Гарри Гаррисон - Стальная Крыса на манеже

– Вот здесь, – ткнул пальцем один из техников. – Аккурат в центральном зале.

Охранника сопровождало человек шесть техников. – Есть какие-нибудь двери?

– Только одна. В мастерскую за выставкой.

– Посмотрим сначала там.

Выходит, я правильно сделал, что убрался оттуда.

Они методично обыскали помещение. Открывали встроенные шкафы, выдвигали ящики. Потом один за другим зашли мне за спину. Я стоял в напряженной позе, по хребту бежали мурашки.

Кто-то оглушительно чихнул, затем в поле моего зрения появился охранник.

– Почему всем наплевать, что тут столько пыли?

– Мы оформители, а не уборщики. А тебе-то какая разница?

– Антисанитария.

Тыльной стороной ладони он вытер нос. Прирожденный джентльмен, ничего не скажешь.

– А может, он тут спрятался? Охранник пнул груду манекенов. – Сейчас же прекрати! Что-нибудь сломаешь – пеняй на себя.

Техник оттолкнул охранника, нагнулся, поправил пострадавшую конечность манекена.

Вдруг он заметит лишнюю фигуру? А если и не заметит, то наверняка услышит буханье моего сердца Или шум крови в ушах.

– А может, это он?

Охранник указал на меня.

Он смотрел мне прямо в лицо. И остальные посмотрели. А я глядел на них и думал, что предпринять, когда меня разоблачат.

– Я сам его сделал, – сказал один из техников. – Ну что, может, дальше пойдем? Если будем канителиться, сверхурочно придется работать.

– Ладно, ладно, – уступил охранник. – Только покажите на карте, куда идти.

Когда за ними наконец затворилась дверь, по моему телу пробежала дрожь облегчения. Было не жарко, но я взмок. Шатаясь, добрался до стула.

– Джеймс, ты слишком стар для таких проделок, – признался я себе.

Я положил противогаз на пол возле стула, но белую форму не снял. Когда вернутся техники, я снова превращусь в манекен.

Однако они не вернулись. Наверное, кончился рабочий день. Или, что вероятнее, всех мобилизовали на розыски. Как быть дальше? Мне удалось сбить погоню со следа, но этот остров – ловушка. Наверняка паром сейчас под присмотром. Допустим, я проберусь на него под покровом темноты, затаюсь. А потом он отвезет меня на материк... Нет, слишком ничтожен шанс. Охранники все же не совсем дураки и перед отходом непременно обыщут паром.

Что же делать? Ответ был очень прост: обратиться за помощью. Пусть я крыса-одиночка, бывают обстоятельства, в которых не грешно опереться на чью-нибудь сильную руку. Можно ли остаться в этой комнате? Лампы горят, но световые люки в потолке потемнели. Вероятно, сейчас это убежище не хуже любого другого. И до восхода я много чего успею сделать.

Я достал телефон и набрал номер.

– Боливар, – сказал я, – ты не мог бы оказать небольшую услугу?

Первым делом он сообщил мне, что поиски Анжелины продолжаются. И я понял: сыновья не считали ворон. Боливар ни разу не хихикнул, пока я рассказывал, где нахожусь и по какой причине. Он выслушал мои поручения, потом задал несколько вполне оправданных вопросов. – Все будет хорошо, – сказал он наконец.

– Приятно слышать от тебя такие слова, но что-то в последние дни судьба нас не балует.

– Ничего, рано или поздно тьма неизбежно уступит свету. Я собираюсь позвонить Джеймсу, посмотрим, не поможет ли нам его компьютер. Есть и своих несколько идей.

– Очень рад, мне ведь и такими пустяками не похвастаться.

– Не давай себя поймать и жди звонка. И постарайся отдохнуть.

Отдохнуть! В ловушке? В панораме на атомной электростанции? А что, недурная мысль. Я собрал кое-какую ветошь, устроил себе за перегородкой гнездышко, – если кто войдет, сразу замечу. Некоторое время лежал напряженно, прислушивался, не раздадутся ли шаги. Потом, должно быть, уснул, так как следующим моим ощущением была вибрация – на запястье сработал телефон.

– У нас есть зародыш идеи, но пока маловато данных. Скажи, на электростанции охрана носит мундиры?

– Да, с золотыми пуговицами.

– А бляхи есть? Я напряг память.

– Нет. Только карточки с именами. Боливар задал еще несколько вопросов, затем пожелал спокойной ночи. Я поблагодарил и простился. Усталость притупила все мои тревоги. Снова я открыл глаза уже при проблесках рассвета. Моросил дождь – только его и не хватало. Самочувствие было хуже некуда. Уныние, вялость, красные глаза Я снял фальшивое лицо и почесал настоящее, покрытое щетиной. Послышался тонюсенький голосок.

Я огляделся, но никого не увидел. Но тут снова раздался зов. Я поднес к уху накладное лицо.

– Супчику куриного... – молило оно.

– Поешь, когда я поем, и ни секундой раньше. Но воду получишь, я и сам хочу пить.

Я отыскал в одном из закутков мастерской большой умывальник, где мокли малярные кисти. Побрызгал водой на обе мои физиономии, затем напился из горсти. Тщательно напоил личину через вороночку. В кармане завибрировал телефон.

– Папа, как самочувствие? – спросил Боливар.

– Измучен и жалок, но до сих пор свободен.

– Постарайся еще немного продержаться. Я узнал, что на острове дежурит ночной караул. Кроме часовых и тебя, никого не осталось. Весь персонал станции вывезен на пароме. Отправляюсь к тебе первым же рейсом.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Знаю. Я теперь офицер Полиции Здравоохранения и Безопасности, а ты – наш тайный агент.

– В самом деле? Никогда не слышал о такой организации.

– И никто не слышал. Ее только что создал Джеймс и поместил в государственные банки памяти. На Феторре столько всевозможных разновидностей полиции, что одной больше, одной меньше – никто не заметит. Как мы с тобой встретимся?

– Не знаю. Если меня увидят, сразу схватят!

– Не схватят, если я буду рядом. Я поразмыслил.

– Пройди вместе с экскурсантами через парадный вход Поверни налево, пересеки большой зал и иди по коридору. Доберешься до эскалатора, но не спускайся. Сначала позвони. Я к тебе выйду.

– Согласен. До связи.

Я, не внемля мольбам о курином супчике, надел личину и возвратился на недооформленную выставку. Она меня спасла, но вряд ли удастся провести здесь еще одну ночь. Я вернул манекену одежду и противогаз, поставил его на прежнее место. Вышел в ту же дверь, через которую проник на выставку, и очутился в зале за диорамами. И направился в его противоположный конец, надеясь, что там меня не заметят. Разумеется, если не будет нового тщательного обыска.

Я сел, прислонился к стене и даже ухитрился вновь уснуть.

Разбудил меня телефон.

– Ты где?

– Возле упомянутого тобой эскалатора.

– Там и стой. Я иду.

Мне невыразимо полегчало. Неизвестно, что затеял Боливар, но одно ясно: из этой переделки он меня вытащит. Я отворил дверь в коридор и увидел его – в очень опрятном и очень официальном мундире.