Брайан Ламли - Дом Дверей: Второй визит

Искусно высеченная лестничная площадка прямо над Суном уже струилась и корчилась в коконе неземных энергетических разрядов, и все строение начало коробиться, теряя прежний вид. Суна словно парализовало, в то время как эта кошмарная метаморфоза стремительно надвигалась прямо на него по плавящимся ступенькам лестницы!

И в тот же самый миг, темный или, наверное, не такой уж и темный, рыбак Сун понял: когда пагода затвердеет в своей окончательной, физической постоянной форме, она купит право существовать за счет какой-либо иной реальности, с какой ей доведется в то время граничить. Он понял (интуитивно, неосознанно, как каждый понимает необходимость избегать встречных машин или бегущего стада буйволов), что одно пространство может одновременно вместить не более чем один материальный предмет. И для него стало очевидным, что он, как и эта бьющая крыльями морская птица, является более слабой реальностью, чем сила, которая неслась на него.

Когда неведомая сила уже готовилась поглотить Суна и мерцающие энергии образовали готовую сомкнуться сеть, он наконец вышел из ступора и, очертя голову, нырнул в океан. Оттолкнувшись от каменной лестницы левой ногой, Сун почувствовал страшное притяжение, словно его сандалия на мгновение прилипла к ступеньке; а затем он полетел, рассекая пульсирующий воздух, и, миг спустя, погрузился в неспокойные воды.

Он так и не понял, каким же образом ему удалось оторваться от «твердого» края пагоды, возможно – только сверхчеловеческим усилием. Но он вошел в шипящее море под углом в сорок пять градусов. А та страшная сила, размывающая, коробящая границы реального мира, не отставала. Сун пролетел всего в нескольких дюймах от уходящих в воду ступенек лестницы, пронесся над краем основания пагоды и, наконец, почувствовал, как Желтое море раскрыло ему свою безопасную громаду. Затем, подняв уйму пузырьков, Сун оглянулся.

Он погрузился метра на четыре, и мир под водой казался каким-то смазанным. Но даже отсюда было видно, что пагода обрела реальную твердость. У нее и впрямь имелся вход, своего рода дверь – отверстие в виде не правильного многоугольника, ведущее в ядро лжепагоды. А по обеим сторонам от этого отверстия – пара граненных овальных кристаллов, похожих на окаменевшие подводные светильники. Сун сразу же почувствовал исходящую от входа чужеродную угрозу. Этот потайной, освещенный зеленым светом подводный туннель, уходящий под углом в неясную глубь, напоминал зияющую пасть, охраняемую кристаллическими глазами. Сун вглядывался в туннель и смертельно боялся его. Ибо эта чуждая пагода и снаружи казалась достаточно устрашающей, а что уж там таилось внутри…

Грани в овальных кристаллах изменили угол наклона.

Все выглядело так, словно пара глаз, настоящих глаз, моргнула и вновь сфокусировала взгляд на Кину Суне!

Он забил ногами, рванувшись к поверхности – и Желтое море сделалось красным. Кристаллы запылали красным светом, похожим на адское пламя, повернулись, поймав Суна в перекрестье пульсирующих лучей, и поволокли его ногами вперед в зияющую щель двери. Или рта?

А когда тень проема упала на него, кристаллы постепенно потускнели и совсем погасли, Сун почувствовал воздействие новой силы: сильнейшее течение неудержимо всасывало его в темноту. А он даже завопить не смел, боясь наглотаться воды.

Но если бы он знал, куда его несет, то вполне мог бы завопить, даже рискуя утонуть – или с радостью предпочтя утонуть.

Жители деревни нашли ремешок от сандалии Кину Суна, плавающий около того, что осталось от его лодки.

Всего лишь ремешок, перерезанный, словно бритвой, в трех местах, где он некогда соединялся с подошвой. Что же касалось суденышка…

Корму обнаружили покачивающейся на волнах отрезанным концом кверху не слишком далеко от пагоды.

