Кир Булычев - Любимец (Спонсоры)

Больше таких откровенных бесед между мной и Сийнико не было.

Спонсор был занят в городе, прилетал поздно. С утра обходил лаборатории и проектные мастерские. Однажды прилетела на вертолете чета спонсоров, отобрала и увезла с собой гибрида. К тому времени уже вернулась надзирательница госпожа Фуйке, меня она игнорировала – и к лучшему, по крайней мере, я мог тоже не обращать на нее внимания.

За время, проведенное в питомнике для любимцев, я отдохнул, отъелся – ведь поварихи меня побаивались, а я их не разубеждал.

У Сийнико была неплохая библиотека. Он разрешил мне смотреть картинки в книгах в его кабинете. Я понял, что при всем его уме Сийнико подвержен той же слабости, как и все спонсоры, – он не мог допустить и мысли, что любимец может читать, причем не только по-русски, но и на языке спонсоров.

Так что я не только рассматривал картинки, но и читал. Правда, из спонсорских книг многого не узнаешь – как правило, это книжки-гармошки про войны на неизвестных мне планетах, в которых некий господин Куйбинко обязательно поражает множество драконов или другой нечисти. Госпожа Яйблочко обожала раскладушки про одинокую и несчастную спонсоршу, которая скрывает свою красоту в ожидании достойного жениха, который в конце концов прилетает со звезд.

Когда я был любимцем, я читал эти книги, полагая, что все это – правда, и даже переживал за несчастную невесту. Теперь же я отбрасывал все эти книги в сторону, а искал на полках исторические труды или книги, говорившие о нас, людях.

Но о людях ничего не было. Словно и планеты такой – Земля – не существовало. И не было страны – Россия, как и других стран, пейзажи которых я видел по телевизору, когда жил у хозяев.

Я привык к жизни в питомнике, а питомник привык ко мне. Сначала спонсор думал, что я буду помогать Автандилу, но меня генетика не увлекала. Зато я любил возиться с малышами, мы с ними играли в разные игры, я стал преподавать им физкультуру, стрельбу из лука и фехтование. Думаю, что я был популярной фигурой в питомнике.

Спонсор тоже привык ко мне. Как возвращался из города, часто звал меня, мы вместе ужинали, а потом он пускался в рассуждения и монологи, а я покорно слушал их. Впрочем, я узнавал от него не так уж много нового. Я знал, что у спонсоров были большие неприятности с милицией, которая не могла примириться со смертью милиционеров на стадионе, а без милиции спонсоры обойтись пока не могли. Пришлось увеличить жалование милиционерам и выделять для них специальные пайки. А с продовольствием было и без того плохо. Трудности. Как бы не пришлось забраться в стратегические запасы!

Порой Сийнико не замечал меня. Я забирался в его библиотеку, которая располагалась за кабинетом, читал или рассматривал картинки. Сийнико ел, спал, отдыхал, писал письма, отдавал распоряжения, зная, что я нахожусь рядом, и не обращая на то внимания.

Зима в том году удалась мягкой, но снежной.

Все, кто мог, надевали на себя теплые вещи таким образом, чтобы этого не заметила наша главная мучительница госпожа Фуйке. Людмила, которая ко мне привыкла и даже кидала на меня долгие призывные взгляды, связала мне безрукавку, которая отлично грела и была не видна из-под халата. Это спонсоры придумали легенду, что любимцы нечувствительны к холоду. К холоду нечувствительны сами спонсоры. А люди лишь учатся его терпеть. Мне было жалко малышей, которых в зимние дни выгоняли босиком на снег. В спальнях не топили, поэтому многие из них болели и умирали, но госпожа Фуйке объявляла эти смерти закономерным отбросом.

Когда заболел мой друг Арсений, я совсем уж разъярился и сказал спонсору:

– Вы похожи на курицу, которая бьет ногами собственные яйца. Вы сами себе враги.

Такое обращение удивило Сийнико, и он оторвался от телевизора, чтобы выслушать меня.

– За зиму, как я узнал, умирает до трети малышей. Каждый малыш стоит денег. Мертвый малыш – это деньги, которые вы не получили.

Спонсор выслушал меня и, кивнув, вновь обратился к телевизору.

– Вы не ответили, господин спонсор, – сказал я.

– Мы обязаны представить покупателю добротный продукт, – сказал наконец Сийнико. – Зачем нам рекламации? Пускай любимцы проходят суровую школу, зато мы выпускаем в свет отличный материал.

– Чепуха, – сказал я. – К холоду человек не может привыкнуть. Он может научиться терпеть его. Не более.

– Откуда это ты узнал?

– Сам придумал. Я семнадцать лет прожил в любимцах. Вы что же думаете, дом, в котором я жил, не отапливался? Вы что, не знаете, что моя подстилка лежала на кухне, где всегда тепло?

– Нельзя, – сказал Сийнико. – Мы рекламируем наших любимцев как морозоустойчивых.

– Они не морозоустойчивы. Они страдают.

– Я удивлен, – сказал Сийнико. – Я обязательно все это проверю.

Он ничего не сделал, и малыши продолжали болеть и умирать. Правда, Арсения я взял к себе в бокс, который, как и все помещения для спонсоров и лаборатории, отлично отапливался. Я отдал Арсению свое одеяло, а пищу носил ему из столовой. Арсений громко кашлял, у него воспалились жабры, я выпросил у биоинженеров таблетки от кашля и от жара. Через два дня мне пришлось еще более потесниться – тяжело заболела Леонора.

Но Леонора пришла не одна – она принесла простуженную девочку. Так что у меня образовался лазарет, который продержался до весны. Как оказалось, поварихи, уборщицы и воспитательницы тоже порой брали к себе в дома больных детей. И никому об этом не рассказывали. Госпожа Фуйке не удивлялась несовпадению списочного состава питомника с наличными малышами. Она наверняка знала о том, что происходит, но спонсору Сийнико об этом не рассказывала. Он бы навел порядок.

Спонсор Сийнико не был жестоким существом, не был садистом. Но порой я видел в нем страшного убийцу. Происходило это от того, что ему было все равно, что случится с человечеством, если это не затрагивало его интересов. Он противился массовым ликвидациям людей, потому что полагал, что спонсорам выгоднее, чтобы люди им облегчали жизнь. Но если бы его кто-то убедил, что спонсорам будет удобнее жить, если завтра люди умрут, я убежден, что он первым бы начал травить нас газом или закидывать бомбами. То, что он выделял меня из числа людей, ни о чем не говорило. Я отдавал себе отчет в том, что со мной он расстанется так же спокойно, как с разбитой лампочкой. Но пока сотрудничество с людьми ему было выгоднее их смерти.

Особенно очевидным это стало, когда в начале мая к нам в питомник вдруг опустилось несколько вертолетов, на которых прилетели незнакомые мне высокопоставленные спонсоры. Среди них были носители оранжевых кругов Управления экологической защиты, синих гребней Охраны порядка, красных кругов Ведомства пропаганды.