Леонид Смирнов - Эра Броуна

Итак, первые группы жителей ТАР выбрались на густо заминированный берег и начали гибнуть десятками и сотнями. Народ валил вперед, карабкался вверх по глинистым откосам, срывался, снова начинал взбираться и рано или поздно погибал – кого-то разрывало в клочья, другие же медленно истекали кровью, потеряв при взрыве ногу или получив осколок в живот.

Гребцы, выгрузив своих пассажиров, даже не пытались развернуть лодку или плот и сделать новый рейс. Они тут же забывали об оставшихся на другом берегу и вместе со всеми бежали вперед…

Поразительно, но, идя на прорыв, толпа издавала совсем мало звуков: только яростное пыхтенье, натужный рык да стоны и хрипы раненых. Не было ни криков, ни призывов. Примак вдруг понял, что напоминает ему это наступление: неостановимый марш по джунглям рыжих муравьев-убийц. Те, кто сумел прорваться через первую полосу минных полей, напоролся на проволочные заграждения. Они тоже не смогли остановить людской напор. Столбы вскоре были повалены, и народ пошагал через опутавшую землю колючую проволоку по телам убитых и искалеченных. Дальше снова было минное поле, а потом – вал из спиралей Бруно. Командиры бригад по рации и телефонам терзали Примака, требуя приказов, запрашивая о своих дальнейших действиях.

– Огня не открывать! – только и кричал в микрофон генерал-лейтенант.

Зато он уже давно дал распоряжение начальнику разведки: «Только высадятся, возьми пяток „языков“. И ко мне, сюда!» Потом последовал еще один приказ – на сей раз командиру авиационного полка:

– Авиацию – в воздух! Атакуйте всеми средствами малые группы и одиночные машины. Особо – перевозящие плавсредства, самоходные понтоны, амфибии и инженерную технику. По возвращении на аэродромы заправляться, пополнять боезапас и снова в бой!

А затем Примак отдал приказ отвести артиллерию и бронетехнику на запасные позиции – они не должны попасть в руки Хабада. На этом распорядительная деятельность была завершена. Больше генерал-лейтенанту нечего было сказать своим людям.

Ежеминутно поступали донесения из бригад: такие-то укрепления захвачены, столько-то наступающих погибло. Особенно тяжкое положение складывалось там, где позиции противников не разделяли естественные преграды. Потом пошли сводки от авиаторов. Тут можно было услышать об уничтожении хоть каких-то сил неприятеля. Но успехи оказались мизерными – боевики ТАР рассредоточились по всей стране, а техники у Хабада и так почти не осталось после победносного наступления войск ООН.

Солнце ослепительно сияло на абсолютно прозрачном небе. Даже в тени стояла невыносимая жара. Жужжали огромные наглые мухи – тучами слетались к реке. Потные, изнемогающие от этого пекла солдаты прятались от солнца в тени палаток и под тентами. Уже никто не мог смотреть в бинокли или стереотрубы на то, что происходит на берегу Хадры. Невыносимо… Нервное напряжение в ожидании неотвратимой катастрофы охватывало одного бойца за другим, и офицеры были не в состоянии приободрить своих подчиненных.

– Господин генерал! – голос адъютанта вывел Примака из прострации. – Правительственная связь.

На экране видеофона появилось лицо Равандрана.

– Что у вас происходит?

– Хабад погнал на наши позиции миллион мирных жителей. Похоже, они наглотались какого-то наркотика…

– Жертвы большие?

– С нашей стороны – два экипажа бомбардировщиков. У них погибли тысячи, точнее подсчитать невозможно. Огня мы пока не открывали…

– Вы хоть понимаете, какой будет международный резонанс! – Генсек, казалось, был больше разозлен, чем испуган.

– Да.

– Сделайте что-нибудь! Вы обязаны что-нибудь придумать… – Старик замолчал, начал судорожно вытирать пот со лба.

– Мы предприняли ряд мер, но пока безрезультатно. – Командующий войсками ООН в Восточной Африке из всех сил старался говорить спокойно. – Силовые методы только умножат число жертв. Эти люди начисто лишены страха.

– Оставить позиции никак невозможно. – Равандран вдруг перешел на сухой официальный тон. – Это крах всей миротворческой политики ООН. К тому же… Ведь они так могут дойти до… до самого Нью-Йорка!

– Мне не меньше вас жаль терять завоеванные с таким трудом позиции, но… – Генерал-лейтенант замолк. – Извините, господин Генеральный секретарь. Срочные донесения – я должен заняться войсками. Свяжитесь со мной через час… – И выключил видеофон.

«Языков» удалось взять, лишь оглушив этих некогда мирных жителей, – они дрались, кусались, царапались, будто дикие звери. Допрошенные ничего не стали скрывать, да им, собственно, особо и нечего было. Примака, по правде говоря, интересовал один-единственный вопрос:

– Что их гонит на смерть?

Оказывается, в пять часов утра в нескольких точках на берегу Хадры были включены установленные еще с вечера телемониторы, на экранах возникло лицо Хабада и из громкоговорителей далеко вокруг разнесся его голос:

– Хабад КОМАНДА! Переправляйтесь на тот берег! Атакуйте врага! Убивайте его! Гоните со святой африканской земли! Не останавливайтесь до самой ночи! А завтра с утра погоните его еще дальше! Революция победит!

После допроса пленных генерал-лейтенант решил, что надо попытать счастья – быть может, достаточно сказать: «Хабад КОМАНДА!», а потом приказать наступающим остановиться и разом все закончится. Он так и сделал – по громкоговорящей связи. Не тут-то было! Люди, судя по всему, реагировали лишь на голос самого Хабада.

Тем временем наступающие, устилая трупами вторую полосу минных полей, вышли на нескольких участках к спиралям Бруно и теперь десятками бросались на проволоку, создавая живые мосты. Это было безумие… А за спиралями – уже первая линия окопов, русские парни с «никоновыми» в руках.

Некоторые офицеры, не выдержав напряжения, уже потеряли ощущение реальности. Одни бродили по позициям – молча или бормоча что-то несвязное, другие метались вдоль окопов, набрасывались на всех, кто под руку попадется, третьи застывали с каменными лицами, ни на что не реагируя, четвертых же охватывал истерический смех, грозящий передаться окружающим.

Примак, узнав об этом, тут же распорядился отправить заболевших в тыл и срочно выдать личному составу по сто граммов водки.

– У тебя есть хоть одно дельное предложение? – обратился командующий к своему начштаба.

«Пятачок» был совершенно уверен, что Игорь рано или поздно непременно сделает гениальный ход, и они выпутаются из этой передряги. Сейчас он старался не попадаться ему на глаза – подготавливал на всякий случай детальный план отхода. Но вот все ж таки взят за хобот… Начштаба с характерным звуком потер заросший щетиной подбородок и пробормотал: