Вячеслав Шалыгин - Кровь титанов

– Это птицы, – отец усмехнулся. – Они не умеют хитрить, дразниться или обманывать. Они живут так, как им назначено природой.

– А кто такая природа? – заинтересовался малыш.

– Это все, что нас окружает, – пояснил человек.

– И Марс? – уточнил мальчик.

– Да.

– Я вырасту i полечу на Марс! – заявил Алеша. – А ещё на другие планеты! На Сатурн!

– На Сатурне жить нельзя, – мужчина покачал головой.

– Можно! – заупрямился малыш. – Жора сказал, что он родился там.

– Люди живут на спутниках Сатурна, – терпеливо пояснил взрослый человек. – На Титане, например.

– На тебе? – Алеша искренне рассмеялся над собственной шуткой. – Ты же титан?

– На мне, – отец засмеялся тоже. – Идем, мама зовет обедать…

И вновь на поверхность мутного моря прошедших событий всплыл произвольный эпизод, но теперь в его эмоциональной окраске не было ничего приятного. Алексей почувствовал, что ему тоскливо и страшно одиноко, хотя мать сидела рядом, и он по-прежнему находился в стенах родного дома.

Ему только что исполнилось семь. Он сидел на смятой постели и, обхватив руками колени, смотрел все в то же окно. На улице было темно и тихо. На безоблачном небе сияли россыпи далеких звезд и большая полная Луна. Сонный покой глубокой ночи не нарушали ни крики птиц, ни ветер, ни шелест листвы. Алексей с трудом сдерживал слезы, мысленно прощаясь с домом навсегда.

– Я все забуду? – шепотом, из-за сдавившего горло спазма, спросил он мать.

– Нет, – голос женщины тоже дрогнул. – Ты будешь помнить меня, но немного не такой, какая я на самом деле.

– Значит, это будешь не ты, – сделал вывод мальчик. – У меня не останется ничего? Ни тебя, ни папы, ни друзей?

– Мы всегда будем рядом, – обнимая его за плечи, прошептала мать.

Алексей почувствовал, как на его плечо капнула слезинка.

– Я не хочу улетать, – едва слышно признался Алеша.

– С тобой отправятся твои друзья, – успокаивая мальчика, сказала мама. – Из ребят нашего сектора вместе с тобой будут учиться Жора и Костик.

– Семен дразнится, – Алеша вздохнул. – Мы с ним постоянно деремся…

– Костя Семенов хороший мальчик, – возразила мама. – В Академии вы подружитесь.

– С Жорой, – упрямо качая головой, возразил Алексей. – С Семеном – никогда…

Утро следующего дня казалось таким же темным, как ночь, хотя вечно яркое солнце светило, как в любой из прежних дней. Алеша стоял на лужайке перед домом и обеими руками сжимал ладонь отца. Смотрел при этом мальчик только в землю. Поднять голову было выше его сил.

– Я всегда буду рядом, – повторяя слова мамы, негромко пообещал отец.

– Все равно я тебя забуду, – с обидой сказал мальчик. – Если бы ты хотел быть рядом, то не отдавал бы меня в эту дурацкую Академию!

– Так требует закон, – не слишком твердо возразил мужчина. – Ты – титан, а значит, это твой долг и привилегия, данная по праву рождения.

– Дурацкий закон, дурацкий долг! – топнув ногой, крикнул Алеша. – Я хочу родиться человеком, как Геба!

. – Теперь уже ничего не изменить, – прижимая сына к себе, сказал отец. – А Геба будет вспоминать о тебе…

Алеша покосился вправо, туда, где у крыльца стояли мама и соседская девочка со смешными русыми косичками. Мальчик робко махнул им рукой и, резко развернувшись, побежал к ожидавшей его машине. Посмотреть на прощание отцу в глаза он так и не смог…

Последний фрагмент относился к Титану. Мальчиков к тому моменту уже переодели в черную униформу кадетов и построили в одну шеренгу на главном плацу Академии. Высокий и, как показалось малышам, невероятно старый Воин, заложив руки за спину, молча прошел вдоль строя и на несколько секунд остановился перед Алешей. Пронзительный взгляд его холодных голубых глаз буквально парализовал мальчика. Алексей хотел отвести взгляд в сторону, но Воин взял его холодными цепкими пальцами за подбородок и спросил громким скрипучим голосом:

– Кадет…

– Туркин, – выдавил из себя Алеша.

– Не слышу! – зловеще нависая над мальчиком, заявил Воин.

– Кадет Туркин! – вспомнив свои соревнования с птичьим хором, изо всех сил крикнул Алексей.

– Хорошо, – одобрил Воин. – Громко. Будешь командовать отделением. Если не справишься, получишь сточасовой наряд. Понял?

– Да, – холодея от страха, ответил Алексей.

– Не «да», а «так точно», – исправил его Воин.

– Так точно! – почти с прежней громкостью крикнул Алеша.

– Молодец, – Воин снисходительно похлопал мальчика по щеке и продолжил свой обход.

Ровно через пять суток пребывания в предварительном отделении Академии Алеша все-таки получил свой сточасовой наряд, но полностью отстоять его так и не успел. Закончилась неделя карантина, и кадетов отправили на обязательную для всех первокурсников процедуру. Как нежно именовали её наставники – «полный ластик».

Что было дальше, Туркин неплохо помнил и без аппаратуры доктора. Собственно говоря, с той минуты он и вел отсчет своей жизни, ни разу не задумавшись, почему ничего не помнит о детстве.

Выныривать из колодца глубинных воспоминаний Алексею не пришлось. Фрагменты бездны просто распались на мелкие кусочки, и Туркин очнулся. Он по-прежнему сидел в кресле, а рядом стояла Таня, или Габи, как почему-то назвал её фантом.

– Или Геба? – вслух спросил Алексей, ни к кому конкретно не обращаясь.

– В каком смысле? – не уловив сути вопроса, поинтересовалась девушка.

– Это последействие сканирования, – пояснил доктор. – Ну и как вам путешествие в собственную память, Алексей Борисович?

– Похоже на правду, – пытаясь помочь Габи снять с себя колпак, оценил Воин. – Только я в него все равно не поверил.

– Почему? – удивился врач.

– Вы хотите, чтобы я признал, что родился на Земле? – Туркин покачал головой. – Не выйдет.

– Ваше право, – фантом пожал плечами. – Я не понимаю, какое имеет значение, где вы родились, если по крови вы титан, но признавать или нет результаты самоисследования – ваше неотъемлемое право. А вы действительно с Земли?

– А вы не знали? – с сарказмом спросил Алексей. – Или сценарий внушения сочинила ваша ассистентка?

– Ах, вот вы о чем? – доктор улыбнулся и развел руками. – Вы думаете, что это было внушение?

– Разве не так? – Алексей встал с кресла и потянулся. – Человек не может вспомнить момент рождения или то, что было стерто из его памяти по технологии «ластик». Это я знаю точно. А вы, доктор, уж не обижайтесь, не производите впечатления особо одаренного чародея от науки. Я не верю, что вы настолько продвинулись в психофизиологии, чтобы восстанавливать память людей и погружаться в неё до таких фантастических глубин.

– А между тем все обстоит именно так, – скромно улыбаясь, ответил врач. – Это дело всей моей жизни. После революции, конечно…