Nancy Kress - Испанские нищие (Beggars of Spain)

– Теперь появилось. – Лейша рассказала о Уолкоте, "Самплисе" и краже. Не упомянула только о Дженнифер и Убежище. Сьюзан молча прихлебывала чай.

– Сьюзан?

– Дай взглянуть на записи исследований. – Она резко поставила чашку на стеклянный столик.

Сьюзан долго изучала бумаги. Потом ушла в кабинет проверить какие—то уравнения.

– Используй только не подключенный к линии терминал, – предупредила Лейша, – и сотри программу. Полностью. – Мгновение помедлив, Сьюзан кивнула.

Лейша прошлась по гостиной, разглядывая "куриных богов", камни настолько гладкие, будто пролежали миллион лет на дне океана, камни с неожиданными выступами, похожими на злокачественную опухоль. Она взяла череп какого—то животного и погладила кончиками пальцев кость.

Сьюзан вернулась более спокойная. Похоже, ее критические способности работали на полную мощность.

– Исследования выглядят подлинными на данном этапе разработки. Ты ведь это хотела узнать, да?

– Далеко ли они продвинулись?

– Зависит от недостающего куска. То, что здесь, – новинка, бесспорно, но скорее это случайное ответвление от генеральной линии, если тебе понятна разница.

– Да. Но может ли это служить логической основой для завершающего этапа, который действительно превратит Спящих в Неспящих?

– Не исключено, – сказала Сьюзан. – Он создал несколько неортодоксальных посылок на основании работы Гаспара—Тьере, но, насколько я могу судить на основании этих записей... да. Да, это возможно.

Сьюзан опустилась на диван и закрыла лицо руками.

– Какие из дополнительных эффектов могли бы...

– Ты хочешь спросить, смогут ли Спящие, став Неспящими, не стареть, как все вы? Боже мой, я не знаю. Биохимия все еще так туманна. – Сьюзан опустила руки и невесело улыбнулась. – Вы, Неспящие, не снабжаете нас материалом для исследований. Вы слишком редко умираете.

– Извини, – сухо сказала Лейша. – У нас слишком напряженное расписание.

– Лейша, – неуверенно спросила Сьюзан, – что теперь будет?

– Кроме борьбы внутри "Самплис"? Мы подадим заявку на патент от имени Уолкота. Вообще—то я уже начала эту работу, чтобы никто нас не опередил. Потом, после того как Уолкот и Херлингер... Да, это тоже проблема.

– Какая проблема?

– Уолкот и Херлингер. Я подозреваю, что Херлингер проделал большую часть работы, а Уолкот не захочет делить с ним успех. Уолкот – этакий смирный драчун. Идет по жизни рассеянно, но стоит его разозлить, и он взвоет и пустит в ход зубы.

– Знаю я этот тип, – сказала Сьюзан. – Твой отец был совсем другим.

Сьюзан редко говорила о Роджере Кэмдене. Она взяла в руки тот самый череп, который недавно рассматривала Лейша.

– Знаешь что—нибудь о Джорджии О'Киффе?

– Художница девятнадцатого века?

– Двадцатого. Она много раз рисовала такие черепа. И пустыню. – Сьюзан вдруг уронила череп, он со стуком покатился по каменному полу. – Лейша, роди наконец ребенка, о котором вы с Кевином вечно говорите. Нет никакой гарантии, что у тебя никогда не наступит менопауза. Даже фаллопиевы трубы, которые, по—видимому, не стареют, не могут вырабатывать новые гаметы. Твоим яйцеклеткам сорок три года.

– Сьюзан, ты жалеешь...

– Нет, – резко произнесла Сьюзан. – У меня есть вы с Алисой. Биологические дочери не имели бы для меня большего значения. Но кто есть у тебя, Лейша? Кевин...

Лейша быстро сказала:

– У нас с Кевином все прекрасно.

Сьюзан взглянула на нее нежно, но скептически, и Лейше пришлось повторить:

– У нас все прекрасно, Сьюзан. Нам очень хорошо работается вместе. В конце концов, это самое главное.

