Евгений Гуляковский - Долгий восход на Энне

Ее передающие камеры работали до самого последнего мгновения. С расстояния сто метров «веретено» казалось чем-то вроде облака. У него не было четкой формы. Оно выглядело размытым, сглаженным. Возможно, какое-то защитное поле закрывало объект, но Торсон заметил, что сквозь «веретено» просвечивают звезды. В следующую секунду разведчик столкнулся с объектом. Не было ни вспышки, ни пламени – ничего.

Разведчик словно нырнул в темную воду и скрылся в ней навсегда. Поглотив разведчика, таинственный предмет изменил направление движения и пошел на сближение с земным кораблем.

«Рея» пробовала посылать ему сигналы и, разумеется, не получила никакого ответа.

Когда до неизвестного тела осталось не больше двух километров, Торсон приказал открыть огонь…

– Мне вовсе не хотелось, чтобы «Рея» повторила судьбу разведчика. И знаете, что поразило меня больше всего?

– Знаю. Не было взрыва.

Торсон вынул трубку, повернулся, и Ротанов впервые за время беседы увидел в его глазах нескрываемое удивление.

– Откуда вам это известно?

– Теперь вы уже не единственный, кому встретился «черный корабль».

– Вот оно что… Да, мы не поскупились на заряд, учли его гравитационное поле. Лазерные пушки не произвели на него впечатления. Тогда я дал серию залпов из синтезаторов – и снова ничего…

Даже антипротоны исчезали бесследно в этом дьявольском «веретене». Оно заглотнуло прорву энергии, почти все, что у нас было в накопителях, оставаясь при этом абсолютно черным. Но с какого-то момента вдруг стремительно начало уменьшаться в размерах. Через несколько секунд «веретено» стало похоже на проколотый футбольный мяч, а еще через мгновение исчезло вовсе.

Энергии практически не осталось. Нам пришлось вызывать спасателей. Они прочесали все окрестности и ничего не нашли – даже остаточной радиации!

«Энергия не могла раствориться бесследно – так не бывает», – сказали мне. И это явилось одной из причин, почему я подал рапорт.

– Я знаю…

– В штабе почему-то решили, что мы заходили на Рогонду, садились там вопреки полетному листу и решили это скрыть… Как будто это возможно!

Торсон замолчал. Он опять стоял спиной к Ротанову, облокотившись о подоконник, словно что-то высматривал в своем саду.

– Почему они нам не поверили?

– Это был первый случай. Слишком неожиданный, слишком невероятный для тех, кто воспринимает Вселенную из окон своего кабинета. Скажите лучше, почему почти ничего из того, что вы мне сейчас рассказали, не попало в отчеты экспедиции?

– А для чего? Чтобы увеличивать количество анекдотов, ходивших о рейсе «Реи»? У нас не было даже пленок. Вернее, они были, но на них не оказалось ничего. Только чистый космос. Никаких фактов, кроме полного отсутствия энергии да наших собственных впечатлений.

Я пытался все рассказать в штабе – мне тактично намекнули, что отчет экспедиции – не фантастическая повесть…

– Понятно… Крымов оказался счастливее – ему удалось открыть планету, с которой стартуют «черные корабли». Если, конечно, его объекты и ваше «веретено» одно и то же… Возможно, они прогрессируют или меняют тактику. Никто не знает, что они собой представляют. Хотя о природе черного вещества, о так называемом «антипространстве», написаны уже целые труды.

Мы слишком заняты собственными делами и по земной привычке воспринимаем космос как нечто созданное специально для нас… Но это не так. В глубине души мы склонны переоценивать свои силы. Но были рэниты, были и исчезли бесследно. И это странно, потому что они бросили вызов самому времени, научились изменять его течение.

– Есть новые данные о рэнитской цивилизации?

– Археологические находки, – Ротанов усмехнулся. – Я разговаривал с рэнитами так, как сейчас говорю с вами, и тоже не сумел написать об этом ни одной строчки – рука не поднялась. Никто бы мне не поверил, так что я вас прекрасно понимаю.

– Неужели никто больше не пытался проникнуть в их тайну?

– Отчего же, на Реане работает целый институт, им руководит человек, первым побывавший у рэнитов. Я не видел его уже несколько лет. В отчетах о его исследованиях нет ничего существенного.

Но мы с вами знаем, как порой неполны бывают такие отчеты. Мне придется у него побывать. Этот человек мне нужен, и кроме того, история с рэнитами за последнее время не дает мне покоя… «Черные корабли» и эта бесследно исчезнувшая могучая цивилизация… Нет ли здесь связи?

Ну вот, теперь вы знаете почти все, что знаю я, и понимаете, зачем нам нужна Черная планета, выплевывающая в наш космос свои смертоносные подарки.

Они надолго замолчали. Ротанов подошел к окну, встал рядом с Торсоном и долго, прищурившись, смотрел на цветущий сад, словно старался получше запомнить его яркие, сочные краски.

– Анастасии нелегко будет смириться с тем, что я снова уеду.

– У вас будет время ее подготовить.

А на Реане шли затяжные дожди. И зеленое море трескучек захлестнуло желтые пески пустыни. Еще здесь появились туманы, а иногда ранними холодными утрами выпадали росы. И, как тысячи лет назад, вставало раскаленное красноватое светило. Теперь его тепло жадно впитывали в себя зеленые стволы и листья.

На холме, рядом с развалинами рэнитского замка, гордо взметнулись вверх белые корпуса Института времени. Оранжереи, парники, лаборатории, постепенно разрастаясь, бесчисленными пристройками заполнили двор.

В основном здесь работала молодежь, и мало кто помнил, какой была Реана в годы первых экспедиций.

В этот день директору Института времени Дуброву почему-то вспомнилась майская ночь в долине шаров… Последние годы ему все чаще вспоминалось время, когда он был моложе и счастливее, когда верил в удачу, в успех, когда с помощью другого человека удача наконец пришла к нему и вместе они сумели превратить рыжую безжизненную землю Реаны в зеленый сад.

Это было время больших надежд. Казалось, еще год-два, и трескучки раскроют людям свою тайную власть над временем… Но так только казалось. Годы шли, множились научные публикации, очень обстоятельные, добросовестно выполненные работы по трескучкам. Увеличивалось количество лабораторий и число комфортабельных коттеджей для заезжих гостей. Не было лишь одного – результата. Того, ради чего был здесь построен Институт времени.

Дубров часто вспоминал инспектора, изменившего судьбу всей Реаны и его собственную, Дуброва, судьбу.

Ротанову удалось пройти сквозь временной барьер последним. Маточное семя, принесенное им из будущего и преобразившее растительный мир планеты, наглухо закрыло дверь сквозь время…

Будь этот человек с ними, возможно, годы, потраченные на создание Института времени, прошли бы более плодотворно. Но Ротанов завоевывал Гидру, строил базу на Регосе. Основывал новые колонии землян и не слишком часто вспоминал старых друзей. А может, виной тому была почта, несущая письма четыре месяца только в один конец.