Марк Энтони - Кровь тайны

– Спасибо, Джек. – Он сжал правую руку Джека в своих ладонях. – За все.

Улыбка Джека была слегка смущенной, но радостной.

– Клянусь любовью Исиды и Осириса, конечно, мой мальчик. А сейчас, как мне кажется, пора разыскать наших друзей и проверить, что они делают. Полагаю, они сильно напуганы. Нужно привести их в чувство и напоить чаем перед вашим уходом.

Тревис не раз слышал, что время сравнивают с рекой: могучий поток неумолимо течет в определенном направлении, а мы можем лишь дрейфовать вместе с ним. Но Тревису время представлялось помещением с множеством комнат, в каждую из которых приходится последовательно заходить.

По дороге к Черной Башне они прошли через множество таких комнат.

Шли последние часы их пребывания в Касл-Сити. Тревис не очень понимал, зачем им торопиться. В конце концов, если Джек прав относительно того, что они должны найти в Башне Разбивателей рун, у них еще полно времени. Он не видел причины, по которой они не могли задержаться и немного пожить в пансионе вместе с Моди и Тэннером. Если не считать темных кругов под глазами Сарета, его впалых щек и тяжелого дыхания.

– Нужно уходить немедленно, – сказала Лирит, увлекая Тревиса в гостиную. На ее лице лежала печать усталости. Остальные были в спальне, рядом с постелью Сарета. – Я больше не в силах удерживать его нить.

– Но перенесет ли Сарет еще одно путешествие через пустоту?

Она покачала головой.

– Вред уже причинен. На Зее я сумею связать его нить, здесь – нет.

На подготовку ушло совсем немного времени. Они собрали свои немногочисленные вещи, и Тревис установил артефакт Врат посреди гостиной. Тетраэдр из оникса поглощал свет, но Тревис знал, что ему требуется. Кровь.

– Что все это значит? – спросила Моди, в голосе которой слышалась паника. – Что происходит?

Тэннер сжал ее руку.

– Я потом тебе объясню, Моди.

– Полагаю, я смогу вам помочь, – обещал Джек.

Моди покачала головой.

– Нет, кажется, я понимаю. – Она посмотрела на Тревиса, Лирит и Даржа. – Вы уходите, правильно?

Тревис кивнул.

– В другой мир.

Удивление недолго оставалось в ее зеленых глазах. Потом она прижала руку к груди.

– Наверное, мне тоже скоро предстоит путешествие. В другой мир.

Они постарались не затягивать прощание, словно от этого боль расставания становилась меньше. Тревис пожал Тэннеру руку. Разве можно выразить словами, что он чувствовал?

– Спасибо за все, шериф, – сказал он на прощание.

– Рад был помочь, мистер Уайлдер. Но мисс Лили права. Теперь я мистер Тэннер. – Он бросил взгляд на Моди, крепко обнимавшую Лирит. – Неделю назад я послал губернатору прошение об отставке. Как только появится новый шериф, я сдам свой значок.

– И что вы будете делать?

– Мистер Мэнипенни не раз говорил, что у него есть для меня работа, так что я воспользуюсь его предложением. Мне потребуется некоторое время, чтобы, следуя инструкциям мисс Лили, окончательно прекратить принимать опий. А еще я постараюсь все время быть рядом с Моди.

Тревис посмотрел на Моди. Теперь она обнимала Даржа, прижимаясь к нему так, словно в нем заключалась ее жизнь, но стойкий рыцарь сохранял спокойствие и не сопротивлялся.

– Я рад, – коротко сказал Тревис.

Наступила полночь. Дарж и Тревис положили Сарета на коврик рядом с Вратами, а Лирит опустилась около него на колени. Тревис снял трехгранную верхушку артефакта, открыл резервуар, вынул малакорский стилет и сделал маленький разрез на левой руке. Кровь тонкой струйкой потекла в резервуар.

Затем Тревис поставил на место верхушку. В первый момент ему показалось, что ничего не произойдет. Ведь в его жилах текла лишь одна капля крови бога-короля Ору. Затем Врата ожили: открылся темный овал, по краям которого мерцал голубой огонь. Тревис еще успел услышать слова Джека: – Клянусь Юпитером, их ждет потрясающее приключение!

Дверь открылась, а потом вновь закрылась, и они оказались в новой комнате.

В Таррасе. Время здесь текло медленно и спокойно, мягкое южное солнце ласкало кожу, воздух был напоен ароматами пряностей, апельсинов и моря. Время исцеления.

Целый месяц они снимали маленький белый домик в шумном четвертом круге Тарраса. Дарж и Лирит предложили поселиться в городе, Дарж считал, что за сто лет Таррас должен был гораздо меньше измениться, чем другие Доминионы. Поэтому вероятность успешного путешествия будет выше, если, выходя из Врат, они представят себе древний город. Лирит двигали другие, но не менее убедительные причины: в Таррасе легче всего найти целебные травы и лекарства, необходимые для лечения Сарета.

Самыми тяжелыми оказались первые три дня. Сарет часто терял сознание, его трясла лихорадка, и Лирит днем и ночью от него не отходила. Она посылала Даржа и Тревиса за специями, притираниями и лекарственными растениями. Вскоре лихорадка спала. Тем не менее казалось, что все ее усилия напрасны. Черты лица Сарета заострились еще сильнее, черные линии стали распространяться от культи ноги.

На третью ночь, когда над морем взошла полная луна, в дверь их домика постучали. Дарж впустил гостей – к ним пришли три женщины в зеленых плащах. Тревис сразу понял, что это колдуньи. Лирит говорила, что в Таррасе есть совет колдуний. Но они вели себя совсем не так, как колдуньи с севера. Тем не менее они пришли.

Женщины ничего не сказали. Во всяком случае, Тревис и Дарж ничего не услышали. Однако Лирит быстро встала, не спуская темных глаз с колдуний. Они взялись за руки, включив в свой круг Лирит, так что Сарет оказался внутри. Потом закрыли глаза, и некоторое время ничего не происходило. Так прошел час. Колдуньи стояли неподвижно.

Затем Сарет сел и открыл глаза. Они были совершенно ясными.

Не говоря ни слова, женщины в зеленом вышли из дома и скрылись в ночи. Лирит опустилась на колени, обняла Сарета и разрыдалась.

– Бешала, – сказал он тихо, прижимая Лирит к груди. – Я здесь, бешала. И никогда больше тебя не оставлю.

Она резко отодвинулась от него и взглянула испуганными глазами.

– В самом деле, Сарет?

– Никогда, – ответил он. – Никогда.

Из груди Лирит вырвался стон. Тревис и Дарж почувствовали себя лишними и вышли в соседнюю комнату, чтобы не смущать своих друзей.

После этого Сарет стал поправляться. Через неделю он уже играл на тростниковой дудочке, которую вырезал сам. Через две передвигался по дому на новой деревянной ноге, изготовленной Даржем, а через три начал выходить из дома. На его смуглом лице вновь заиграл румянец. Он часто смеялся, особенно, когда рядом была Лирит.

Теперь их любовь проявлялась во всем – в его улыбке, ее глазах. И все же Тревис чувствовал, что им что-то мешает. Их прикосновения были нежными, но осторожными и краткими.