Александр Лоскутов - Кольца вероятности

А ведь на меня смотрят. Вон какая-то любопытная бабка вовсю глазами хлопает.

Я перевалил тело Федора через край и проводил его глазами.

Шмяк!… И кровавые брызги во все стороны. Я поспешно отвернулся, чтобы не видеть этого.

Господи, прости меня, грешного. Что же я сотворил?! В кого я превратился?

– Эй там, на крыше! Стоять! Не двигаться!

Ага, вот и стражи закона и порядка. Как раз вовремя, молодчики! Успели-таки к тому времени, когда все кончилось. Вот как, сразу три машины, из которых как горошины из стручка выскакивают размахивающие руками ребятки в форме. Уже и пистолеты кое-где мелькают. Надеетесь пострелять, мужики?

Один из местных милиционеров уже привстал на колено и навел на меня свой пугач. Фигушки! Ничего у тебя не выйдет. Если уж я в Рогожкина не смог попасть с трех шагов, то уж ты-то неизбежно промахнешься, даже будь ты хоть трижды чемпион мира по стрельбе.

Поскольку я стоял и не шевелился, они, кажется, возомнили, что я собираюсь сдаться.

– Руки подними!

Ага! Ща-аз! Как только, так сразу!

Несколько человек уже ворвались в подъезд, и если я срочно что-то не предприму, то они уже через минуту окажутся на крыше. А потом на моих руках защелкнутся наручники. И будет очень и очень непросто отвертеться от обвинений в убийстве, когда есть почти три десятка свидетелей, видевших, как я сбросил Рогожкина с крыши. Да и вообще… Короче, приятного мало.

– Эй!…

Кажется, кто-то в меня выстрелил. Промахнулся.

Я подскочил к люку и разом захлопнул его, громыхнув тяжелой железной крышкой. Снизу донесся громкий вопль. Наверное, я только что кому-то из ментов навернул крышкой по башке или прищемил пальчики.

Пытаются открыть? Ну конечно! Пока я стою на люке, не получится… Но не могу же я стоять здесь вечно. Эх, если бы чем-нибудь придавить крышку. Но нечем. Под рукой ничего подходящего.

Сколько у меня времени, прежде чем кто-нибудь влезет на крышу через люк в соседнем подъезде? Минуты две, если не меньше. И возможность новой драки меня совершенно не привлекает. Только не сейчас, когда я и на ногах-то стоять толком не могу.

Кто-то орет снизу, перемежая свою речь отборным матом. Надо же. Таких оборотов я еще не слыхивал. Интересно, интересно. Но не думают же они, что я последую их совету?

Что же сделать? Готов поклясться, что все здание уже оцеплено. Ну да ладно… Была не была!

Я шагнул в сторону и побежал к краю крыши, тяжело хромая сразу на обе ноги. Посмотрел вниз. Пять этажей. В лепешку расшибусь!

Заткнись! Не ори, козел… Достали вы уже меня. Не дамся я вам в руки, герои российских улиц. Не дамся!

Я отступил на несколько шагов, разбежался и, стараясь не думать о последствиях, изо всех сил прыгнул вперед.

Нет, я не сошел с ума и не надеялся на появление чего-нибудь вроде машины с сеном. Ведь прыгнул-то я не вниз. Я сиганул вперед, стараясь добраться до крыши соседнего здания.

До нее было метров семь. Мне столько было бы не перепрыгнуть, даже будь я в лучшей форме. Но выбор был невелик. Либо в ментовку, где до меня в два счета доберется Долышев, разъяренный тем, что я прихлопнул одного из его дружков, либо прыгать. Ну, я и сиганул.

Надеялся я только на то, что в этом здании было пять этажей, а в соседнем – четыре, и крыша его находилась на несколько метров ниже. А еще я буквально молился, обращаясь к кольцу вероятности и своему собственному измотанному донельзя телу.

«Прошу тебя… Это в последний раз… Пожалуйста… Последний раз, а потом все… Только помоги в этом… Господи, спаси…»

И, кажется, меня услышали… Но вот кто?

Да какая разница, хоть кольцо вероятности, хоть Господь Бог, хоть сам дьявол – мне было все равно. Давно уже подгибающиеся ноги с неведомо откуда взявшейся силой оттолкнулись от края и подбросили мое тело в воздух.

Кажется, за моей спиной кто-то ахнул. Конечно же, это были те самые милиционеры, которые только что вовсю тарабанили по люку, костеря меня на разные лады. Ха! Герои. Попробуйте-ка повторить такое…

Боль скрутила меня еще в воздухе, заставив передернуться всем телом и завопить в голос. А в следующее мгновение бетонный бордюрчик с невероятной силой ударил меня под дых. Мне тотчас же захотелось выплюнуть все свои внутренности. Кажется, я только что размочалил себе парочку ребер.

Боль была умопомрачительная.

Держись, Зуев! Держись, хотя и сил больше нет! Ты можешь. Ты способен на большее. Ради всего святого, Зуев, держись…

Я и держался, с трудом цепляясь за какой-то металлический прут, торчавший из крыши в нескольких сантиметрах от моего носа. В тот момент я даже не понимал, что, прыгни я чуть левее и этот пруток прошил бы меня насквозь, как жука.

Но мне повезло. Я сумел не превратиться в проколотое булавкой насекомое и теперь болтал ногами в воздухе, чудом удерживаясь от того, чтобы сорваться и ухнуть вниз. Руки скользили, пальцы разжимались. Но ценой невероятных усилий я все же смог закинуть наверх одну ногу. Потом другую. И вдруг как-то неожиданно легко перекатился через бетонный бордюрчик и, пыхтя и отдуваясь, свалился на крышу.

Встал. Поковылял в сторону пожарной лестницы.

Так. У меня остались считанные минуты до того, как они доберутся сюда и перекроют мне последний путь к спасению.

Я должен успеть. Я должен!

Не спустившись, а, собственно, свалившись по пожарной лестнице, я вновь ощутил под ногами успокоительную твердость асфальта. Поблизости не было ни одного мента. Только какой-то мужик с большущей сумкой и пара детишек на великах. Они мне не помеха.

Я успел. Я удрал. Я получил передышку.

Но ведь это еще не конец. Если я задержусь здесь хотя бы на минуту, то неизбежно буду пойман и водворен в камеру. Необходимо бежать. Бежать дальше…

Игра продолжалась.

Два дня. Я получил всего два дня на то, чтобы более или менее оклематься от этой свистопляски. А потом снова пришлось выйти на дело. И откладывать это было нельзя.

Бедный, бедный Антон Зуев. В кого же ты превратился?

Я смотрел в зеркало и не узнавал себя. Тощий, изможденный, трясущийся мужик с пылающими каким-то безумным блеском глазами. Лицо превратилось в обтянутый кожей череп. Плечи перекосило, и одно теперь было гораздо выше другого. Левая рука подергивалась, как будто ее били судороги, и сколько я ни пытался сдержать эту проклятущую дрожь, пользы от этого не было. Будто бы мало того, что я и так превратился в урода, так еще и стал хромать и приволакивать ноги.

Но все это просто пустяк по сравнению с тем, что я чувствовал.

Господи боже… Как же у меня все болело. И руки, и ноги, и туловище, и голова. Все. Если бы я сейчас снял рубашку, то наверняка перепугал бы всех врачей в округе. Синяки, ссадины, кровоподтеки. Огнестрельные раны. Я только что извел на себя целую кучу бинтов и теперь щеголял весь перевязанный практически с ног до головы. Прямо-таки мумия какая-то.