Нос лодки с отсеком для хранения сетей содержал в себе достаточно воздуха, чтобы остаться на плаву, а якорь-кошка Суна застрял в водорослях на дне, не дав течению унести обломки суденышка.

Когда же якорь вытащили на берег, то увидели, что он представляет собой застывший сгусток расплавленного металла с одним едва выступающим зубцом.

Не считая этих фактов, ничто не указывало на местонахождение рыбака Кину Суна.

Спенсер Джилл покинул аудиторию, где выступал перед скептически настроенным собранием радиоастрономов и астрофизиков, будучи смущен и рассержен. Смущался он из-за скудости своего словарного запаса (нет, будем честны, из-за скудости своих научных и технических знаний), не позволявшего ему разговаривать с аудиторией на равных, а сердился из-за подозрения, что они поведали ему далеко не все об этом деле. А «это дело» являлось проблемой с радиотелескопом обсерватории «Джорделл-Бэнк», вернее, с посторонним эхо-сигналом. А еще точнее – тот же эхо-сигнал появился в радиотелескопах всего мира.

Водитель Джилла, одетый в штатское, но с карточкой министерства обороны на лацкане, терпеливо дожидался его на автостоянке, прислонившись к сверкающему скоростному пежо. Он торчал там уже больше двух часов, но явно не страдал от скуки – благодаря долгой практике, как предполагал Джилл. На капоте машины красовался хромированный флажок, по центру над крыльями располагались хромированные пластинки со звездами, окна были с пуленепробиваемыми стеклами. Все это красноречиво указывало на предназначение автомобиля для VIP [2] VIP – Очень Важная Персона. , то есть для перевозки из пункта «А» в пункт «Б», где бы тот ни находился, особ королевской крови, высшего военного начальства, членов правительства, дипломатов и прочих высокопоставленных чиновников.

Пунктом «А» в данном случае являлся радиотелескоп в Массачусетсе, а пунктом «Б» должен был стать железнодорожный вокзал в Кру. Но, расположившись поудобнее на широком заднем сиденье автомобиля, Джилл заметил, что шофер свернул с автостоянки не в ту сторону.

Джилл подался вперед, чтобы спросить водителя, в чем собственно дело, но тот опередил его, передав нацарапанную от руки записку, которая гласила: «Доставить мистера Джилла по координатам…» Спенсер не стал утруждать себя чтением цифр. Карты-то у него все равно не было. Но у шофера она имелась.

– Это аэродром, который находится примерно в миле к северу отсюда, – водитель увидел в зеркальце, как нахмурился Джилл, и помахал ему сложенной картой военно-топографической съемки. – Вертушка, что пролетела надо мной пятнадцать минут назад, сделала круг над автостоянкой, а затем направилась на север, полагаю, за вами, сэр. Я видел, как она снижалась. А потом, это послание – от министра. – Он кивнул на рацию машины.

Когда от Спенсера требовалось выполнить для министерства обороны работу особого характера, всем распоряжался министр. Этот человек, собственно, и отправил его взглянуть на радиотелескоп в «Джорделл-Бэнк», и именно это обстоятельство и заставило Джилла решить, что сообщили ему далеко не все, поскольку он никак не мог связать между собой «Джорделл-Бэнк» и министерство обороны. Радиотелескоп служил для исследования далеких звезд, это вам не какая-то суперкомпьютеризированная радиолокационная станция, следящая круглые сутки – не подлетают ли какие-нибудь баллистические ракеты. У обсерватории и министерства обороны попросту не имелось ничего общего, или так, во всяком случае, обстояло дело до этого эхо-сигнала. И тут, несмотря на разгар июля и температуру, поднявшуюся до семидесяти градусов по Фаренгейту, Джилл внезапно ощутил холодок. Предчувствуя, что именно это означало, он сразу же выбросил пришедшее объяснение из головы. Все случившееся тогда кончено и забыто, никаких подобных неприятностей больше не будет. По крайней мере, со стороны фонов…