Дин Кунц - Звереныш [= Вестник смерти]

И пока пораженные пленники стояли, не в состоянии осознать важность всего происшедшего, Баналог, двигаясь как во сне, выдернул лезвие и аккуратно вытер каждую каплю крови Охотника. Затем он направил острие себе в грудь и медленно воткнул нож между ребер. Сталь глубоко вошла в его восемнадцатислойное пульсирующее сердце. Врач старался не думать о своем потомстве, об имени своей семьи, об истории, от которой отвергал своих детей. Вместо того чтобы плакать от боли, он как-то тоскливо улыбнулся, упал на Доканила и застыл.

Хьюланн не мог справиться с переполнявшими его эмоциями. После страшных мгновений бедствий, смерти и позора они все-таки уцелели. Его как будто создали заново. Они могли теперь двигаться дальше, чтобы найти Убежище и попытаться урегулировать непонимание между наоли и землянами – не астронавтами. Ведь Хьюланн отнюдь не жестокий. Он наклонился, поднял тело травматолога, которое, казалось, весило всего несколько унций, и отнес его на несколько шагов в сторону, чтобы драгоценная кровь Баналога не смешивалась с кровью Охотника Доканила.

Снова заморосил дождь.

Дождь разбавлял кровь.

Хьюланн вернулся и стер все следы крови травматолога.

Закончив, он почувствовал, как в него вливается радость, поднимая на вершину эмоций. Они уже в Калифорнии… Рядом ревел океан… Рельсы были проложены вдоль побережья, поэтому, следуя им, они наверняка попадут в Убежище. Лео обретет безопасность. Он вырастет, станет мужчиной, и у него тоже будет потомство. И может быть, дети мальчика получат в качестве части своего исторического и культурного наследия рассказ о Хьюланне – наоли. От этой мысли он почувствовал себя окрыленным больше, чем когда-либо в жизни. Он повернулся к Лео, чтобы поднять его и потанцевать, как с одним из своих детей-ящерок, когда первая пуля пронзила его бок, вгрызаясь в его жизнь и перечеркивая все надежды ужасной и окончательной тьмой.

Сначала черная мгла была подобна погружению в мертвый сон. Но что-то было не совсем так, потому что он осознавал эту темноту. Если бы это был сон, наоли не смог бы думать. Потом полный мрак разбавился до серого тумана, сменившегося в свою очередь нежно-голубым светом. Лазурное сияние распространялось во все стороны. А прямо перед ним поднялось мягкое белое свечение, которое подрагивало, словно сердце в груди…

Смерть: Здравствуй, Хьюланн.

Дух: Где я?

Смерть: Это Преобразователь. Ты уже был здесь раньше. Только ты не помнишь, потому что для памяти нет места в Преобразователе.

Дух: Куда я попаду отсюда?

Смерть: В питомник. Назад, в родную семью.

Дух: Которую я обесчестил.

Смерть: Которую ты покрыл ореолом славы. Ты возвысишься в новом теле и будешь чтить память о Хьюланне.

Дух: Но я покинул жизнь неудачником. Я не достиг своей цели.

Смерть: Тебя убили люди из Убежища. Они думали, что ты схватил мальчика, хотя очень скоро поняли, что ошиблись. Люди отнесли тебя в свою крепость на операцию. Но они плохо разбирались в анатомии наоли и потому не смогли спасти тебя. Но они сделают все возможное, чтобы донести правду, которую ты узнал, остальным наоли. Скоро война закончится. До того, как людей полностью истребят.

Дух: Это хорошие новости. (Наоли поразмышлял какое-то время о призраке Смерти. Его как-то мало интересовало, как она рассказывала ему, какую роль он сыграл в прошлой жизни.) Ты Смерть?

Смерть: Да.

Дух: Мне предстоит снова родиться?

Смерть: Да.

Дух: Значит, ты не навсегда?

Смерть: Нет. Давным-давно твоя раса запрограммировала меня так. Я действую согласно соответствующим законам. Отзываю ваши души в момент, когда они покидают ваши временные оболочки, и возвращаю их в новое тело. Я располагаю для этого всем необходимым.

Дух: Ты машина!

Смерть: Да.

Дух: А люди?..

Смерть: Я не знаю об их Смерти. Они состоят из совершенно другой материи. Хотя, полагаю, они еще не додумались до понятия "абстрактный механизм". Очень печально, но я думаю, что их смерть постоянна. Но если ты полагаешь, что война с людьми хоть как-то оправдывается тем, что состояние смерти временно, ты ошибаешься. Твоя раса позабыла об абстрактных механизмах, позабыла о том, что меня создали для воскрешения душ. И о том, что основное мое предназначение – сдерживать наоли от агрессивных проявлений и очищать сознание расы. А сейчас займемся твоей реинкарнацией. Но пока мы не начали, программой предусмотрено, чтобы я спросила тебя: кого или что из прошлой жизни ты хочешь оставить в своей памяти? Или, может быть, ты хочешь сохранить какой-то урок, какую-то Истину?

Дух (неуверенно): Охотник. Доканил. Что должно быть так дорого любому наоли, чтобы пожелать запомнить? Что он должен сохранить из предыдущей жизни?

Смерть: Ты, наверное, смеешься. У Охотника нет души.

Дух (поразмышляв какое-то время): Тогда вот что я хочу помнить. Я хочу принести в мою новую жизнь знание о том, что у наоли – Охотника нет души.

Смерть: Необычная просьба. Дух: Это единственное, что стоит помнить, и только это я хочу взять с собой. Смерть: Пусть будет так.

Затем последовал взрыв. Жизнь оборвалась, чтобы потом начаться снова.

Светловолосый человек стоял в укромной скалистой бухточке и смотрел, как далеко внизу, подобно видению, сине-зеленое море спокойно катило к берегу свои волны. Он видел, как мальчик по имени Лео и семеро мужчин из Убежища хоронили тело наоли в могиле, которую они вырыли в гравии на побережье за пределами линии прилива, чтобы разрушающие воды не смогли добраться до нее. Сквозь полумрак и дождь очертания людей были едва различимы. Электрические огни на их касках подрагивали, напоминая ритуальные свечи. Мальчик наклонился к краю глубокой ямы и бросил первую горсть песка на застывшее тело наоли. Он был похож на маленького иссохшего священника на каком-то древнем европейском кладбище, который управлял похоронной процессией у края могилы доброго прихожанина.

Дождь барабанил по лицу мальчика, но он не вытирал ни капли.

Завывания ветра в бухте заглушали все, о чем говорилось внизу.

Человек думал, что, возможно, ему нужно было пойти с ними и придать похоронам торжественность своим официальным присутствием. Сегодня хоронили того, кто сделал так много. Однако человек не смог заставить себя сделать это, так как Хыоланн был наоли, одним из тех, кто истребил его расу, или почти истребил. Его приучили начиная с самого рождения ненавидеть этих существ. Теперь-то он понимал, что все было не так просто. Люди издавна позволяли иностранцам судить о всей нации сквозь призму весьма характерных личностей – своих солдат и дипломатов, а также их поступков. Это, разумеется, было ошибкой, потому что солдаты и дипломаты отнюдь не являются лучшими представителями всего, народа и не разделяют его цели, идеалы и верования. Та же ошибка была допущена с астронавтами и распространилась на уровне Вселенной, что в результате сыграло роковую роль.