Гельмут Пеш - Повелители времени

При этом он заметил, что у него все еще кинжал, который ему дал фольк.

– С благодарностью возвращаю,– сказал Фабиан. – А себе я тут что-нибудь раздобуду.

Взяв кинжал, Ким усмехнулся:

– Он мне теперь дорог как бывший кухонный нож императора, а не как оружие.

– Люди полуголодные. Я бы хотел, чтобы по крайней мере у нас был котел для приготовления похлебки. Мне вспоминается суп, который готовила Марина,– мечтательно вздохнул Фабиан.

– Мне тоже, – грустно отозвался Ким. – Но сейчас не до воспоминаний. Мы должны отправляться.

Обоз был готов. Ким и Фабиан пошли впереди. За ними последовало несколько мужчин, вооруженных копьями и щитами. Следом шли женщины и дети, а завершал шествие вооруженный арьергард. Повозка ехала в середине. Больги держались чуть в стороне, ибо к ним бывшие пленники относились все еще настороженно.

Солнце было уже высоко над горами, когда зоркие глаза Кима разглядели на середине холма светлую ленту, которая обвивала его.

– Вот! – воскликнул он. – Это похоже на дорогу.

Фабиан высказал сомнение:

– Скорее всего это какая-то горная тропа.

Взгляд Кима проследовал по направлению дороги к вершинам, которые все еще дымились в красноватом отблеске солнца. На глаза навернулись слезы, и он отвернулся.

– Что случилось? – забеспокоился Фабиан.

– Там какой-то свет, – объяснил Ким. – Наверху, на горе. Он меня ослепил. А ты не заметил?

Прищурив глаза, Фабиан посмотрел в сторону далекой горной цепи.

– Ничего не вижу, – сказал он. – Наверное, ты слишком долго смотрел на снег.

– Нет! – возразил фольк, поднявшись. – Я не ошибся. Это был свет, и мы должны идти туда.

– Как медленно! – пробурчал Альдо себе под нос. – Я даже не вижу леса из-за этих деревьев.

– Что ты сказал? – спросил, наклонившись, тот, кто шел рядом с фольком. При этом его маленькие глазки засверкали. – Это шутка?

С того момента, когда искра юмора проблеснула в больге, он стал воспринимать окружающий мир преимущественно с комичной стороны.

– Я хотел лишь сказать, что мне уже порядком надоел лес, – уточнил Альдо.

Горбац обдумал эти слова, но, по-видимому, не нашел в них смысла.

– Ты не любишь лес? – спросил он удивленно.

– Люблю, но только тогда, когда его не так много,– вздохнул Альдо.

– А-а-а... – протянул понимающе больг.

Сейчас они двигались по той же дороге, по которой шли в Аллатурион. Однако она была совсем не такой, какой запечатлелась в памяти. Конечно, эти воспоминания находились за многие столетия вперед, в будущем – в том будущем, возникновению которого они пытались воспрепятствовать.

Вдоль дороги то здесь, то там виднелись поля, обрабатываемые крестьянами, от взглядов которых Гилфалас оберегал друзей своей магией.

У Альдо было такое чувство, будто за каждым деревом и кустом их поджидает враг. Даже мелькание белки среди ветвей или шуршание лесной мыши в траве заставляли его вздрагивать. Казалось, с Бурином происходит то же самое. Хотя он и привык к вечным сумеркам, живя в пещерных залах под горой, все же изменчивый мерцающий свет, с трудом проникавший через лесной покров, тревожил его. Гилфалас скользил от тени к тени, как всегда ступая с легкостью и грациозностью. Но создавалось впечатление, что он перебегает от одного прикрытия к другому. Даже больг недовольно оглядывался по сторонам, как будто ощущал на себе чьи-то взгляды. Только их проводника Талмонда ничто не беспокоило. Этот лес был его владением. Здесь он был хозяином.

Альдо обрадовался, когда во второй половине дня они наконец достигли просеки, где могли сделать привал. Неподалеку журчал ручеек, водой которого путники утолили жажду. Хлеб стал черствым, фрукты из Потаенной долины давно потеряли свежесть, но все равно это было лучше чем ничего.

– Грибы, – сказал Альдо, – мы могли бы набрать грибов! Около ручья их должно быть много. Затем их надо тонко нарезать и с луком... и маслом... поджарить на сковороде.

Он вздохнул.

– Очень смешно! – ухмыльнулся Горбац.

Растянувшись на земле, Альдо взглянул на него.

– Я мог бы взять твой шлем и в нем их приготовить, – предложил он.

Улыбка сразу же исчезла с лица Горбаца.

– Не очень смешно! – заметил он.

Гилфалас, прислонившись к молодому деревцу, смотрел на Талмонда. Рыцарь выковыривал из зубов остатки пищи.

– Господин Талмонд, сколько времени нам еще идти? – спросил вежливо Гилфалас.

Тот скривил в ответ лицо. Это была не улыбка, нет, улыбался только его рот, но не глаза.

– Да, пожалуй, мы уже пришли, – сказал он.

Затем он сунул два пальца в рот и свистнул. Внезапно, словно из ниоткуда, появились люди. Их одежда представляла собой весьма живописные лохмотья. На некоторых даже были доспехи: у одного – шлем, у другого – кольчуга или поножи. В руках они держали короткие луки. Тетива была натянута, а стрелы направлены на путников.

– Боюсь, на этом наши пути расходятся, – продолжал Талмонд. – Я не создан для роли героя, которую для меня назначил ваш юный друг. – При этих словах он показал на Альдо. – Но прежде я вас прошу, чтобы вы избавились от вашего оружия и денег. Мне и моим людям они пригодятся. Я надеюсь, вы это воспримете спокойно.

Лицо Бурина стало таким же красным, как и его борода. Он ухватился за свой топор.

Альдо больше не понимал, что происходит вокруг. Талмонд Могучий... Ладно, он никакой не герой, а легенды врут. Но чтобы спаситель Среднеземья оказался просто-напросто разбойником с большой дороги?!

– Вы не можете... – пролепетал он.

– Слушайтесь приказа, – сказал рыцарь. – И прежде чем вы, господин Бурин, или ты, больг, что-то задумаете предпринять, советую вам хорошенько подумать. В вас могут быть пущены двадцать стрел.

– Двенадцать! – поправил Гилфалас. Он спокойно сидел, прислонившись спиной к дереву, как будто его это не касалось. – Я сосчитал. Их всего лишь двенадцать. Кстати, господин Талмонд, вы ведь, наверное, не знаете, что за каждым из ваших стрелков следят по меньшей мере два воина-эльфа.

– Как? Где? – Талмонд осмотрелся по сторонам. – Я никого не вижу.

– А вы верите лишь тому, что видите? – отозвался Гилфалас.

Ему даже не пришлось свистеть. В следующее мгновение они были повсюду, фигуры, одетые в зеленые одежды, с мечами, копьями и луками. Из полумрака леса выступили воины. Просека наполнилась серебристым, переливающимся хохотом.

Талмонд стоял, словно не понимая, что происходит. Затем он со вздохом опустил плечи.

– Это предприятие оказалось неудачным, – грустно признался он. – И что же теперь будет со мной и с моими людьми?

При этом он кивнул в сторону разбойников, которые уже опустили оружие. На их лицах можно было увидеть страх и уныние.