Вячеслав Шалыгин - Падение Галактики

Шпион сидел, надежно привязанный к жесткому креслу путами силового поля, в комнате Императорской Секретной службы. В его глазах застыли испуг и отчаяние. Он поминутно сглатывал слюну, тщетно пытаясь увлажнить горло, пересохшее от препаратов, снявших действие наркотика. Кресло было развернуто к противоположной от двери стене. Через маленькое зарешеченное окно в камеру вливался яркий свет неунывающего баргонского солнца, и это заставляло полковника страдать еще больше. Там, за окном, была такая недоступная и потому вдвойне вожделенная свобода. Упругие серые стены, жесткое сиденье и решетка повергали шпиона в бездну глубочайшего уныния.

Одного из смертных грехов. Впрочем, грешен он был и раньше, и, видимо, поэтому высшие силы отвернулись от него и бросили на произвол злодейки Судьбы. Иначе объяснить постигший его провал полковник не мог.

За спиной узника скрипнул замок, и послышались неторопливые шаги. Не в силах обернуться, шпион скосил глаза и замер, напряженно ожидая появления пришедших в поле зрения. Чьи-то руки легли на спинку кресла и развернули его к двери.

– Генерал? – Полковник еще довольно плохо владел шершавым от жажды языком, и потому слова давались ему с большим трудом. – Объясните, в чем я провинился?

– Разве за провинности сажают под арест? – спросил расположившийся на стуле Ветер. – В тюрьму попадают за преступления…

– Но я же не совершил ничего противозаконного! – Шпион попытался наклониться вперед, однако силовое поле сдержало его порыв, и он вновь выпрямился. – В чем вы меня обвиняете?

– В шпионаже, – просто ответил Ветер. – В пользу Галактики и кое-кого еще.

– Это ошибка, – испуганно прошептал полковник. – Я принадлежу древнему роду… Я дворянин… Посудите сами, генерал, зачем мне губить свою жизнь?

– Я пытаюсь, – ответил Ветер, – но, как вы и говорите, не могу понять, зачем вам это. Состояние вашей семьи позволяло жить очень хорошо, положение при дворе оставалось стабильным, армейская карьера складывалась вполне успешно, и я совершенно не понимаю, что заставило настолько удачливого человека, как вы, ввязаться в эту авантюру? Вас шантажировали? Нет? Тогда в чем же дело? Может быть, вы решили выразить таким образом протест? Против чего?

– Я не совершил ничего дурного! – продолжал упорствовать полковник.

– Хорошо, – согласился Ветер. – Тогда вас не должно смутить мое предложение. Сейчас вам введут довольно безобидный препарат, и мы побеседуем с глазу на глаз. Если вам действительно нечего скрывать, вы мне не откажете.

– Мне нечего скрывать, генерал! Но я протестую! Я вам не какой-нибудь андроид или безродный воспитанник кадетского корпуса, я дворянин! Ваши действия нанесут мне глубочайшее оскорбление! Не будь вы командующим Главной Армией, я бы вызвал вас на дуэль! – Несмотря на мучившую его жажду, губы полковника покрылись пеной.

– Хорошая мысль, – равнодушно взирая на его страдания, заметил Ветер. – Дуэли – это, конечно, архаика, но что-то притягательное в них есть… Только не надейтесь, полковник, у вас не будет такой возможности. Вас скорее всего просто расстреляют, как и положено поступать со шпионами в период ведения боевых действий. Впрочем, я могу убедить трибунал, что выявил и склонил вас к сотрудничеству еще до начала войны. Тогда ваше дело будет рассматриваться как случай шпионажа в мирное время со смягчающими обстоятельствами. Лет двадцать вам придется провести на суровой планете Гелвар, но потом вы получите полное право вернуться в свое родовое гнездо и спокойно дожить оставшиеся дни в глуши уютного поместья…

– Я не понимаю, чем заслужил такое отношение, генерал, но требую, чтобы в трибунале меня представлял адвокат из Коллегии Чести!

– Ого! – Ветер усмехнулся. – Это обойдется вам в кругленькую сумму. Однако вы не совсем правильно поняли мою мысль, полковник. Я ведь только предложил оформить арест задним числом, а не сказал, что так и сделаю… Пока ситуация складывается совсем не в вашу пользу. Баргон ведет войну с Галактикой, а вы шпион землян. Так что до полноценного трибунала дело вряд ли дойдет. Вас будет судить военно-полевая коллегия. И угадайте, кто ее председатель?

– Вы не посмеете этого сделать, Ветер! Император мой троюродный дядя!

– А мне он вообще как отец родной, – насмешливо заявил генерал. – Ну и что? Вы думаете, что родственные узы заставят Императора простить вам предательство?

– Я не предавал государя! – багровея от негодования, крикнул полковник.

– Вы забываете, что всего два дня назад я командовал армейской разведкой, – спокойно сказал Ветер.

– Господи, ну не предавал я! – теряя остатки самообладания, пробормотал узник.

– Если так, соглашайтесь с моим предложением, – холодно проронил Ветер. – Обещаю, что не буду задавать вам вопросов об эпизодах прелюбодеяния или придворного интриганства. О них я знаю и так. Меня интересуют несколько сугубо специфических вопросов, и, если вы действительно не знаете, как на них ответить, я вас отпущу и даже компенсирую нанесенный моральный ущерб.

– Я не виновен… – уже подвывая, как раненый пес, произнес полковник, опуская голову.

– Доктор! – позвал Ветер. – Приступайте…

– Нет! – шпион поднял на генерала покрасневшие глаза и умоляюще прошептал: – Я расскажу все сам!

– Честно говоря, это избавляет нас только от необходимости увеличить дозу препарата, – равнодушно произнес Ветер и, обернувшись к доктору, приказал: – Стандартную…

Врач деловито ввел полковнику препарат и, посветив миниатюрным фонариком в глаз, ехидно спросил:

– На что жалуетесь, больной?

– В бедре тупая боль, – ответил полковник, уставившись отсутствующим взглядом в стену.

– Это пройдет, – сказал доктор. – Рана чистая, помощь была оказана вовремя…

– Достаточно, – отстранив врача, сказал Ветер. – Ваше полное имя?

– Князь Кот третий Баргонский…

– Ваше настоящее имя? – переспросил генерал.

– Саблин Константин Геннадьевич…

– Вот это уже разговор, – Ветер потер руки. – Когда вы были заброшены на Баргон?

– Черт! – выругался расположившийся в углу доктор. – А ведь и вправду шпион!

– Не мешайте работать, – оборвал его Ветер. – Итак, Саблин, продолжим…

– Мы оба были правы, ваше величество, но лишь частично, – отставив чашку с крепким чаем, докладывал о результатах допроса Ветер. – Этот землянин передавал Викторову и Сыромятину почти все, что видел при дворе и в генеральном штабе, на протяжении трех лет… Благо что на серьезные совещания его не приглашали до самого последнего момента. Знать наверняка, что творится с нашими биомехами, он не мог, и потому, когда они отправились на «сборы» перед походом против человечества, он решил, что мы готовим вторжение. Передавая это важное сообщение, он поспешил и попал в поле зрения биомехов…