Денис Чекалов - Френки и Майкл

Я посмотрел себе под ноги, прежде чем произнести следующую фразу.

– Я не хочу обидеть вас, святой отец, – сказал я, – но это всегда казалось мне странным. Вы говорите о Господе, вы проповедуете любовь и всепрощение, вы помогаете всем людям в своей округе, вы утешаете тех, кто отчаялся, и всегда готовы протянуть руку тем, кто нуждается в помощи.

– И в то же время, – негромко продолжал за меня священник, – другие люди тоже говорят о Господе, но их поступки проникнуты ненавистью вместо любви. Это вы хотели сказать?

– Один из них чуть не размазал нас по пустыне, – произнес я. – При помощи неуправляемой ракеты. И наверняка собирался сделать это во славу Господа.

Священник ответил:

– Я вижу, что пистолет вы носите слева. Я приподнял брови:

– Этот костюм сшит по заказу, святой отец; он должен скрадывать кобуру.

Священник развел руками, вновь почти виновато.

– Я бы хотел сказать, что могу читать в людских сердцах, но на самом деле это не более чем наблюдательность. В наших краях не надо быть священником, чтобы узнавать человека с оружием, даже если на нем костюм.

– Пистолет, – произнеся. – Вы хотите сказать, что им могут пользоваться и преступники, и полицейские?

– Важно не орудие, – отвечал священник, – а то, как оно используется.

– Странное сравнение, если говорить о Господе.

– Не более, чем все христианские притчи; Христос говорил о птицах и земледельцах. Сейчас иное время и иные сравнения.

– И все же Господь – это не палка, которую можно повернуть в ту или иную сторону.

– Господь – нет, но имя Господне – да; я увижу дерево и назову его волом, кто сможет мне запретить?

– И если человек делает зло, то так же он может делать это именем Божьим?

– Люди всегда слышат голоса, – произнес священник.

Теперь уже он смотрел себе под ноги, заложив руки за спину и неторопливо шагая между деревьев

– Это голоса людей, которые окружают его; голоса книг, которые он читает. Говорят о «голосе народа» или «общественного мнения» – это тоже один из голосов. Слышит человек и Господа, и ангелов, и демонов, и Сатану, и еще многих других; но только от него самого зависит, к кому он станет прислушиваться.

– Значит ли это, что зло говорит с человеком, прикрываясь именем Господа? – спросил я.

– Нет, – ответил священник. – Именем Господа прикрывается человек, когда разговаривает со злом.

День клонился к закату.

Мартин Эльмерих сунул в рот тонкую дешевую сигарету и попытался нащупать в кармане зажигалку

Ее не было.

Черт, неужели он где-то ее забыл?

Грузовичок, в котором они ехали, был старым; обычно в нем перевозили свиней. Человек, который его вел, тоже был маленький и побитый жизнью. Волос на его щеках было почти столько же, сколько и на смуглых руках.

– У тебя есть огонь? – спросил Эльмерих.

Тот ответил по-харрански; Мартин взял из рук аспониканца коробок спичек и закурил.

Ветер, ворвавшийся в разбитое окно грузовичка, заставил его поперхнуться дымом. Мартин закашлялся

Все прошло не так уж плохо.

Поступая в полицию, Мартин давал клятву защищать людей, и то, что его лишили значка, ничего не меняло

Он продолжит свою работу в Аспонике.

Мартин знал, что сейчас происходит в этой стране. Когда-то в ней господствовал порядок, но теперь вампиры и прочие нелюди стали говорить о своих правах, а горлопаны из Высокого анклава вторят им.

Сегодня, видите ли, их надо называть не выродками, а просто «другими».

Мартин видел, как такое произошло с гомосексуалистами. Еще вчера их презирали и ненавидели, а сегодня они плюют на честных людей.

Педик может даже подать на тебя в суд только за то, что ты скажешь ему, кто он есть.

Может быть, в Аспонике он, Мартин, нужен даже больше.

Грузовик остановился; перед глазами Эльмериха появилась невысокая ограда. Металлическая сетка, выкрашенная в белый цвет.

Аспониканская граница.

– Приехали, сеньор Эльмерих, – сказал аспониканец. – Пора расплатиться.

Водитель нервничал, и Мартина это насторожило.

Он слишком спешил.

Мартин вышел из грузовичка, разминая ноги.

– Эй, mano, – сказал аспониканец. – Мне нужны деньги, mano.

Мартин вынул кусачки с резиновыми рукоятками. Опустившись на колени, он стал прорезать проход в ограждении.

– Мы договаривались, что я не поеду дальше, – произнес шофер. – Только до границы. Мартин не отвечал. Аспониканец выскочил из машины.

– Эй, mano.

– Ты получишь деньги, когда я встречусь с проводником, – сказал Мартин. – Если проводник опоздает, ты меня отведешь.

Аспониканец выругался.

Мартин выпрямился и направил на водителя дуло своего пистолета.

– Говори, – приказал он.

– Комендант Ортега. Он не хочет, чтобы вы оказались в Аспонике.

– Почему? Мартин знал ответ.

– Сеньор Эльмерих, – взмолился аспониканец, – я не виноват. Я должен был довести вас сюда, как договорились. И тут же уехать.

– Ты это сделал, – сказал Эльмерих.

Он спустил курок, и аспониканец упал.

Мартин не стал проверять, жив ли он; он знал, что попал в сердце.

Он раздвинул металлическую сетку и перебрался на другую сторону. Уже выпрямившись, он пожалел, что вернул аспониканцу коробок спичек. Теперь нечем будет закурить.

Но возвращаться к телу он не стал.

Мартин зашагал вперед, не выпуская из правой руки оружия. Возможно, ему следовало сначала отвернуть глушитель. Тогда он смог бы стрелять точнее.

Или не стоит?

В любом случае, тратить на это время нельзя.

Кусты здесь были высокими, но какими-то сухими, странными. Мартин оказался вне своего мира, вне города. Здесь он был чужим.

– Здесь они и работают? – спросил я, указывая на ровные ряды фруктовых деревьев.

– Они отдают этому всю душу, – отвечал священник. – Нигде вы не увидите сада, за которым ухаживали бы лучше.

– Но, полагаю, они не так уж много получают, – произнес я. – Взамен своей души.

– Труд батраков никогда не оплачивался высоко... Но это позволяет им прокормить свои семьи. За ту же самую работу в Аризоне или Нью-Аспонико платят во много раз меньше.

– Это надбавка за эльфийский воздух, – хмуро пояснил я.

– Мы хотим подробнее узнать, что здесь происходит, – сказала Франсуаз. – Я заметила, что военные растут здесь быстрее, чем лишайники.

– Эта земля всегда была необычной, – ответил священник. – Здесь селились люди-вампиры, приезжавшие из разных сел Аспоники, порой за тысячи миль. Многих это пугает.

– Что сделало ваш край таким привлекательным для них? – спросил я.

– Паренек по имени Сальвадор, – сказала Франсуаз. – Он был одним из сельскохозяйственных рабочих. Это он назвал нам ваше имя. Он смутно помнит, как покинул это место, и пришел в себя только в тюрьме Сокорро.