Но Сьюзан продолжала смотреть с той же нежностью и сомнением. Бумаги Адама Уолкота чуть подрагивали в ее изуродованных артритом руках.

Дело "Симпсон против "Офшорного рыболовства" оказалось непростым. Клиент Лейши, Джеймс Симпсон, Неспящий—рыбак, обвинял конкурирующую фирму в намеренном нарушении схемы миграции рыбы в озере Мичиган посредством незаконного использования ретровирусов. Конкурирующая компания принадлежала Спящим. Дело требовало юридической интерпретации Акта Кантона—Фенвика. Лейша должна была явиться в суд к десяти утра, поэтому встречу в "Самплис" она попросила назначить на семь.

– Маловероятно, что кто—нибудь появится там в такую рань, – проворчал Уолкот, – в том числе и я.

Лейша пристально посмотрела в худое лицо на экране видеофона, дивясь неповоротливости и мелочности ума, которому предстояло переделать мир. Был ли Ньютон таким? А Эйнштейн? Каллингвуд? Пожалуй. Эйнштейн никак не мог запомнить название железнодорожной станции, возле которой жил; Каллингвуд, гений практического использования И—энергии, постоянно терял туфли и месяцами не менял простыни. Уолкот – типичный, хотя и редко встречающийся вид. Иногда Лейше казалось, что процесс интеллектуального созревания заключается в открытии того факта, что редкие и даже уникальные случаи – всего лишь члены изредка встречающихся рядов. Она позвонила в "Самплис" и настояла на встрече в семь утра.

Директор Лоренс Ли оказался загорелым, интересным мужчиной. Головная повязка итальянского шелка, однако, не слишком соответствовала его возрасту. Дружелюбием, как и предсказывал Уолкот, от него и не пахло.

– Наши исследования, какие бы они ни были, принадлежат НАМ, черт побери! Эти два... ИССЛЕДОВАТЕЛЯ работают на меня, и не советую всяким там шустрым адвокатам забывать об этом!

Лейша была единственным "шустрым адвокатом" в поле зрения. Юрисконсульт фирмы "Самплис", Арнольд Сили, агрессивный человек с тяжелым взглядом, был для Лейши легкой добычей. Она перегнулась через стол.

– Я не жалуюсь на память, мистер Ли. По делам о научных разработках, особенно имеющих коммерческое применение, существуют прецеденты. Доктор Уолкот не входит в ту же категорию работников, что и плотник, ремонтирующий ваше крыльцо. В контракте, подписанном доктором Уолкотом с "Самплис" при приеме на работу, также есть неясности. Полагаю, у вас есть экземпляр этого документа, мистер Сили?

– Ах, нет... подождите...

– Почему же? – резко бросил ему Ли. – Где он? Что там сказано?

– Мне нужно проверить...

Лейшу захлестнула досада – как всегда, когда она сталкивалась с некомпетентностью. Она сдержалась; дело слишком важное, чтобы ставить его под угрозу несвоевременной демонстрацией своих эмоций или своего плохого настроения. Ли, Сили и Уолкот, держащие в своих неумелых руках восемь дополнительных часов в день для сотен тысяч людей, листали электронные записные книжки в поисках контракта.

– Нашли? – резко спросила Лейша. – Хорошо, второй абзац, третья строчка...

Она объяснила им неудачно сформулированные положения контракта, рассказала в качестве примера о постановлении суда по делу "Боинг против Фейна". Сили шарил тяжелым взглядом по экрану, барабаня пальцами по столу. Ли кипел. На губах Уолкота играла хитрая улыбочка. Только Херлингер, двадцатипятилетний ассистент, слушал с пониманием. Плотный и уже лысеющий ученый, Херлингер был бы похож на головореза, если бы от него не исходило какое—то горькое достоинство, стоически переносимое разочарование. Это не вязалось ни с его молодостью, ни с колючей эксцентричностью якобы гениального Уолкота. Совместная работа этих людей представлялась ей маловероятной.