Роберт Джордан - Властелин Хаоса

Почему люди не уходили, для Мэта оставалось загадкой. Конечно, следуя за ним, они побеждали, но некоторые все же гибли или получали увечья. Мэту было нелегко обеспечить им сносную кормежку, не говоря уже о своевременной выплате жалованья, что же до воинской добычи, то на этом пока еще никому не удалось разбогатеть. И, скорее всего, не удастся. Безумие, чистой воды безумие.

Завидя Мэта, солдаты первого эскадрона принялись выкрикивать приветствия, тут же подхваченные четвертым и пятым – "Леопардами Карломина" и "Орлами Реймона", как они себя называли.

– Лорд Мэтрим и победа! Лорд Мэтрим и победа! Окажись у Мэта под рукой булыжник, он непременно запустил бы им в кого-нибудь из этих болванов.

Следом за конницей длинной, извилистой колонной маршировала пехота – рота за ротой. Впереди ротное знамя и отбивающий ритм барабанщик, следом двадцать рядов ощетинившихся копьями солдат, а за ними пять рядов стрелков – лучников или арбалетчиков. Почти в каждой роте вдобавок имелся еще и флейтист, а то и два. Гремела музыка, и солдаты горланили песню:

Нам пить всю ночь и целый день

Плясать с девчонками не лень,

На них не жаль спустить свои деньжата.

Когда ж разлуки час придет,

Мы снова выступим в поход.

И грянут хором бравые солдаты:

Приспело времечко, ей-ей,

сплясать и с Джаком-из-Теней! А ну-ка, спляшем с Джаком-из-Теней!

Мэт пропустил пехоту, выслушав всю песню до конца, дождался появления конницы Талманеса и пришпорил Типуна. За отрядом не тянулась длинная вереница обозных подвод, не гнали табуны запасных лошадей. В этом не было смысла. По пути отсюда до Тира заводные кони все едино или охромеют, или околеют от таких хворей, о каких отрядные коновалы и не слыхивали, а кавалерист без лошади немногого стоит. Вниз по реке, чуть опережая течение, следовали семь небольших судов под треугольными парусами, на мачте каждого реял маленький белый флаг с изображением красной руки. За ними тянулась стайка совсем уж утлых лодчонок с латаными-перелатаными парусами.

Когда Мэт догнал голову колонны, солнце уже выглянуло из-за горизонта, осветив первыми лучами пологие холмы и разбросанные тут и там рощицы. Мэт пониже надвинул шляпу, чтобы не слепило глаза. Налесин, подавляя мощный зевок, поднес ко рту кулак в стальной рукавице, Дайрид болтался в седле, как куль с овсом, веки у него опускались, и сам он, казалось, вот-вот повалится на шею лошади и заснет. Только Талманес держался бодро, с прямой спиной и открытыми глазами. Мэт больше всех сочувствовал Дайриду – он его понимал.

Чтобы перекрыть рев труб и грохот барабанов, Мэту пришлось возвысить голос:

– Как только выйдем из города, вышлите вперед разведчиков. – Дальше на юг лежала открытая равнина, сменяющаяся порой небольшими перелесками. По ней проходила недурная дорога – хотя большая часть грузов перевозилась по воде, люди ездили и вдоль берега. – Вышлите разведчиков и прекратите наконец этот шум!

– Разведчиков? – недоуменно переспросил Налесин. – Сгори моя душа, да здесь во всей округе не найдется человека с копьем. Может, ты думаешь, что Белые Львы больше не удирают? Да коли и так, они и на пятьдесят миль к нам приблизиться не посмеют, такого мы им задали жару.

Мэт, не обращая на него внимания, продолжил:

– Двигаться будем быстро. Я хочу пройти сегодня тридцать пять миль. И не только сегодня. Посмотрим, не удастся ли делать по тридцать пять миль каждый день.

Тут уж на него уставились все. Даже лошадям не под силу выдерживать такой темп долго, что уж говорить о пехоте. Все, кроме, конечно, айильцев, считали, что для пеших дневной переход в двадцать пять миль – великолепный результат. Но Мэт должен совершить невозможное – приходилось играть не по правилам.

– Комадрин писал так: "Появляйся там, где тебя не ждут, атакуй внезапно. Отступай, когда враг ждет нападения, нападай, когда он ждет, что ты побежишь. Внезапность – залог победы, быстрота – залог внезапности. Для солдата быстрота – это жизнь".

– Кто он такой, этот Комадрин? – после недолгого размышления спросил Талманес.

Чтобы ответить, Мэту пришлось собраться с мыслями.

– Полководец. Он давно умер, просто я как-то прочел его книгу.

Мэт помнил, что читал эту книгу не раз, хотя сомневался, сохранился ли в мире хотя бы один экземпляр. К тому же он и сам встречался с Комадрином – проиграл ему сражение за шестьсот лет до Артура Ястребиное Крыло. Эти воспоминания подкрадывались незаметно, и слова сами просились на язык. Хорошо еще, что в последнее время он научился сдерживаться и не говорить на Древнем Наречии.

Проследив взглядом за рассыпавшимися веером по равнине конными разведчиками, Мэт позволил себе расслабиться. Он играл свою роль согласно намеченному плану. Отряд должен двигаться на юг стремительно, будто для того, чтобы никто не заметил этого маневра. В действительности его непременно должны были заметить. Со стороны действия Мэта могли показаться глупыми, но оно и не худо. Чем быстрее будет двигаться отряд, тем лучше; это поможет избежать в дороге ненужных стычек, а с реки колонну все равно углядят. Он поднял глаза. На небе не было ни ворон, ни воронов, даже голубей, но это ничего не значило. Мэт готов был слопать собственное седло, если сегодня утром кое-кто не покинул Мироун. Самое большее через несколько дней Саммаэль узнает, что отряд выступил в поход, а слухи, распущенные Рандом в Тире, заставят его поверить, будто это означает неминуемое и скорое вторжение в Иллиан. Как бы Мэт ни спешил, отряд доберется до Тира не раньше чем через месяц; так что, если повезет, Саммаэль будет раздавлен, словно вошь между скалами, прежде чем Мэт подберется на сотню миль к нему. Саммаэль видит и примечает все – почти все. Он думает, что всем придется плясать под его дудку, но как бы не так. Это будет совсем другой танец. Совсем другой. План, разработанный Рандом, Баширом и Мэтом, действительно позволял надеяться на успех. Мэт поймал себя на том, что принялся насвистывать. Хоть раз все шло так, как было задумано.

Оставив проход открытым на тот случай, если придется отступать, и не от саидин, Саммаэль осторожно шагнул на узорчатый шелковый ковер. Обычно он соглашался на встречи лишь у себя или, на худой конец, на нейтральной территории, но сюда приходил уже во второй раз. Приходил по необходимости. Он никогда не отличался доверчивостью и, уж конечно, не проникся ею после того, как узнал – разумеется, лишь отчасти, – что произошло на встрече Демандреда с тремя женщинами. У Саммаэля не было сомнений, что Грендаль рассказала ему лишь то, что сочла нужным, – у нее были свои планы, которыми она не собиралась делиться с другими Избранными. Ведь только один из них сможет стать Ни'блисом, а это стоит самого бессмертия.