Саймон Кларк - Ночь триффидов

– Керрис? – прошептал я, не веря себе. Ствол исчез. Вместо него возникло изумленное личико.

– Дэвид Мэйсен? Ты, похоже, подоспел вовремя.

Я молча вглядывался в лицо Керрис. До этого момента я почти не верил, что когда-нибудь ее снова увижу.

– Я уже подумала, что вы сюда не доберетесь, – с улыбкой сказала она.

– Путешествие, мягко говоря, было насыщено приключениями. Появился Гэбриэл.

– Предлагаю вам пройти в помещение и обниматься там, – устало улыбнулся гигант. – В любой момент могут пожаловать гости. Мы прошли в глубину коридора. У стены лежали два трупа гвардейцев Торренса. Навстречу нам из дверей выбежала Кристина.

– Дэвид! Дэвид! – Девушка обняла меня так крепко, что раненая рука тут же дала о себе знать. Но несмотря на растекающуюся по всему предплечью боль, я заключил ее в объятия.

– Привет! Страшно рад тебя видеть. Тебя здесь не очень обижали? Радостно сияя, Кристина воскликнула:

– Керрис начала войну! Она застрелила нехороших людей. А потом построила стену. Потом мы стали ждать тебя… Но ты добирался сюда целый век. У, тихоход! – Меня поразило, насколько четко стала говорить Кристина. Последняя фраза была произнесена с явным осуждением.

– Но все же мы добрались, – улыбнулся я и повернулся к Сэму: – Теперь следует решить, как нам всем отсюда выбраться. Сэм в задумчивости потер подбородок и страшно изумился, увидев на пальцах кровь.

– По-моему, бежать сломя голову не стоит, – сказал он. – Я жду, что вот– вот откроется дверь лифта и из нее выйдут либо гвардейцы Торренса, либо наши ребята. Пока ситуация не прояснится, надо выставить часовых на баррикаде. Мы поговорили с вооруженным морским пехотинцем, и тот занял позицию за одним из перевернутых письменных столов. К нам подошла Марни. Керрис уставилась на нее изумленно, и девушки довольно долго молча изучали друг друга. Керрис машинально провела пальцами по лицу, там, где у Марни был шрам. Это был жест человека, смотрящегося в зеркало.

– Ведь ты – моя сестра? – прошептала Керрис.

– Марни не говорит, – вмешался я и вкратце рассказал о прошлом девушки. Керрис была потрясена. Еще немного помолчав, она кивнула.

– Много лет назад меня очень интересовало, есть ли у меня сестра-близнец. Ведь большинство моих братьев и сестер – а их, как вы знаете, великое множество – состояли из пар однояйцевых близнецов. Я не могла быть исключением. Но нас с Марни, видимо, разлучили сразу после рождения. Посмотрите на ее глаза. Копия моих… только ее бедное личико… я бы собственными руками придушила тех крыс, которые так с ней обошлись!

– Мне кажется, ты к этому уже приступила, – заметил я, кивнув в сторону мертвых гвардейцев. Керрис рассказала мне, что здесь произошло. Когда прозвучал сигнал тревоги, она была с Кристиной. По телефону сообщили, что в вестибюле идет бой, и гвардейцы, охраняющие их, сказали, что получили приказ переправить ее и Кристину в другую часть Манхэттена. Керрис понимала, что, если их вывезут из Эмпайр-Стейтс, Сэму понадобится масса времени, чтобы открыть их новое местонахождение. И она решила, что настало время действовать. Ей было известно, что “лесовики” внедрили трех своих людей в медперсонал, обслуживающий девяностый этаж. Вооружившись припрятанными заранее автоматами, наши люди застрелили двух гвардейцев и забаррикадировали вход в коридор. Когда к гвардейцам подоспело подкрепление, пришлось воздвигнуть вторую баррикаду. У Керрис имелся козырной туз – и она об этом знала. Этим тузом была Кристина. Гвардейцы не могли огнем проложить себе путь из опасения повредить носительницу драгоценных яйцеклеток. Я, в свою очередь, сообщил Керрис, что ход сражения в вестибюле существенно осложнился из-за вторжения триффидов на улицы города. На некоторое время на девяностом этаже воцарилась противоестественная тишина. Торренс не насылал гвардейцев, чтобы переломить ситуацию в свою пользу, наши люди тоже не появлялись. Телефоны молчали. Электрические лампы сияли ровным светом. Кроваво-красное солнце опускалось за горизонт. Мы занимались чисткой оружия и обработкой ран. К счастью, никто из нас не пострадал серьезно. Больше всего досталось моему партнеру по настольному теннису: пуля пробила ему икроножную мышцу. Несмотря на рану, Гэбриэл продолжал скакать по помещению, используя в качестве костыля половую щетку. Мой друг был страшно похож на Джона Сильвера из бессмертного романа Стивенсона. Керрис стояла у окна. Я подошел к ней.

– Что-нибудь видно?

– Мы слишком высоко. Отсюда кажется, что в городе царит полный покой. – Показав в сторону сверкающего золотом заката Гудзона, она сказала: – Красиво, правда? Там когда-то был рай. Как-то мы отправились рыбачить вверх по реке и видели то, что осталось от принадлежавших миллионерам особняков. На какой-то миг мы смогли представить, какой была жизнь до того, как все пошло прахом. Перед моим мысленным взором предстали резвящиеся в бассейнах ребятишки, их папы и мамы, восседающие в шезлонгах или жарящие на грилях барбекю. Неужели эти дни никогда не вернутся? – Она печально покачала головой.

– В иных местах они уже вернулись, – ответил я. – У меня дома есть праздник, его называют Ночью Костров. Мы зажигаем огромные костры на открытом воздухе, запускаем петарды и печем на углях картофель. Дети просто обожают эти праздники. Впрочем, и взрослым они тоже нравятся. Но взрослые ужасно страдают по утрам от похмелья.

– Ночь Костров? Откуда это название?

– Древний языческий ритуал. – Не сумев сдержать глупую ухмылку, я продолжил: – Видимо, связано каким-то образом с проблемами фертильности. Кроме того, мы сжигаем чучело человека по имени Гай Фокс*.

* Гай Фокс – участник так называемого Порохового заговора (5.ХI.1605 г.). Католики намеревались взорвать здание английского Парламента во время посещения его королем Яковом I. Гай Фокс был схвачен в подвале с горящем факелом в руках. С тех пор существует традиция сожжения изображающей его куклы. – Примеч. пер.

– Ну и забавные же вы, англичане, люди. – Она сморщила носик. – И как я могла совершить столь нелепый поступок – полюбить англичанина?

– Если мы выйдем целыми и невредимыми из этой передряги, – сказал я, – ты обязательно приедешь на остров Уайт и познакомишься с моими родственниками.

– Когда мы выберемся отсюда, – она обежала взглядом помещение, – я с удовольствием приму твое приглашение. А потом, следуя обычаям Старого Света, мы сочетаемся с тобой законным браком.

– Почему бы и нет? – сказал я, испытывая прилив счастья, совершенно неуместного в этой обстановке. Люди на девяностом этаже небоскреба занимались самыми обыденными делами. Кто-то варил кофе, другие играли в карты на спички. Думаю, подобное поведение служило своего рода противоядием драматизму ситуации. Сэм Даймс сидел за письменным столом и делал какие-то заметки в своем блокноте. Подняв глаза и увидев мою забинтованную голову, он спросил: