Борис Иванов - Последний вагон в рай

Далила возмущенно встряхнула плечами:

– Если бы я знала точно! Через десять минут начало заседания, а они, – она ткнула пальцем куда-то в потолок, – еще не удосужились решить.

– Значит, в записи. – Хельга равнодушно и чуть огорченно переключила тумблер коммутатора в верхнее положение. – А что говорит Марджана? Когда не надо – спасенья от нее нет, а сейчас вот, как назло, неизвестно где черти носят нашу цензоршу…

– Она сама ничего не знает точно. Я только что с ней столкнулась на лестнице, – наверное, побежала в Секретариат, получать инструкции.

Ситуация была не слишком типичной, и обе ответственные за программу специалистки начинали «заводиться».

– Вот уж зараза так зараза! – констатировала всем хорошо известный факт Хельга. – Не приведи Господи! То ей не так, это ей не нравится… Это вырежьте, то переснимите. Уж на что терпением Бог меня не обидел, но и я иногда дурею от ее указаний.

– Тогда представь, каково мне – с моим-то характером, – поддержала ее Далила. – Откуда они только набирают таких язв в свой Цензурный комитет?

Операторша выразила мнение, что таких язв выращивают специально – в спецпитомнике.

– Ну ты, потише там насчет питомника, а то загремишь куда следует…

– Ерунда, – операторша лениво перекинула за другую щеку жевательную резинку и начала отрабатывать крупный план на пустой пока еще трибуне президиума. – У меня генератор сейчас тестовый сигнал такой мощности гонит, что любой «жучок» забьет. И потом… – она запнулась на полуслове, краем глаза успев заметить входящую начальницу.

Та с порога посыпала ценными указаниями:

– Сестра Ландскрун, живо подключайте антенну! Первая часть передачи пойдет сразу в эфир, а потом – строго по моему сигналу – врубите новости, а камера начнет работать на запись. Смонтируем позже. Я скажу как.

– Не поняла… – Режиссер даже не пыталась скрыть своего удивления. – Мы так еще не работали.

– Это приказ Председательницы. Слушайте сценарий. Первой будет выступать Леди Халимат. Ее речь идет в живую. Потом – ответное слово Эльсбет. – Далила автоматически отметила, что цензорша пропустила обязательное для лиц такого ранга «Леди…». – У руководства есть мнение, что зрителям слышать ответ Серебряной Бетти не обязательно.

Тут уж полезли глаза на лоб у ничему не удивляющейся сестры Ландскрун. Первый раз за почти трехлетний срок совместной работы они с Далилой слышали, чтобы всегда подобострастная с начальством и обладавшая виртуозной способностью в любых обстоятельствах держать нос по ветру цензорша так фамильярно отозвалась об одной из Трех Леди. Они многозначительно переглянулись. По всему было видно – в верхних эшелонах власти Химеры заваривалась крутая каша интриг.

Раздался зуммер начала съемки, и очнувшаяся Хельга навела камеру на выходящих из-за кулис к президиуму Трех Великих Матерей.

Странное это было зрелище. И непривычное. Хотя бы потому, что старшая из них, которую сестры привыкли видеть всегда гордо выпрямленной, на этот раз сидела в инвалидной коляске. Коляску толкала перед собой Второй Секретарь Материальной канцелярии, больше известная под прозвищем Рыжая Лиза. Необычным был и наряд леди Эльсбет, сменившей на этот раз ее любимое длинное серебристое платье на зеленый комбинезон времен Первой Освободительной.

Да и с Леди Халимат тоже что-то явно произошло – это было видно по ее слегка растерянному лицу и тяжелой походке.

Поэтому без лишних слов, еще до энергичного кивка Марджаны, Хельга ловко перевела камеру на средний план, а потом пустила панораму рядовых членов Материального Совета. Руководство сегодня явно было не в ударе и фотогеничностью не блистало.

Как только Леди Халимат начала свою речь, и Далила, и наблюдавшие трансляцию телезрительницы узнали интонации Железной Старухи. Это был ее стиль, ее манера: Халимат всего лишь повторяла чужие мысли. И от того, что привычные по прежним речам и выступлениям фразы на этот раз исходили из уст другого человека, пусть и члена Триумвирата, делало их немного фальшивыми. А уж сам смысл речи был и вовсе непонятен. Ибо, хотя общие пассажи выступления – о необходимости укрепления единства перед лицом скрытой агрессии остального мира, об угрозе морального разложения и предательстве интересов Химеры – сестры слышали не раз до этого, сам предмет обвинения был весьма непривычен. В этот раз Леди Халимат ясно и недвусмысленно давала сидящим в зале понять, что вышеназванное предательство свило себе гнездо именно в стенах высокого Собрания и даже более того – в самом Триумвирате.

А остальное мог вычислить и олигофрен. Если обвинение произносит Леди Халимат – правая рука Старухи, и притом ее словами, то объектом его может быть только один человек. Тот, что сидит сейчас с внешне спокойным лицом в овеянной романтикой давних битв военной форме и, словно бы не замечая сгустившихся над головой туч, с показным интересом слушает докладчицу, делая заметки в своем блокноте.

Однако это спокойствие как ветром сдуло, стоило оратору закончить свою последнюю гневную тираду. Не дожидаясь, пока сидящая в кресле спикера, добродушная и простая, как яблочный пирог, старейшина Материального Совета соблаговолит предоставить ей или кому-либо еще слово, словно подброшенная пружиной, Серебряная Бетти решительно пересекла считанные метры, отделявшие ее от микрофона, и с места в карьер бабахнула в замерший зал свой первый козырь:

– Только что на ваших глазах, сестры, кучка воров пыталась захватить власть на нашей планете! Но это не выйдет!!! Смотрите сюда, сестры! Все мы привыкли к мысли, что источником благополучия нашей родной Химеры стало некое таинственное нечто, что мы шепотом называем – друг дружке на ушко – ТОВАРОМ. Но вряд ли кто, помимо посвященных – да, да, я о вас, сестра Глипштейн! – знает, что же это за штука на самом деле! И вряд ли кто-нибудь из вас, сестры, знает, что если одна четвертая часть получаемых от ТОВАРА доходов приходит сюда – на нашу несчастную планету, то остальные три четверти ложатся на секретные счета уважаемых членов Триумвирата и их прихлебателей в Метрополии и на Океании!!! Вот только те номера таких счетов, что стали известны мне!

По огромному дисплею за ее спиной поплыли ряды цифр.

Хельга азартно панорамировала камерой вытягивающиеся лица Уважаемых Дам и крупным планом давала в эфир изображение пальцев сестры Софьи, нервно ломающих карандаш.

Сестра Марджана остолбенело уставилась на сложившую руки на груди Далилу и сама решительно положила руку на переключатель режимов трансляции. И тут произошло нечто неслыханное: рука самого правительственного Цензора была резко сброшена с панели управления. Кощунственный акт этот совершила неожиданно для себя самой сестра Ландскрун, спровоцированная вызывающим бездействием своей непосредственной начальницы.