ему никто не препятствовал, замок казался покинутым. Вампира Эфраима, само собой, и след простыл.

Император шагал, едва переставляя ноги. Он всё понял, наступила холодная, беспощадная ясность. Ясно, зачем его выманили в этот мир. Ясно, зачем украли Тайде. Ясно, почему так глупо и бездарно «пытались убить». Ясно, почему его оставили в живых, пока он валялся без сознания, совершенно беззащитный…

Ну что ж, вы всё рассчитали правильно. Вы ошиблись лишь в самом малом. Вы решили продолжить игру, после того, как первая попытка провалилась. Ручаюсь, на сей раз вы придумаете нечто получше каких-то там жалких призраков и пыточной камеры. Очень может быть, что мне придётся сыграть по-вашим правилам.

Но всё равно – берегитесь! Император здесь, а где Император – там его Империя, а Мельинская Империя за всю свою историю, проигрывая, случалось, битвы, ни разу ещё не проиграла ни одной настоящей войны.

Эльфы шагали быстро, несмотря на стремительно набирающую силу многоснежную, вьюжную зиму. Об осени уже никто не вспоминал. Поля и пажити Эгеста покрыл пушистый снег, с Железных гор рвались на юг армады ледяных ветров, наметая высокие сугробы. Жалобно трепетали последние, чудом уцелевшие бурые листья, упрямо не желавшие расставаться с ветвями, словно в тщетной надежде на весеннее воскрешение.

Можно было предполагать, что отряд Вейде постарается как можно скорее скрыться в Вечном лесу, однако вместо этого королева целительница вела своих строго на север, правда, без дорог, заснеженными чащобами, тщательно избегая как баронских разъездов, так и инквизиторских патрулей, которые после случившегося в Эгесте буквально заполонили страну.

Фесс всё время оставался на носилках. Он быстро слабел. Тело не принимало пищу, извергая всё назад. Эльфы мрачно молчали, Миалли плакала, не скрывая слез, и даже Вейде перестала в конце концов на неё прикрикивать, мол, не разводи панику, всё будет хорошо.

Ночью некроманту ненадолго становилось легче. Яркие и колючие зимние звёзды заполоняли всё небо, Фесс смотрел на них часами, не отводя взора. Спать ему не хотелось совершенно. Как ни странно, звездное мерцание и в самом деле помогало, разум прояснялся, беспамятство отступало. Приходили тоска, вина и боль, но эти все чувства были уже человеческие, обычные. Обычные, потому что во время забытья некромант отнюдь не проваливался в тёмную бездну Ничто.